Горячий лед - Робертс Нора - Страница 15

Забавно, но Уитни ничуть не беспокоило, что он зарабатывал себе на жизнь воровством. Ее также не трогало то, что он воровал главным образом у представителей ее класса. Она даже не моргнула глазом, узнав об этом, хотя более чем вероятно, что он избавил некоторых ее друзей от излишков собственности. Но это ее совершенно не волновало.

Так что же она за женщина? Он считал, что понимает ее жажду приключений и любовь к риску. Он сам относился к жизни примерно так же. Однако это совершенно не вязалось с ее типичным для богачей холодным, оценивающим взглядом.

Нет, ее нисколько не потрясло, когда она узнала, что он вор, но она смотрела на него с насмешкой и – да, черт возьми – с жалостью, когда поняла, что ради горсти блестящих камешков он спал с этой акулой с Западного побережья.

А что же он с этими камешками сделал? Дуг вспомнил, что в течение суток он сбросил камни на «малине» в Чикаго. После обычного торга относительно цены нелегкая занесла его в Пуэрто-Рико. За три дня Дуг проиграл все в казино, осталось лишь две тысяч и. "И что мне дал и эти камни? – снова подумал он и усмехнулся:

– Всего-навсего выходной".

Деньги у него никогда не задерживались. Всегда находилось что-то такое, что требовало денег, – верное дело или женщина с большими глазами, дрожащим голосом и печальной историей. Однако Дуг не казался сам себе простаком. Он был оптимистом. Наверное, он был рожден для того, чтобы работать в одиночку, и поэтому за пятнадцать лет не нашел себе партнера. Иначе он не получал бы от своей работы удовольствия и мог бы с тем же успехом служить в адвокатской конторе.

Через его руки прошли сотни тысяч долларов. Все его обещания самому себе оказались пустыми. На этот раз все будет иначе. Не имеет значения, что он уже это говорил, на этот раз действительно будет иначе. Если сокровище хотя бы наполовину так велико, как говорится в бумагах, он будет обеспечен на всю жизнь. Ему никогда больше не придется работать – разве что изредка, чтобы не потерять форму.

Он купит яхту и будет плавать из порта в порт. Побывает на юге Франции, будет там жариться на солнце и наблюдать за женщинами. Но все дни, что ему осталось прожить, он должен быть на шаг впереди Димитри. Потому что Димитри, пока жив, никогда его не оставит в покое. Это то же входило в правила игры.

Однако лучшее в игре все же заключалось в планировании, в маневрировании, в исполнении. Ему всегда больше нравилось предвкушать, как он будет пить шампанское, чем допивать бутылку. До Мадагаскара оставалось всего несколько часов. Вот тогда он начнет применять все, о чем прочитал, и свои собственные знания и опыт.

Ему придется все время опережать Димитри, но не слишком, чтобы не забежать к нему с другой стороны. Проблема осложнялась тем, что Дуг не мог сказать, как много его бывший работодатель знает о содержании конверта. Наверно, слишком много, подумал Дуг, машинально потирая грудь в том месте, где все еще был приклеен конверт. Димитри наверняка знает очень много, потому что раньше так было всегда. В живых не осталось никого из тех, кто перешел ему дорогу. Дуг был уверен, что если слишком долго задержится на одном месте, то почувствует на своей шее горячее дыхание преследователей.

Он просто должен быть очень точным в этой игре. Ведь они уже были совсем рядом… Он посмотрел на Уитни. Она откинулась в своем кресле, закрыв глаза. Во сне она каралась холодной, безмятежной, недоступной. В нем шевельнулось желание, припасенное как раз для таких недоступных. На этот раз ему придется просто смирить себя.

Между ними чисто деловые отношения, размышлял Дуг. Только деловые. И они будут продолжаться до тех пор, пока он не сможет вытащить из нее немного наличных, а потом он мягко сплавит ее куда-нибудь подальше. Может быть, она оказалась бы более полезной, чем он до сих пор предполагал, но он знал этот тип людей. Такие люди богаты и неугомонны. Рано или поздно ей все это надоест. Ему надо успеть получить от нее наличные.

