Маленькая частная война - Робертс Нора - Страница 27

— Вы в тот день не заметили ничего необычного? Ну, может быть, кто-то приехал, кто-то уехал? Писатели обращают внимание на то, что происходит вокруг, не так ли?

— Конечно, наблюдательность очень важна. Надо все подмечать и запоминать. Никогда не знаешь, что и когда может пригодиться. — Хильди намотала на палец локон своих медно-рыжих волос. — А знаете, я и вправду вспомнила кое-что, о чем раньше не подумала, когда другие полицейские приходили с расспросами. Я тогда… у меня в голове ничего не держалось, когда я узнала об убийстве. Вы меня понимаете?

— Конечно. Что же вы вспомнили?

— Не знаю, имеет ли это какое-то отношение к делу, но я только сегодня утром вспомнила. В ту ночь… — Хильди поежилась и взглянула на Еву с виноватой улыбкой. — Слушайте, если я расскажу вам, что сделала кое-что не совсем законное, у меня будут неприятности?

— Мы здесь не для того, чтобы доставлять вам неприятности, Хильди. Мы пришли по поводу семьи из пяти человек, зарезанных в своих постелях.

— Ну хорошо. — Она перевела дух. — Хорошо. Иногда, когда я пишу допоздна или миссис Гренц уж очень сильно меня достает… Вы понимаете, с ней порой бывает не так-то легко. Она, конечно, смешная, но иногда от нее устаешь.

— Понимаю.

— Так вот, иногда я поднимаюсь на крышу. — Хильди ткнула пальцем в потолок. — Там такое славное местечко, можно посидеть, поглазеть по сторонам, поразмышлять о своем. Понимаете, иногда я поднимаюсь туда и выкуриваю косячок. Здесь я этого делать не могу. Если миссис Гренц вдруг спустится — а она иногда спускается — и учует… Нюх у нее, как у борзой. Ну вот, если она учует, она взбесится. Поэтому, если уж мне приспичит сделать затяжку… Вы только не подумайте, это не каждую ночь, ничего такого…

— Мы не из Службы по борьбе с наркотиками, и нас не смущает, если вы вдруг захотите расслабиться с «травкой».

— Ну и слава богу. Так вот, я сидела на крыше. Было поздно, я уже собиралась спуститься: устала, да к тому же «травка» нагоняет на меня сон. И я просто так огляделась по сторонам, без всякой цели, и увидела этих двух парней. Хорошо сложены — вот что я тогда подумала, понимаете? Первоклассное «мясо». Я ничего такого не заподозрила, даже когда пришли полицейские и я узнала про Свишеров. Но вот теперь я вдруг задумалась и вспомнила.

— Вы видели, как они выглядели?

— Да нет, я их не разглядела. Видела только, что они оба белые. Я видела их руки, лиц почти совсем не видела: все-таки я была слишком высоко. И еще я обратила внимание на походку. Они шли рядом, в ногу, словно маршировали. Не разговаривали, ну, как люди болтают по-приятельски, когда выходят прогуляться, а только раз-два, раз-два, и так до самого угла.

— До какого угла?

— Э-э-э, они шли на запад, к Седьмой авеню.

— Как они были одеты?

— Дайте подумать… Они были в черном с головы до ног. Деталей я не разглядела, вот только… Знаете, на них были такие мягкие трикотажные шапочки, которые можно натянуть прямо на лицо. Как же они называются?

— Горнолыжные?

— Точно! Вот такие. И у каждого в руке была спортивная сумка на длинном ремне. Мне нравится наблюдать за людьми, особенно когда они меня не видят. А эти двое были настоящие атлеты.

— Возраст?

— Я не знаю. Честное слово. Я же не видела их лиц, на них были эти шапочки, Натянутые прямо на нос, и вообще, я смотрела на фигуры. Но знаете, что еще я потом вспомнила и удивилась? Я их не слышала. Я хочу сказать, они не только не разговаривали, я не слышала их шагов. Если бы я не подошла к поручню в тот самый момент, когда они проходили мимо, я бы понятия не имела, что они там.

— Давайте поднимемся на крышу, Хильди. — Ева встала и направилась к двери. — Еще раз пройдем все поэтапно.

— Это след, — сказала Пибоди, когда они снова оказались на тротуаре. — Хоть и небольшой, но все-таки след.

