Любимцы великой звезды - Мандалян Элеонора Александровна - Страница 2

Нет, они не осуждали их за столь ранний союз, потому что право судить имели только родители Неуловимой, которых, увы, не было в живых.

Каждое утро после хоровода Пейг и Ола исчезали и весь день проводили, купаясь в теплых озерах их детства, или лежали в тени заботливых Неподвижных.

Однажды они даже на ночь не вернулись к своим.

Ночь была тихая-тихая. Неподвижные дремали, свесив сонные ветви. Озера лениво дымились, распространяя терпкий запах газа.

Пейг и Ола, спасаясь от ночного холода, так тесно прижались друг к другу, что слились в единый шар. Их объединенное в общий поток зрение сконцентрировалось на Второй планете Великой Звезды, тускло мерцавшей в ночном небе.

Вторая была дальше от Великой, чем Первая, и значительно превосходила ее в размерах. Таинственная планета всегда вызывала у Неуловимых страх и смутные опасения.

"Узнать бы, чем живет эта неприветливая, плотно закутанная в свою атмосферу планета", - подумал Пейг.

- Ты действительно хочешь знать? - оживилась Ола. - Я давно собираюсь открыть тебе свои мысли.

- О чем ты? - насторожился Пейг.

- Ты прекрасно меня понимаешь, не притворяйся, - рассердилась Ола. Кто мешает нам рассмотреть ее поближе?

- Ты... ты хочешь отправиться в Космос?!

- Конечно. Вместе с тобой. Ведь мы теперь одно целое. Или ты не согласен?

- Ты, верно, забыла, что в Космосе погибли твои родители, поплатившись за свое безрассудство. Неужели ты хочешь, чтобы и нас постигла та же участь?! И это тогда, когда мы наконец вместе, когда мы так счастливы.

- Я ничего никогда не забываю. Именно в год гибели родителей я приняла решение, что повторю их путешествие, как только достигну зрелости.

Она обособилась - и между ними прокрался ночной холод. Дрожь прошла по телу Пейга. Он поспешил уплотнить свою оболочку.

Ола засветилась недружелюбным зеленоватым светом.

- Ты боишься! Ты - трус. Тот, кого я люблю, не может быть трусом. Я не могу любить труса...

Это обвинение ударило его сильнее грозового разряда. Он съежился еще плотнее, став голубым от обиды.

- Я вовсе не трус. Но я не хочу, чтобы Лло изгнал нас на Лысые Горы, туда, где нет ни Неподвижных, ни озер, где светила уничтожают все живое!

- Я должна лететь! Это мой долг. Я так решила.

- Но ведь я не принимал такого решения, я не готов. И мне вовсе не хочется покидать нашу планету. Мне нет дела до чужих планет.

- А вот Роуд не стал бы колебаться. - Ола послала ему пучок запальчивых импульсов. - Он, не раздумывая, последовал бы за мной куда угодно.

На сей раз рассердился Пейг.

- Так пусть он и следует за тобой куда угодно, - ответил он и, разгневанно вспыхнув белым светом, метнулся прочь от нее.

- Пейг! Пейг! - понесся ему вдогонку ее испуганный зов. - Не бросай меня.

Но Пейг, почувствовав во вспышке гнева свою силу, свою власть над нею, разгорелся еще ярче и, экранировав от нее свои мысли, исчез.

Ола осталась одна. Она безвольно обмякла, потускнела. Сейчас даже Роуд не обратил бы на нее внимания, такой она стала жалкой и невзрачной.

Озера печально дымились. Неподвижный сочувственно позвякивал поникшими пластинами. А таинственная Вторая насмешливо глядела на нее с высоты.

Ола долго лежала на мхе, ища утешения в картинах детства, воскрешая их в памяти.

А детство для нее олицетворялось образами отца и матери, нежно ее любивших.

Да, они очень любили ее, свое единственное дитя. Но, как и она сама, они больше всего на свете любили свободу и стремительное движение. Они были самой своевольной, самой взбалмошной парой, доставлявшей Лло уйму хлопот. Вечно они куда-то исчезали, и никто из Неуловимых не знал, куда именно, - никто, кроме Олы, потому что иногда они брали ее с собой.

