Барьер трёх минут - Раннап Яан Яанович - Страница 17

— Да прежде чем его трогать, надо застраховать свою жизнь! — замечает тот, что получил удар в бедро. Все трое теперь тоже выбрались на берег. Схватив штаны и рубашки под мышку, они, словно сговорившись заранее, направляются к дороге. И лишь владелец клетчатых плавок ещё уделяет внимание долговязому:

— Смотри, чтобы обед был готов вовремя!

Кискояский лесник, прилёгший в телеге с сеном на бок, наблюдал за этой сценой с нескрываемой усмешкой.

— Что, не удалось утопить? — весело интересуется он у черноголовых. — Втроём-то могли бы с одним справиться.

— У бешеного и сила бешеная, — бормочет в ответ владелец клетчатых плавок. Его спутники помалкивают.

Мерин, получив шлепок вожжами, стронул телегу с места. Черноголовые пошли следом, похожие на футболистов, устремившихся в атаку. И только теперь они заметили, кто устроился на возу рядом со стариком. Положив подбородок на вдавившийся в сено зелёный мяч, на них глядит с улыбкой девчонка. Её рыжеватые волосы собраны в «конский хвост», серые глаза лукаво щурятся. На правой щеке то появляется, то исчезает маленькая ямочка. Лицо девчонки кажется всем троим необыкновенно привлекательным, и они сразу же стараются принять бравый вид.

— Анту охламон, — объясняет, ни к кому не обращаясь, «центральный форвард» — черноголовый парень с разбитой губой. — Никак не может научиться плавать. Как только зайдёт чуть поглубже, его охватывает страх. Вот и хотели чуток помочь ему.

При слове «помочь» у девчонки и на левой щеке появляется ямочка. Не стесняясь, она хохочет прямо в лицо мальчишкам.

Старик более участлив.

— Он, стало быть, боится воды?

— Жутко, — подтверждает центральный нападающий.

— Уму непостижимо, — замечает левый крайний. — Другого, чтобы так боялся воды, — не найдёшь.

— И никакая разъяснительная работа не помогает?

Центральный нападающий безнадёжно машет рукой.

Куда там! Они уже не первое лето с ним возятся! Дело безнадёжное, сколько бы владелица «конского хвоста» ни усмехалась. Искоса поглядывая на девчонку, он сообщает:

— Надоело. Сколько можно с ним возиться. — И взглянув на хромающего левого крайнего, добавляет:

— Того и гляди, всех нас перекалечит.

Когда дребезжание телеги стихло далеко среди полей, долговязый поднял над метёлками камыша свою голову с мокрыми льняными прядями. Он икнул, словно поставил последнюю точку, вытер большим пальцем глаза и медленно побрёл к берегу. Он знал свой долг. Сегодня он был дежурным по супу. Через три часа ребята вернутся со свекольного поля, к этому времени всё должно быть готово.

Долговязый притащил к притаившейся в кустах палатке ведро воды, разжёг костёр и подкинул в него два-три полена. Теперь самое важное — не дать огню погаснуть.

Солнце палило по-прежнему. Честно говоря, Анту повезло, что не пришлось в такую жару дёргать бурьян. Тихонько насвистывая, стряпун побрёл к реке и ступил по щиколотку в воду. Сложив ладони лодочкой, он зачерпнул немного глинистой воды и плеснул себе на потную спину.

Они были неправы, утверждая, что он боится воды. Он воды не боится. Ему нравится опускаться по шею в волны, болтать ногами так, чтобы вокруг было полно крохотных брызг. Нет, не воды он боится. Ему страшно, что дно может уйти из-под ног. Стоит ему только подумать об этом, как сердце сразу же будто проваливается куда-то.

Больше всего на свете ему хотелось бы уметь плавать, но, увы, он уже давно приучил себя к мысли, что этого искусства ему нипочём не осилить. Он даже не знал, откуда взялось такое неверие в собственные способности. Может быть, его породил панический страх перед глубиной. Но откуда взялся этот страх?

Анту любил иногда помечтать в одиночестве. Он воображал себя инженером, автогонщиком, иногда даже космонавтом. Он выдумывал самые фантастические приключения. Их герою приходилось скакать на лошади, бегать, лазать по крышам, но плавать — никогда. Даже в мечтах долговязый оставался по-своему реалистом. Всё остальное он считал достижимым. Всё, кроме умения плавать.

