Можете нас поздравить! - Ермолаев Юрий Иванович - Страница 32

В передней один за другим раздались три продолжительных звонка.

«Должно быть, он! — обрадовалась Света. — Три звонка».

Это был условный семейный звонок. Вчера за вечерним чаем так звонить всем своим предложил отчим. Очень хорошо предложил. Теперь не надо больше волноваться и гадать, кто стоит за дверью, свой или чужой. Позвонили три раза подряд, значит, за дверью отчим или мама. Иди и спокойно открывай. Света так и сделала. И ей тут же досталось.

— Что же ты открываешь, не спрашивая? — рассердился отчим.

— Ты позвонил три раза, — напомнила ему Света. — А мы договорились…

— Тссс… — Отчим приложил палец к губам. — Зачем же говорить об этом при открытой двери. Тем более, что на площадке кто-то стоит.

— Кто стоит? — вздрогнула Света.

— Не знаю, — безразличным голосом ответил отчим. — Может, сосед. Вот и надо молчать. А то про наш уговор весь дом узнает. А это семейная тайна. — Отчим вошёл в прихожую и стал снимать пальто.

Света хотела загладить свою вину и подать ему домашние туфли, но Александр Константинович опередил её и, сменив обувь, прошёл прямо в кабинет. Света помолчала немножко и спросила:

— Тебе разогреть обед или будешь ждать маму?

— Я пообедал на работе, — не сразу ответил отчим. — А мама придёт поздно. У неё собрание, она мне звонила.

«Вот почему он сердитый, — подумала Света, — не любит, когда мама задерживается».

Отчим надел пижаму и сел за стол читать газету. У Светы сразу рухнули все планы. Звать гулять отчима теперь бесполезно. Не станет он опять одеваться. Как же быть? Может, не поздно сходить на пустырь завтра после школы? Нет! Разве столько времени пролежит в этом домике записка? Скатится со стола глиняный черепок, вот ветер и унесёт её неизвестно куда.

Постояла Света в передней, а потом надела пальто и тихо сказала:

— Папа, уроки я сделала, можно мне во дворе погулять?

Отчим ничего не ответил. Света вздохнула, приоткрыла дверь и, убедившись, что на площадке никого нет, вызвала лифт.

У дома на двух неумело сколоченных скамейках сидели друг против друга два старичка и старушка. Старички что-то оживлённо обсуждали. Лица у них были серьёзные, даже суровые. Старушка слушала их, вязала рукав для кофты и вздыхала.

«Может, позвать кого-нибудь из них на пустырь? Сказать: там воздух лучше. Вдруг пойдут? — мелькнуло у Светы в голове. — Только кого? Я ж ни с кем не знакома. Ещё скажут: «Ишь какая гулёна объявилась, сиди здесь». Тогда неудобно будет».

Тут к старичкам подсел ещё один пожилой дядя. И Света решила: «Как наберётся пять человек, выберу самого доброго и попрошу». Она подождала ещё. Стало уже смеркаться, а к старичкам никто больше не подсаживался. Вместо этого во двор из второго корпуса, что напротив их дома, выбежал председатель Колька Колпаков. Он увидел Свету и крикнул, точно пулемётную очередь выпустил:

— Уроки сделала? Задачка трудная получилась? Какой ответ, а?

— Сорок шесть гектаров, — сказала Света.

— Правильно! — радостно закричал Колька и, подбежав к Свете, уставился на неё, как на заморское чудище. Даже спросил не сразу: — Ты чего… такая варёная? Случилось что?

— Самописку потеряла, — придумала Света и встрепенулась. — Была днём на пустыре и потеряла. Сбегаем поищем?

— Жалко, Пух-Перо куда-то исчез. Он бы твою самописку в момент отыскал, — сказал Колька и опять обрадовался, но уже тому, что есть возможность похвалить своего одноклассника. — Ты даже не представляешь, какое у Витьки чутьё. По наследству, должно быть, передалось. У него отец следователем работает. Природный разведчик Витька! Вот прошлой весной посеял я линейку. Искал везде, так и не нашёл. А Витька, как узнал об этом, сразу сказал: «Ты её не в парте ищи, а на огороде».

— Почему? — удивилась Света.

