Прощай, прощай, черный дрозд! - Робертс Нора - Страница 36

— Я не выдумываю. С какой стати? Она здесь. Хочешь поговорить с ней? — Гэннон отвел аппарат от уха. — Она говорит, что я, очевидно, смущаю тебя. Это верно?

— Да!

— Мама, похоже, ты была права. Ее зовут Лейн, и она самая хорошенькая девушка на свете. Ты не возражаешь против рыжих внуков?

Он подмигнул и снова отвел телефон от уха — теперь на добрых пятнадцать сантиметров. Лейн, стоявшая на другом конце кухни, слышала громкие восклицания, но слов разобрать не могла.

— Нет проблем: у меня есть еще одна барабанная перепонка. Да, я от нее без ума. Да. Конечно, я это сделаю. Она — нет. Как только… Хорошо, мы это сделаем. Мама, успокойся, ладно? Да, я очень счастлив. Серьезно? Раз так, немедленно позвони Люку и скажи ему, что я твой любимец, а он у тебя на втором месте. Угу. Угу. О'кей. Я тоже целую тебя. Счастливо. Макс закрыл аппаратик и сунул его в карман.

— Я — ее любимый сын, ясно? Пусть Люк почешется! Велено передать, что она не может дождаться встречи с тобой, что мы должны приехать в Саванну и устроить маленькую вечеринку в честь нашего обручения. На языке Марлен это означает сбор пары сотен ее ближайших друзей и родственников. Никакие отговорки не принимаются. Мать будет несказанно рада, если ты позвонишь ей завтра утром. К тому времени она при дет в себя, и вы вволю наболтаетесь.

— О боже…

— Марлен готова полюбить тебя, потому что я уже сделал это. Кроме того, она в восторге от того, что я решил остепениться и обзавестись семьей. От того, что ты сумела понять, какое я сокровище. Короче говоря, у вас с ней много общего.

— Мне как-то не по себе…

— Держи. — Гэннон снова вынул телефон и сунул его Лейн. — Позвони своей маме, расскажи ей обо всем и позови меня. Тогда мы будем на равных.

Лейн уставилась сначала на аппарат, а потом на Макса.

— Так это не сон?..

— Верно, черт побери.

— Ты действительно хочешь жениться на мне?..

— Стадию желания мы уже прошли. Я женюсь на тебе. И только попробуй передумать! Марлен задаст тебе такую трепку, что мало не покажется.

Лейн засмеялась, в два прыжка пересекла кухню, прыгнула в объятия Макса, обвила ногами его талию и впилась в губы.

— Я всегда хотела побывать в Саванне. — Она забрала телефон и положила его на стойку.

— Ну что, будешь звонить матери?

— Я сделаю это позже. У нас с ними два часа разницы. А мы используем это время для других дел.

Поскольку Лейн начала покусывать мочку его уха, было ясно, какие дела она имеет в виду. Макс подхватил ее крепче и понес к двери.

— А как насчет домашних обязанностей?

— Плевать на обязанности!

— Мне нравится твой образ мыслей.

Лейн провела языком по его шее — сначала сверху вниз, а потом снизу вверх.

— Ты сможешь донести меня до спальни?

— Милая, в таком состоянии я мог бы донести тебя до самого Нью-Джерси.

— Мы забыли про взбитые сливки! — ахнула Лейн, когда Макс начал подниматься по лестнице.

— Займемся ими позже.

Она опустила руки и вытянула рубашку из его джин сов.

— Согласна. — Ладони Лейн скользнули под рубашку и легли на его мускулистую грудь. — Ах, как я люблю твое тело… Я обратила на него внимание, как только увидела тебя в первый раз.

— Я могу сказать то же самое.

— Но это не было главным.

— А что было? — спросил он, повернув к спальне.

— Твои глаза. Я увидела их и лишилась дара речи. Просто потеряла голову. — Они упали на кровать, но Лейн продолжала обнимать его руками и ногами. — А когда ты пригласил меня на обед, я подумала — нет, скорее почувствовала, — что у нас с тобой будет безумный и страстный роман.

— Да уж… — Макс возился с пуговицами ее блузки.

— А теперь я выхожу за тебя замуж! — Довольная Лейн стащила с него рубашку через голову и бросила ее на пол. — Макс, я должна тебе кое-что сказать… Если бы ты не понравился Генри, я бы все равно спала с то бой, но замуж бы не вышла.