Ему надо обязательно сделать это, подумал Дуг, закрыв книгу и нажимая кнопку, чтобы откинуть назад сиденье. Он знал, что уже не забудет прочитанного. Эта способность запоминать могла быть ему полезна, если бы он был юристом. Но она здорово помогала Дугу и в том деле, которым он занимался. Он никогда не делал никаких записей, потому что он ничего не забывал. Он никогда не бил в одну цель дважды, потому что имена и лица оставались в его памяти.

Деньги "могли проскочить у него сквозь пальцы, но детали дела запоминались навсегда. Дуг смотрел на это философски. Вы всегда сможете получить еще деньги. Жизнь была бы слишком скучной и серой, если бы вы потратили ее всю на акции и облигации, а не провели бы на колесах или в седле. Дуг был доволен жизнью, а зная, что ближайшие дни окажутся длинными и тяжелыми, он был доволен еще больше. Ему было гораздо интереснее обнаружить алмаз в куче мусора, чем в выставочном зале. Он с нетерпением ожидал того момента, когда можно будет копать.

Уитни спала. Она проснулась, когда самолет начал свое долгое снижение. Слава Богу, что полет заканчивается – была ее первая мысль. Ее просто тошнило от самолетов. Если бы она летела одна, то предпочла бы «Конкорд» Но при сложившихся обстоятельствах Уитни не захотела взваливать на Дуга дополнительную плату. Его счет в ее маленькой книжке все, рос, и в то время, как она была полна решимости забрать с него все до цента, Уитни знала, что он так же полон решимости не отдавать ни цента.

Посмотрев на Дуга сейчас, можно было подумать, что он такой же честный, как скаут-первогодок. Он спал, положив руки на лежащую на коленях книгу. Лицо его было совершенно спокойно. Во время путешествия волосы растрепались. Любой принял бы его за обычного человека с некоторыми средствами, отправляющегося в отпуск в Европу. Должно быть, в этом тоже проявляется его квалификация, решила Уитни, в который раз изучая его. Способность сливаться с любой нужной группой для него прямо-таки бесценна.

К какому же слою он сам принадлежит? К городскому «дну», неряшливые, неотесанные представители которого орудуют в темных переулках? Она вспомнила выражение его глаз, когда он спросил ее о Бутрейне. Да, несомненно, со многими из них он знаком накоротке. Но вот принадлежать этому слою… Нет, это ему не подходит.

Даже за то короткое время, что они были знакомы, Уитни убедилась, что он просто не такой. По натуре он был скитальцем, может быть, не всегда разумным, но всегда неугомонным. Это привлекало к нему. Да, он вор, но, как она считала, вор с определенным кодексом чести. Суд этого мог не признавать, но она признавала. И уважала его за это.

Дуг не был безжалостным. Уитни видела это по его глазам, когда он заводил разговор о Хуане. Он был мечтателем. Она видела это по его глазам, когда он говорил о сокровище. Но в то же время он был реалистом. Она чувствовала это по его тону, когда он говорил о Димитри. Реалист, который знает достаточно, чтобы бояться. Он был слишком сложен, чтобы приклеить ему ярлык. А кроме того…

Он был любовником Кэсси Лоуренс. Уитни знала, что звезде Западного побережья, можно сказать, подают мужчин на завтрак. Но Кэсси была также очень разборчива и не с любым могла разделять постель. Что же она увидела в нем? Молодого, зрелого мужчину с крепким телом? Возможно, этого было достаточно, но Уитни так не думала. В то утро в Вашингтоне Уитни испытала на себе, как привлекателен Дуглас Лорд – с головы до пят. Она действительно почувствовала искушение. И не только из-за его тела, пришла к заключению Уитни. Дело в стиле. У Дугласа Лорда есть свой стиль, и именно это помогает ему проникать в дома на Беверли-Хиллз или Бель-Эр.

Сначала Уитни считала, что понимает его, пока не увидела реакцию Лорда на ее замечание насчет Кэсси. Он был разозлен и смущен, а она ожидала, что его просто развеселит это воспоминание. Значит, у него есть определенные чувства и идеалы, подумала она. Благодаря этому он становится более интересным и, если уж говорить правду, более привлекательным для нее.