Имитатор - Робертс Нора - Страница 61

– Заставь его продлить отпуск. Скажи ему, пусть… совершит кругосветное путешествие. На корабле. Нет, на весельной лодке. Чтобы грести вручную. Это пойдет ему на пользу.

– Я предложил ему продлить отпуск, но он уже готов вернуться домой.

– Ну а я не готова. – Ева вскинула руки.

Рорк лишь улыбнулся, наклонился и поцеловал ее в лоб, как ребенка. Она обиженно фыркнула.

– Ну ладно, ладно. Но сейчас мы будем заниматься сексом на кухонном полу.

– Прошу прощения?

– Это все равно стояло у меня в списке неотложных дел, и мы к этому еще не приступали, значит, придется заняться прямо сейчас. Пицца подождет.

– У тебя есть список неотложных дел?

– Это должно было случиться само собой, в безудержном порыве страсти, но придется довольствоваться тем, что есть. – Она осушила бокал шампанского, поставила его на стол и освободилась от кобуры. – Давай, приятель, раздевайся.

– Список неотложных дел, куда входит секс? – Очарованный, повеселевший, Рорк следил, как она опускает кобуру с ремнями на кухонный прилавок и начинает расшнуровывать высокие ботинки. – Та оргия, что мы устроили на прошлой неделе в столовой, сперва на столе, а потом на полу, тоже была в твоем списке?

– Точно. – Она стянула и отбросила башмак.

– А ну-ка покажи мне список! – Он протянул руку и даже пошевелил пальцами, словно перебирая страницы.

Наклонившись, чтобы расшнуровать второй башмак, Ева подняла голову.

– Я держу его в памяти. – Она постучала по лбу. – У меня все тут. Ты не раздеваешься? – Обожаю твою память.

– Ну что ж, давай покончим с этим маленьким дельцем. Тут, как говорится, раньше сядешь – раньше выйдешь. И тогда мы могли бы…

Она умолкла, когда Рорк сгреб ее в охапку и усадил на кухонный прилавок. Ухватив обеими руками ее волосы, он притянул Еву к себе и с яростью обрушился на ее рот.

– Как тебе порыв страсти? – спросил он, когда ей пришлось освободиться, чтобы глотнуть воздуха.

– Неплохо… – Она не договорила, потому что в этот момент он рывком раскрыл рубашку у нее на груди.

– Как тебе такая безудержность?

Отвечать было трудновато, так как ее рот вновь подвергся нападению. Он сдернул то, что осталось от рубашки, с ее плеч до самых запястий. Теперь ее руки оказались связанными, и это вызвало инстинктивный приступ паники, смешанный с возбуждением. А он все тянул порванную ткань, как веревку.

Руки Евы оказались у нее за спиной, в ушах шумела кровь. Ей никак не удавалось набрать воздуху в легкие. Выпитое шампанское закружилось в голове.

– Руки, – с трудом выдохнула она.

– Не сейчас. – Рорк обезумел. Казалось, он всю жизнь по ней с ума сходил. По ее телу, запаху, вкусу, по ее коже. По стонам, вырвавшимся из ее груди, пока его руки торопливо и жадно ощупывали ее.

Он упивался ее кожей, изгибом груди, в которой – прямо под его ртом – бурно колотилось сердце. Она вновь застонала, задрожала, теряя голову, а он пустил в ход язык и зубы.

«Дай себе волю». Не было для него на свете ничего более волнующего, чем вот такие моменты, когда она давала себе волю.

Она по-прежнему не могла дышать, но ей уже было все равно. Ее обуревали куда более важные ощущения – слишком темные, слишком бурные и грубые, чтобы их можно было назвать наслаждением. Она позволила ему брать все, что он хотел, она умоляла бы его взять еще больше, если бы только могла говорить. Когда он сдернул брюки с ее бедер, она открылась ему. Она вскрикнула, когда оргазм потряс ее тело и обдал жаром изнутри. Ее голова бессильно склонилась на плечо, с губ сорвалось только одно слово:

– Еще.

– Всегда готов к услугам. – Он осыпал поцелуями ее волосы, щеки и снова губы. – Всегда.

Его руки обвились вокруг нее, а она, как только сумела освободиться, обхватила его руками и ногами. Дыхание вырывалось у нее изо рта короткими болезненными всхлипами.

– Мы не на полу.

– Мы туда еще доберемся.

Рорк легонько куснул ее за плечо, за шею, а сам подумал, что вряд ли сумеет удержаться от искушения съесть ее живьем. Их губы слились, сердца бились как одно. Он снял ее с прилавка, принимая весь ее вес на себя. Ее руки пробрались ему под рубашку, ногти царапали его влажную кожу.

Потом она задрала рубашку, стянула ее через голову и вонзилась зубами ему в плечо.

– О боже, твое тело… Мое, мое, мое!

Они очутились на полу, беспорядочно срывая друг с друга остатки одежды, лихорадочно втягивая воздух, потому что легкие грозили лопнуть. И на этот раз, когда она обхватила его ногами, он погрузился в нее.

Она была невыносимо горяча, и она взяла его в плен, вскидываясь, чтобы вобрать его поглубже, утянуть вниз вместе с собой. Его пальцы скользили и срывались с ее увлажнившейся кожи, но все-таки крепко ухватили ее за бедра и впились, когда он погрузился в нее.