Подорожники - Марченко Владимир Борисович - Страница 10

НОЧЬЮ В БЕЛОВО

Ветровы ожидали гостей. Должны были приехать из Барнаула старший сын Игорь, отслуживший в армии и освоивший профессию охранника в новом супермаркете и дочь Вера, окончившая пединститут в Бийске, второй год торгующая в киоске пивом и сникерсами. Работа по специальности была, но зарплата выдавалась с огромными задержками и такая крохотная, что молодому специалисту прожить на неё было невозможно. Брат и сестра снимали сначала комнату у старушки на Потоке, а потом арендовали однокомнатную квартиру в малосемейном общежитии. Ветровы как могли, пытались помогать детям. Засадили картошкой и овощами два огорода, весной купили четырёх поросят, а собственный инкубатор вывел тридцать цыплят, которые уже оперились и требовали внимания и корма. Перестройка, давшая свободу перекупщикам, заставила сельских жителей вплотную и серьёзно заняться приусадебным хозяйством. Летом кролики вполне обходились огородными сорняками, а вот свиньи требовали отрубей или дроблёнки. Корова и телёнок с утра отправлялись в стадо, а к вечеру прибывали в загон делиться молоком. Одной водичкой не напоишь, а нужно что-то положить в пойло. Это часть обрата, немного отрубей. Иногда Нина солила коровье блюдо, сыпала горсть-другую жмыха. Нужно думать о зиме, подыскивая доступное топливо – дрова и уголь. А зарплата стала где-то теряться. По полгода где-то крутилась, давая какому-нибудь «бедолаге» дивиденды.

Вырученные копейки за проданное молоко, Нина складывала в банку из-под грузинского чая. Иван навострился коптить крольчатину, выделывать шкурки, а Нина шила шапки и детские шубки. Дочь кое-как доучили, но остановилась она в городе, потому как в деревне работы не стало. Закрылся кирпичный завод, строительно-монтажное управление не работало, но пыталось руководство как-то выжить, распродавая технику и оборудование. Мастерские Сельхозтехники закрывались, растаскивались рамы, растворялись станки, разбирались кирпичные стены. Безработица била тех, кто не знал, куда приложить руки, чем заняться, чтобы прокормить семью и одеть детей, отправляя в школу. В деревнях района положение ещё хуже.. Единственное, куда люди могли устроиться, были колхозы, но они закрывались. Успевшие ухватить технику и лучшие поля, надеялись на крестьянский фарт, умоляя Бога послать дождик, а не град. Новорождённые фермеры залезали в кабалу кредитов, покупали тракторы и комбайны у разорившихся сельхозпредприятий.

Шло время и из трёх тракторов уже не могли собрать один, который бы мог пахать и таскать сеялки. Бросились торговать. У одних это получалось, а другие, получив скромные барыши, начинали шиковать, покупая, что надо, а в основном то без чего можно и обойтись.

И вновь перестроечная разруха легла на плечи женщин. Они стояли на базаре, пытаясь выручить немного денег, которые обесценивались на глазах, чтобы заплатить за свет, за газ, за телефон и за многое другое. Мужики становились обузой, таща из семьи последний мешок пшеницы, чтобы поменять на самогон. Глава семейства, оставшись без работы, пытался наниматься в сторожа, в сучкорубы к тем, кто удачно покупал право на рубку подгорелого леса. Крошечную зарплату пропивал с расстройства, так как жена приносила с базара немного, но больше. Запив на неделю, замерзал где-нибудь или умирал, отравившись ядовитым водочным суррогатом. Нужна была стабильность, а её не было.

Ветровы не испугались нагрянувшей разрухи. Натуральное хозяйство могло быть временным, могло и затянуться на долгие годы. До пенсии оставалось не так уж и много лет, а прежние льготы постепенно «обшелушивали» с сельской интеллигенции, сидящие в креслах у рулей. Жить стало жутко весело.