Незабываемые путешествия! Порой они втроем забирались на самые высокие горы, покрытые снегами, или уносились в страну полумрака, туда, где могучие Неподвижные стояли непроходимой стеной, где под сенью их жестких крон копошились неведомые и опасные формы жизни. Но оставаться там долго они не могли, их начинал мучить жгучий голод, и, не успев налюбоваться причудливым миром, они спешили назад к своим привычным, обжитым местам, где в недрах планеты залегали колоссальные пласты сверхтяжелой руды, излучающей мощные потоки живительной энергии.

И вот как-то раз (Ола запомнила этот день на всю жизнь)... родители заключили ее в тесный круг, сплелись воедино, плотно прижавшись к ней виновато мерцающей поверхностью, и объяснили, что хотя они и нежно любят ее, свою крошку Олу, однако им необходимо на время расстаться, потому что... они должны наконец узнать, что из себя представляет мрачная и таинственная Вторая, живущая, как и их родная планета, светом Великой Звезды.

Несмотря на то что им было известно о ней не больше, чем всем Неуловимым, почему-то именно их обуревала непреодолимая потребность расширить скудные запасы своей генетической памяти. Быть может, за счет таких вот отдельных избранников Природа и осуществляла совершенствование Неуловимых.

Ола смирилась. И стала ждать их возвращения. Она ждала долго. Очень долго, с каждым днем все нетерпеливее.

А потом ее позвал к себе Лло и сообщил, что Вторая планета Великой Звезды убила ее родителей.

Маленькая Ола не могла по-настоящему осознать трагический смысл этого известия. Она поняла только, что ей никогда не увидеть отца и мать и что она совсем одинока.

И несмотря на то, что товарищи неустанно заботились о ней, она стала самой грустной из всех Неуловимых. А внимание окружающих еще больше угнетало ее. Ола избегала даже Пейга, к которому с детства питала глубокую привязанность.

И вот теперь, когда она стала почти взрослой, та непреодолимая потребность, которая сжигала ее родителей, овладела и ею. Она чувствовала, что обязана повторить их путь, завершить незавершенное. Она чувствовала, что если отступится от своего Долга, то никогда в жизни не будет иметь покоя, не будет иметь права на счастье. Эта мысль преследовала ее день и ночь.

Но при всей своей независимости Ола ни за что не отважилась бы на такое путешествие в одиночку. Ей нужен был спутник. Ей нужен был Пейг! А он отказывался лететь с нею. Что ж! Она согласна принести в жертву свою любовь! Размышляя, Ола не заметила, как наступило утро, как выплыли на небосвод дневные светила...

Вспыхнув решительными колючими искрами, Ола оторвалась от желто-бурой лужайки и помчалась туда, где обычно после утреннего хоровода плели мелодию ее друзья.

Свободно расположившись на мшистом покрывале, Неуловимые обменивались тягучей мелодичной песней, которая звучала только внутри каждого из них. Ола пассивно воспринимала ее, не принимая участия в песнетворчестве любимом занятии Неуловимых.

Ловя всем телом волнующие трепетные волны, Ола отыскивала Роуда... Вот он, на склоне холма, рядом с искристой юной Иэль. Ола чувствовала желание Роуда придумать такую мелодию, которая понравилась бы Иэль.

Олу задело, что первый раз за столько лет Роуд не заметил ее появления. После того как Ола соединила свою судьбу с судьбой Пейга, Роуд заставил себя не думать о ней.

Ола послала Роуду пучок властных импульсов.

Он насторожился. Уловил наконец ее присутствие. Хитроумно задуманная мелодия разом улетучилась. Он забыл о песне, забыл об Иэль и, мерцая нежно-розовым светом, устремился на зов Олы.

Ничего не объясняя, она повлекла его за собой, к подножью гладких пустынных холмов.

- Ты позвала меня, Ола! Могу ли я верить?!

Он взволнованно пульсировал.

- Да. Ты нужен мне. Я хочу тебе кое-что предложить...

- Приказывай! - в бурном воодушевлении всплеснулся Роуд. - Я согласен на все, что ты пожелаешь!

Он пылал, он переливался сразу всеми цветами. В нем снова разгорелась надежда. Иэль была забыта.

- А ты не пожалеешь?

- Да никогда!..

- Не спеши. Вникни: я... хочу... отправиться... на Вторую. Понимаешь? На Вторую планету Великой Звезды. И я хочу, чтобы ты полетел вместе со мной.