— Это деталь. А детали очень важны. — Ева подошла к дому Свишеров, повернулась и посмотрела вверх, на крышу, на которой они только что побывали вместе с Хильди. — Они бы ее заметили, если бы им пришло в голову посмотреть вокруг. Они бы увидели, как она там стоит, заметили бы хотя бы силуэт. Но они уже сделали дело и были очень уверены в себе. Они не спешили, просто шли маршевым шагом к Седьмой авеню. Где-то у них была машина, пари держу. Законно запаркованная на уличной стоянке или в гараже. Уличная стоянка, конечно, лучше: не надо заполнять бумаги. Но на улице не так-то просто найти место, заранее на это рассчитывать нельзя, стало быть, не исключен и гараж.

— Угнанная машина? — предположила Пибоди.

— Было бы глупо. Глупо, потому что это оставляет след. Попробуй что-нибудь украсть, владелец тут же заявит. Можно, конечно, взять машину, сданную на длительное хранение, а потом поставить ее на место, пока не хватились. Но зачем? Все оборудование у них при себе, и оборудование, заметь, не дешевое. У них есть деньги. А значит, есть и собственный автомобиль, можешь не сомневаться. Скорее всего, не броский, не шикарный. — Ева покачалась с каблука на носок. — Обычная машина, и водитель наверняка соблюдает все правила движения.

Она направилась к Седьмой авеню тем путем, которым ушли преступники, восстанавливая их действия.

— Дело сделано, они покидают дом, уходят. Без спешки, без шума. Смотрят направо и налево — это у них отработано, — но им и в голову не приходит взглянуть вверх, и это прокол. Легкая небрежность, а вернее, излишняя самоуверенность. Возможно, они слегка под кайфом от только что пролитой крови, хотя ведут себя сдержанно. Но профессионал ты или нет, а убийство все-таки ударяет в голову, что ни говори. Идут молча, никаких разговоров. Идут прямо к машине, никуда не отклоняясь. Грузят сумки в багажник — их можно будет почистить или уничтожить позднее. Назад в штаб-квартиру.

— В штаб-квартиру?

— Держу пари, они именно так это и называют. Есть такое место, где они отчитываются о проделанной работе, обмениваются рассказами о проведенных операциях, тренируются, чистят перышки. И, держу пари, это место глубоко законспирировано.

Ева взяла их след. Она знала, что это ненаучный термин, но это был правильный термин. Она взяла их след и знала, что не упустит его, пока не найдет их.

На углу Седьмой авеню Ева огляделась. Сколько им пришлось пройти пешком? Сколько людей видели как они идут от мертвого дома, унося в своих спортивных сумках свежую кровь?

Всего лишь двое парней, возвращающиеся домой после быстрой разовой ночной работы.

— Отлови мне Бакстера, — приказала Ева. — Мне нужны имена.

Ее звали Мередит Ньюман. У нее была слишком большая рабочая нагрузка и слишком маленькая зарплата. Она всегда была рада сообщить об этом любому, кто хотел ее слушать. А с другой стороны, ей нравилось представлять себя современной мученицей, проливающей кровь и пот ради правого дела.

Раньше, в молодые годы, она воображала себя крестоносцем, работала и училась со страстью новообращенной. Но год на работе превратился в два, потом в пять, тяжелая нагрузка, бедность и безнадежность «правого дела» стали сказываться на ней.

В своих тайных фантазиях она представляла, как встречает сексуального красавца, буквально купающегося в деньгах. Она бы уволилась с работы. Ей никогда больше не пришлось бы копаться в бесконечных бумажках и проводить изнурительные проверки на дому. Ей никогда больше не пришлось бы сталкиваться с избитыми женщинами и детьми.

Но пока тот прекрасный день еще не настал, приходилось работать.

Вот и сейчас она направлялась на обычную проверку дома, не сомневаясь, что найдет двух грязных детей и накачанную наркотиками, лыка не вяжущую мать. Она уже давно потеряла надежду найти что-то иное. У нее давно уже не осталось сил принимать все это близко к сердцу. По ее подсчетам, только один из пятидесяти заблудших вступал на путь истинный и становился добропорядочным гражданином, честным налогоплательщиком.

Причем лично ей неизменно доставались под надзор остальные сорок девять.