Ветровы продавали молоко, масло, творог. Иван выкопал овощехранилище, в котором зимовала не только капуста нескольких сортов, но и редька, свёкла, тыквы, кабачки. Что-то ели сами, чем-то делились с поросятами и кроликами. Научился Иван делать вина из яблочек-полукультурок, смородины и малины. А что не успевал выпить с соседями, то попробовал выгонять через простейший перегонный аппарат. Солому, дрова, уголь нужно купить и привезти. Жидкая валюта на деревне не обесценивалась. Для собственного употребления Иван выгонял такую жидкость, которая тянула на восемьдесят градусов согласно показаниям спиртомера. Конечно, он разводил свой продукт до сорока, используя старое варенье или кипяченую воду. Водку производили из импортной дряни, которую нужно было применять совсем не в пищевой промышленности, но в погоне за барышами, это ничего не значило. Поэтому люди перестали покупать спиртное в магазинах, боясь нарваться на «палёнку». Такое имя получили суррогаты. Иван не страдал от отсутствия хорошей водки, но расплачивался с теми, кто оказывал услуги прозрачной жидкостью высокого качества и крепости. За это его уважали и всегда шли, как говорится, навстречу.

Иван крутил ручку сепаратора, Нина готовила творог для сыра. Дети приедут помогать, нужно отправить их в город по полной выкладке. В погребе отобраны банки с мёдом, крольчиной тушенкой, солёным и копченым салом, свежим вареньем, маринованными грибами и разными салатами. Дети выросли. Недалек тот день, когда приедут и скажут вот моя невеста или муж. Свадьбу надо изобретать. Где-то искать, занимать деньги на необходимые атрибуты. Нина понемножку откладывала в запас деньги. А Иван при каждом удобном случае покупал гвозди, топоры, фляги под мёд, хотя пасека. Покупал электромоторы к стиральной машине, к пылесосу, запасные части к старым «Жигулям». Не сломается у меня, понадобится соседу. «Деньги копить нельзя», – говорил жене, а она его не слушала, откладывая понемногу, а потом обменивая на новые купюры. Деньги теряли свои мускулы, но это её не трогало. Слово инфляция она недолюбливала, но не боялась. По деревне поползли слухи, что вот-вот наступит финансовый крах. Деньги упадут в цене, покупательская способность дойдёт до последнего предела.

– Папу видела во сне, – сказала Нина. – Надо бы на могилку съездить.

– Что мешает? Поедем. Растрясём твою кубышку. Пока её не накрыл девятый вал.

– Бабы зря не станут говорить.

– Картошку выкопаем и поедем. Дети дома за хозяйством последят. Уже взрослые ребята. Денег много накопила? Надо было соковыжималку взять или пару пылесосов. На свадьбу подарки,

– Да вот, как телёнок привыкнет к Вере. Как корова станет молоко отдавать. Правильно ли станут продавать.

– Когда не разводят молоко или сметану, значит – правильно торгуют.

Через два дня Ветровы купили в Рубцовске билеты на поезд.

Обходительная проводница предлагала своим пассажирам отличный чай и шоколад чужого изготовления, но никто ничего не покупал и не заказывал. Ветровы устроились на своих полках основательно, сразу же развернули постели, предполагая, что простыни, как обычно, влажные, но ошиблись. Комплекты были новыми и почти шелестели от остатков крахмала, хотя вагон обычный спальным. Стоимость оказалась уже не рубль, как это было многие годы. Рубль когда-то равнялся доллару, а поговаривали, что после реформы стоил семьдесят центов. В студенчестве редко позволяли себе такую роскошь, как постельное бельё, но иногда, оказавшись в плацкартном вагоне, брали один комплект на двоих.

Они могли бы получить распределение в городские школы, но попросились в глубинку. Иван был директором, завхозом, истопником в ветхой школе. По понятиям некоторых коллег Ветровы слыли глупыми и недалёкими. У них подрастали дети. Они жили в тесном саманном домике, стоявшем на школьном дворе. Многие однокурсники, отработав положенное, упорхнули в города, счастливо и выгодно женились или вышли замуж, трудились на благо родины в аппаратах и солидных организациях. Ветровы не вступали в партию, которая не только чуткий рулевой, но и цементирующая сила, делающая народ и её родную – едиными. Некоторые коллеги из глубинки рвались в райцентр, становясь для этого разными лекторами экономических, комсомольских и других сетей. Нужно показать себя, зарекомендовать не, сколько инициативным и творческим работником, а дисциплинированным и послушным, чтобы войти сначала в резерв, а уж потом стать инструктором райкома партии, возглавить профсоюз или получить креслице в районо.