— Вот и я тогда глаза на него вытаращил, — засмеялся Колька. — А Витька правильно определил. Перед математикой-то у нас природоведение было. Мы на школьном огороде копались. Соображаешь? Я портфель раз десять открывал. То тетрадку выну записать что-нибудь, то карандаш. Побежал я на огород и нашёл линейку между грядками. Может, и твою самописку найдём. Ты подожди меня, я только фонарик возьму. С ним искать легче.

Колька сбегал за фонариком, и они пошли на пустырь. Света за ним едва успевала. Председатель нёсся так же быстро, как и говорил. Он даже под ноги себе не смотрел. Ни канава его не смущала, ни лужа.

— Коль, а на пустыре не опасно? — спросила Света.

— Чего опасного? — обернулся председатель.

— Ну… это… ребят там никто не бьёт?

— А зачем? — удивился Колька и вдруг засмеялся так весело, что Света тоже не удержалась и стала улыбаться. Отсмеявшись, Колька затараторил: — Два пьяных третьего дня там друг друга лупили. Не поделили что-то. А ребят никто не трогает. Вот только техник-смотритель грозился Гаврилке Тюрину уши оторвать. Он все подъезды мелом исчертил.

Но Света уже не слушала Кольку. До домика, в котором лежала записка, оставалось всего несколько шагов.

— Вот здесь я начала махать портфелем, а там, — Света показала рукой за домик, — перестала. Ты всё здесь осмотри, а я на том конце.

— Ладно! — Колпаков щёлкнул своим фонариком и, хотя было ещё всё видно, принялся кружить вокруг бетонных плит и прочёсывать лучиком света землю, точно прожектором небо.

Света посмотрела на Кольку и очень обрадовалась, что он занялся поисками всерьёз и не смотрит за ней. Вообще чувствовалось, что председатель привык всё делать основательно. Ну и пусть старается. Скорее в домик! Добежала Света до двери и остановилась. А вдруг там кто-нибудь есть? Но ждать нельзя. Пока Колька не подбежал к ней, нужно войти в домик и прочитать записку. Света глотнула побольше воздуха, точно собиралась нырнуть под воду, и вошла.

На доске, которая была столом, не только записки, даже глиняного черепка не было. Под «столом» и «скамейкой» тоже ничего не валялось. Света пошла из домика и вдруг у самого порога увидела записку. Она подняла её, но прочитать не успела. В дверях появился Колька.

— Ты чего застряла? — закричал он. — Надо искать скорее, уже темнеет.

— Пошли домой, — весело сказала Света. — Может, я ещё не потеряла самописку. Посмотрю как следует в портфеле.

— Так надо было сначала портфель осмотреть, а потом на пустырь идти? — накинулся на неё Колька. — Кто ж так всё шиворот-навыворот делает. Это тоже недостаток. Изживай его скорее.

— Постараюсь, — сказала Света и, размахивая рукой, в которой была зажата записка, стремглав побежала к шоссе. Ей уже нечего было опасаться. Стоило только развернуть записку — и она сразу узнает, что надо сделать, чтобы остаться невредимой и избежать всех неприятностей.

Теперь торопыга Колька едва успевал за ней.

Придумала!

Во дворе Света тотчас распрощалась с Колькой и пошла домой. На лестнице, у лифта, она столкнулась с «долгоиграющей пластинкой» — Риммой Зиминой. Сегодня Света опять сидела с ней и Витей Пуховым за одной партой. Римма все уроки ворчала: то у неё самописка текла, то бумага в тетради оказалась шершавой. А на последнем уроке Римма вдруг на дождик рассердилась: «Разошёлся, когда нам из школы уходить пора». Свету даже смех разобрал:

«Ворчит, всё равно как старушка столетняя».

«И зачем она пришла?» — подумала Света.

— Я уже была у тебя, — сказала ей Римма сладким голоском, совсем не похожим на тот, каким она разговаривала с ней в школе. — Ты все задачки сделала? Дай списать.

— Номера списать? — переспросила Света.

— Зачем номера? — фыркнула Римма и смешно повела плечами. — Решения. Я письменные задания всегда у кого-нибудь списываю, потому что мне времени не хватает. Только устные учу. Ты-то у родителей одна, а нас четверо. И я самая старшая. В кухне сейчас такой ворох белья лежит, всё перестирать надо.