Плоть и кровь - Робертс Нора - Страница 3

— Ну, доставлю тебе удовольствие. — Она пожала плечами и залпом осушила бокал. — А уж когда напьюсь… Устрою тебе такую забаву, что ты не скоро забудешь!

Страсть, которая, как он думал, на время утихла, проснулась немедленно.

— В таком случае… — он до краев наполнил свой бокал, — напьемся вместе.

— Мне здесь нравится, — заявила Ева, встала и, не забыв прихватить с собой бокал, направилась к каменному бортику террасы. Наверняка это стоило бешеных денег: добыть камень, отправить его на затерянный в Бермудском архипелаге крошечный островок — но Рорк есть Рорк.

Ева смотрела на сверкающие струи воды в фонтанах, на роскошные, изысканные здания, построенные для очень богатых людей, которые будут приезжать сюда, чтобы предаваться шикарным развлечениям.

Казино уже было построено. Оно походило на огромный золотой шар, мерцавший в темноте. Один из дюжины бассейнов был освещен, и в нем плескалась вода густого темно-синего цвета. Сейчас они были пусты, но Ева представила себе, как через полгода здесь будут ходить толпы людей, неземным светом засияют драгоценности дам Эти люди будут холить себя в грязевых ваннах, в косметических салонах, а потом проигрывать состояния в казино, пить в барах изысканные вина, заниматься любовью с роскошными и фантастически дорогими партнерами.

Рорк создаст на «Олимпусе» мир их мечты, но этот мир будет для нее совершенно чужим. Ева чувствовала себя гораздо увереннее на шумных улицах Нью-Йорка, там, где закона порой меньше, чем беззакония. Рорк понимал это, потому что и сам пришел из такого мира. Поэтому сюда он ее привез именно тогда, когда они могли насладиться всем вдвоем.

— Ты здесь устроишь нечто грандиозное, — сказала она, повернувшись к нему и облокотившись о каменный бортик.

— Так и было задумано.

— Нет, ты не понимаешь. — Она покачала головой, которая, кстати, уже начала кружиться от выпитого. — Ты сделаешь здесь то, о чем люди будут говорить веками, о чем они будут мечтать. Надо же, ты был когда-то уличным воришкой в Дублине, а теперь… Ты проделал большой путь, Рорк.

Он ехидно улыбнулся:

— Не такой уж большой, лейтенант. Я все еще шарю по карманам, только стараюсь делать это максимально законным образом. Увы, брак с полицейским затрудняет проведение некоторых операций.

— Об этом я ничего не желаю знать, — нахмурилась она.

— Бедная Ева. — Он встал, прихватив с собой бутылку. — Ты такая правильная. И все еще не можешь прийти в себя от того, что безумно влюбилась в некую сомнительную личность. — Он снова наполнил ее бокал. — Ведь всего несколько месяцев назад этот тип был в списке подозреваемых в убийстве.

— Ты говоришь это так, будто тебе очень нравится быть подозреваемым.

— Нет. — Он провел пальцем по ее щеке, где еще совсем недавно был кровоподтек. Теперь он прошел, но Рорк все отлично помнил. — Просто я немного за тебя волнуюсь.

«Очень волнуюсь», — признался он себе.

— Я хороший полицейский.

— Знаю. Единственный, которым я восхищаюсь искренне и неподдельно. Какой странный поворот судьбы — я полюбил женщину, стоящую на страже закона!

— Мне кажется еще более странным то, что я связалась с человеком, который может торговать островами.

— Вышла замуж, — поправил он, засмеялся и притянул ее к себе. — Ну же, скажи это: «Вышла замуж». У тебя что, язык не поворачивается?

Ева приказала себе расслабиться и прислонилась к нему.

— Дай мне к этому привыкнуть. Во всяком случае, мне нравится быть здесь, с тобой.

— Значит, ты рада тому, что я заставил тебя взять отпуск на три недели?

— Ты меня не заставлял.

— Но мне пришлось хитрить. — Он куснул ее за ухо. — Уговаривать. — Его рука скользнула по Евиной груди. — Умолять.

— Никогда ты ни о чем не умолял, — фыркнула она. — Хитрил, пожалуй. Знаешь, я не отлучалась с работы на три недели с… Пожалуй, никогда.

Он решил не напоминать ей, что и сейчас она не забыла про работу. И суток не проходило, чтобы Ева не играла в какую-нибудь виртуальную игру, задачей которой было поймать преступника.

— Так, может, останемся здесь еще на недельку?

— Рорк…

— Это была шутка, — хмыкнул он. — Пей шампанское. Ты напилась недостаточно для того, что я задумал.

— О? — У нее подпрыгнуло сердце, и она на мгновение почувствовала себя удивительно глупо. — И что же ты задумал?

— Лучше не буду рассказывать, — решил он. — Скажу только, что это займет все оставшиеся нам сорок восемь часов.

— Сорок восемь часов? — Она осушила свой бокал. — Когда приступаем?

— Лучше времени не терять… — начал он и замолк, услышав звонок. — Черт возьми! Я же велел всем освободить это помещение и не беспокоить нас. Оставайся здесь. — Он запахнул на ней халат, который как раз собирался с нее снять. — Пойду пошлю их куда подальше.

— На обратном пути прихвати вторую бутылку, — велела она, допивая свое шампанское. — Эту кто-то выпил.

Рорк, улыбаясь, прошел через устланную пушистым ковром гостиную со стеклянным потолком. «Вот здесь мы и начнем — на ковре, со звездным небом над нами», — подумал он, на ходу вытаскивая из вазы белоснежную лилию. Надо будет показать Еве, что сообразительный мужчина может сделать с женщиной при помощи обыкновенного цветка.

Все еще улыбаясь, он вышел в холл, посмотрел в дверной «глазок» и увидел встревоженное лицо одного из инженеров.

— Картер? У вас неприятности? Картер дрожащей рукой утер пот со лба.

— Сэр, прошу прощения… Боюсь, что да. Мне надо переговорить с вами.

— Хорошо. Одну минуту.

Рорк вздохнул и открыл дверь: если на стройке возникли какие-то проблемы, лучше уж разобраться с ними сразу же. Картер был одним из инженеров, лет двадцати пяти. Молодой, но удивительно способный и трудолюбивый.

— Вы по поводу купола в большом зале? — спросил Рорк, распахнув дверь. — Я думал, вы со всем разобрались.

— Нет… То есть, да, сэр, разобрался. Все работает. Тут Рорк увидел, что Картера в буквальном смысле трясет, и забыл о своем раздражении.

— Что, авария? — Он взял Картера за руку, провел в гостиную, усадил в кресло. — Кто-нибудь пострадал?

— Не знаю… Какая авария? — Картер смотрел куда-то в пустоту и, казалось, не понимал, что говорит Рорк. — Мисс.., мадам.., лейтенант! — обратился он к вошедшей в гостиную Еве и начал вставать, но снова рухнул в кресло как подкошенный.