Он опустил голову и слегка прикусил ее сосок.

— Справедливо.

Лейн выгнулась дугой, потом перекатилась на бок.

— Я бегала бы к тебе украдкой от него. Хотя мне было бы стыдно…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты у нас известная потаскушка.

Она откинула голову и громко расхохоталась.

— О боже, как мне хорошо!

Макс провел ладонями по ее бокам и бедрам.

— Можешь не рассказывать.

— Макс… — Лейн с нежностью погладила его по голове, а потом обняла ладонями лицо. — Я люблю тебя, Макс. И буду тебе хорошей женой.

В ней было все, чего он хотел, сам не подозревая об этом. Те странные и милые черточки, которые составляли ее сущность и делали милее всех на свете.

Изнемогая от любви, он привлек Лейн к себе, и, когда она протяжно вздохнула, этот звук прозвучал как музыка. От ее кожи и губ было невозможно оторваться. Внезапно Максу пришло в голову, что с ней легко быть нежным. Неужели до сих пор никто этого не замечал? Да, все считали Лейн умной, сообразительной, рассудительной и практичной, но говорил ли ей кто-нибудь, что она дороже всех на свете?

Макс приподнял ее и начал раздевать, бормоча какую-то любовную чепуху. Он прикасался к ней так бережно, словно она была хрупкой, как стекло, и драгоценной, как бриллиант. Лейн затаила дыхание, а потом снова еле слышно вздохнула от наслаждения. Ласки Гэннона делали ее тело податливым, словно воск. Хотелось лечь навзничь, вытянуться, и пусть он делает с ней что угодно. От неторопливых чувственных прикосновений кожа начинала гореть огнем. Лейн лениво плыла по течению, но внезапно течение стало быстрее. Дыхание учащалось, в глазах стоял туман; желание жгло ее, казалось, все тело охватывает пламя. Она снова и снова шептала его имя, а потом опрокинула Макса на спину, оседлала и положила его ладони на свои груди.

Когда Лейн овладела им, Максу показалось, что его клинок погрузился в ножны из теплого бархата. Волосы Лейн сверкали в полумраке, глаза казались нестерпимо синими. Она откинулась, дав ему возможность полюбоваться ее стройным телом, а потом нагнулась, накрыв его волосами, изо всех сил вцепилась в плечи — и начала сводить его с ума.

Ее бедра двигались с быстротой молнии, и в жилах Гэннона забурлила кровь. Он наслаждался бешеной энергией этой женщины. Наконец Лейн закинула голову, вскрикнула, рухнула навзничь, и ее тело свела сладостная судорога.

Макс уцепился за край кровати, сел, обхватил Лейн руками, прильнул горячими губами к ее шее и позволил рыжекудрой красавице увлечь его за собой.

Нужно было вернуться к работе. Сделать это было нелегко: насытившееся тело млело от наслаждения, а мысли постоянно возвращались к Лейн. Но Макс понимал, что это жизненно важно — не столько для клиента и для него самого, сколько для Лейн.

Чем скорее эта часть бриллиантов вернется на место, тем легче будет всем заинтересованным сторонам.

Но на этом трудности Лейн не кончатся.

Макс не думал, что Крю снова сунется в дом, но знал, что этот человек не смирится со своей потерей и не уедет. Из-за этих камней он убил человека и не ус покоится, пока не завладеет всем.

Скорее всего, Крю с самого начала собирался убить Майерса и забрать себе его долю. Иначе зачем ему по надобилось заманивать ювелира в ловушку под предлогом беседы с глазу на глаз? Потом он собирался изба виться от других партнеров и ускользнуть со всеми двадцатью восемью миллионами.

Может быть, они почувствовали это? У человека, который всю жизнь прожил между мельничными жерновами, должен быть развит нюх. Гэннон был готов держать пари: либо Джек и Вилли почуяли, что с ними ведут двойную игру, либо их напугало исчезновение Майерса.

Как бы там ни было, но они ударились в бега. И по рознь очутились в городке, считая магазин Лейн идеальным тайником, где можно спрятать камни, потом продать их и тихо испариться.

Ну ничего, у него еще будет время сказать Джеку пару теплых слов. Черт возьми, этот идиот привел Крю к самому порогу собственной дочери! Камни в конце-концов оказались в безопасности, но совсем не так, как было задумано. Вилли умер, а Лейн стала мишенью.