Осторожно ощупывая пальцами ног дно, парнишка входил в воду. Вода холодила уже колени, ляжки... Глубоко вздохнув, он присел в воду, но тут же выпрыгнул, взвизгнув, как девчонка. Он мог позволить себе такое. Ведь никто не видит и не слышит его сейчас.

Он знал, что на этом участке излучины нет глубоких мест. И поэтому чувствовал себя вполне уверенно. Медленно и с удовольствием он лёг на живот. Шевеля ногами вверх-вниз, он пошёл на руках вперёд. Это нравилось ему больше всего. Так он казался себе настоящим пловцом. И чтобы ещё больше походить на пловца, он даже выдыхал в воду. Выпустив из лёгких весь воздух, он поворачивал голову в воде набок и уголком рта делал вдох. Знаменитые пловцы — он видел по телевизору — делают именно так.

Перебирая по дну руками, он уже раз пять пропутешествовал между двумя кустами камыша, когда чей-то звонкий голос заставил его навострить уши.

— А там можно достать ногами дно?

Анту поднял глаза и тупо уставился на возникшую на берегу девчонку. В первый миг он подумал, что над ним смеются. Но на лице девочки не было и следа коварства, которое он обычно замечал на лицах насмешников. Девочка глядела с искренним интересом. Видно, она и впрямь считала, что он умеет плавать.

От неожиданности долговязый сел. Вода теперь доставала ему до подбородка.

— Там так глубоко? — удивилась девочка, и взгляд её стал ещё более почтительным.

Они смотрели друг на друга целую вечность. Девочка видела приоткрытый от растерянности рот, лицо в веснушках — таких людей загар обычно не берёт, прилипшие к голове светлые волосы и торчащие в стороны уши. Всё остальное было скрыто в глинистой воде. Парнишка мог видеть гораздо больше. И по мере того как взгляд его скользил всё выше по ситцевому платью-халатику, прикрывавшему изгибы и выпуклости, к рыжеватым волосам, завязанным «конским хвостом», и ямочке на щеке, рот его приоткрывался всё больше. Незнакомая девчонка была чертовски хорошенькая.

У неё был с собой зелёный пляжный мяч. Он никак не держался под мышкой. Поэтому она положила его на траву, а затем села на обрыв и опустила ноги в воду.

— Тебя как зовут? — вдруг спросила она.

Мальчишка почему-то покраснел.

— Андрес, — сказал он нерешительно. — Но все зовут меня Анту.

— А меня зовут Хелин, — сказала девчонка. — Когда я была маленькой, мальчишки звали меня Кылин. Забавное имя, верно?

Анту, поколебавшись, кивнул. Он не понял, какое из имён девочка считала забавным — Хелин или Кылин. Но она не дала ему времени разгадывать.

— Я смотрела, как ты плаваешь. Ты хорошо плаваешь, длинными гребками. Этому очень трудно научиться?

Она выжидающе смотрела на Анту, и тот чувствовал, как у него краснеют не только щёки, но и уши. Язык не поворачивался соврать, однако признаться, что он, как двухлетний малыш, ползает по дну, тоже было невозможно.

— Это... кому как, — заметил он неопределённо. — Некоторым... очень трудно.

— Мне трудно. — Девочка вздохнула. — Я, наверное, безнадёжно бездарная. Иногда мне кажется, что я в жизни не выучусь плавать. Или, если научусь, то лишь одним стилем — топориком.

Неожиданно для себя Анту принялся утешать её:

— Напрасно ты так думаешь. Плавать может каждый выучиться. Только нельзя трусить.

Он понимал, что этим утверждением отрезает себе все пути к отступлению. Теперь ему уже никак нельзя признаваться, что на самом деле воды тут чуть повыше колен. Девчонка по ошибке приняла его за пловца, а у него не хватило духу опровергнуть её заблуждение, теперь он вынужден был продолжать играть принятую на себя роль. И вытянувшись в воде, он повторил своё хождение на руках, упираясь пальцами в дно.

Девочка тем временем расстегнула платье-халат. Под ним виднелся вишнёво-красный купальник.

— Анту! — окликнула она вдруг движущегося в воде парнишку. — А ты старая рыба?