Записки офицера Красной армии (СИ) - Песецкий Сергей Михайлович - Страница 12

— Ты и есть этот вредитель! И ту бомбу тоже ты под плотину подложил, но я её вовремя убрала.

А он ей на это:

— А как же твоя любовь, если ты губишь меня?!

Она же ему отвечает:

— Я комсомолка и долг у меня на первом месте. А тебя, как врага Советского Союза, я бы сама застрелила.

Я был так тронут этими словами, что начал хлопать в ладоши и кричать: браво!

А конец фильма был такой. Её вызвали в Партийный Комитет и торжественно наградили орденом. Его же показали за решёткой… Очень хороший был фильм и я был очень тронут им. Спросил у моей спутницы:

— Как тебе, Настя, фильм понравился?

— Очень — сказала она. — Только жалко мне парня. Такой красивый.

Мы вышли из кинотеатра. Я говорю ей:

— Спать пойдём к тебе, или ко мне?

— Ко мне нельзя — сказала она. — Я с шестью подругами в комнате живу.

Поэтому пошли ко мне. Переспали мы и я утром раньше её встал, надо было мне в казармы идти. В тот день у меня дежурство было. Начал я её будить. А она говорит:

— Иди себе. А я ещё часик посплю, а потом пойду.

Пошёл я на службу. Вернулся вечером — Насти нет. В комнате беспорядок, кровать не застелена. Начал я всё убирать и заметил, что под кроватью нет той посылки, что я хотел Дуняшке выслать, но раздумал. Очень я расстроился и позвал Липу. Говорю ему:

— Тут у меня из комнаты посылка с дорогими вещами пропала.

— Когда — спросил он.

— Не знаю — говорю я когда пропала. Только сюда никто кроме тебя, твоей жены и дочек зайти не может. Спроси их. Может кто-то пошутил?

А он говорит:

— Никто из них не возьмёт, ни в шутку, ни всерьёз. Непривычные мы к такому. Но я заметил, что сегодня утром из дома, из твоей комнаты, вышла какая-то из ваших советских и коробку несла под мышкой. Я даже спросил её, чего ей там надо было. А она мне ответила: — Ночевала у жениха.

Мне было очень неприятно и вещи ценные очень жалко. Поэтому я решил непременно найти Настю. Каждый вечер начал около кинотеатра прогуливаться. Но она не приходила. Наконец я поймал её днём на рынке. Она была там с тремя подругами.

— Здравствуй, Настя! — говорю я.

Она сначала сделала вид, что совсем не узнаёт меня. А потом говорит:

— Здравствуй! У меня так много знакомых мужчин, что и не узнала сразу.

А я ей говорю:

— Отойди со мной на минутку. У меня к тебе важное дело.

А она на это:

— Никуда я не пойду. Говори тут. Это мои лучшие подруги и у меня от них нет никаких тайн.

Ну я и говорю:

— Когда ты у меня была, то забрала коробку с ценными вещами. Отдай мне её.

— Какую коробку? — спрашивает она. — Ни о какой коробке я не знаю.

Тогда я говорю:

— Ты хорошо знаешь, какая коробка. И хозяин видел, как ты утром с коробкой из дома выходила.

А она как заорёт на меня:

— Да видела я тебя и твоего хозяина знаешь где! Тоже, кавалер нашёлся! Ни ужином, ни завтраком не угостил! Коробка у него пропала! Иди и ищи!

— Настька! — сказал я. — Лучше отдай всё по-хорошему, иначе я на тебя донесу.

А она мне кричит:

— Иди и доноси! Я первая донесу, что ты спекуляцией занимаешься! Тоже мне порядочный нашёлся! Наверное сам у какой-то женщины вещи украл!

— Вещи были мои собственные.

— Ага, собственные — кричит она. — Наверное в бабских рубашках и трусах ходишь!.. Если это твоё, то почему под кроватью прятал?!

А её подруги как начали тараторить, как начали кричать и смеяться надо мной, что я даже не знал, как быть. Сказал я Насте спокойно:

— Настя, не буду я про те вещи никому доносить, но тебе скажу одно — подло ты со мной обошлась. Не ожидал я от тебя такого. Ведь ты даже того вредителя, которого мы в кино видели, пожалела. А меня так обидела!

— Я его пожалела — говорит она — потому что он красивый парень. А ты что?… Нос как слива. Уши торчат. Маленький… под мышкой у другого спрячешься. К тому же ещё и подлый. Даже чаем меня не напоил. Задаром моей любовью воспользовался!

Как начали они меня все высмеивать и издеваться надо мной, так вокруг нас люди собрались. Некоторые смеются и встают на сторону советских девушек. Понял я, что ничего из этого не выйдет и что пропали мои вещи. Наверное Настя их сразу продала, или выменяла с подругами. Плюнул я и пошёл с рынка. На прощание я сказал:

— Чтобы тебе те мои вещи боком вылезли! Чтоб они тебе на пользу не пошли!

А она кричит:

— В следующий раз суку к себе приглашай, а не порядочную девушку! Тоже кавалер нашёлся! Ни рюмки водки не налил, ни даже стакана чаю!

«Я бы тебя уксусной эссенцией напоил» — подумал я про себя.

С того времени в кино я больше не ходил. К тому же у меня ещё одна неприятность приключилась — снова вши появились. С Насти перескочили. Хорошо хоть, что не зараза!

12 апреля 1940 года. Лида

Зима закончилась, а с ней и буржуйская власть в Белоруссии. Пришла весна, так же, как и мы — солдаты Красной Армии — чтобы избавить пролетариат от капиталистической тирании. Солнце поднялось выше, чтобы уничтожить холода — так же, как и наше русское СОЛНЦЕ: отец Сталин и согрело крестьян и рабочих лучами свободы и достатка. Кругом всё расцвело и свободно зазеленело — как в Советском Союзе. Прилетели птицы и поют себе громко и без принуждения в честь коммунистической партии и Центрального Комитета, довольные, что тут кончилась власть империалистических сатрапов. Очень приятно всё это видеть и слышать.

Прочитал я то, что написал про весну, и вижу, что у меня большой литературный талант. Может я еще не совсем сравнялся с Пушкиным, но у меня наверняка выходит лучше, чем у буржуазных писателей, вынужденных всегда врать и прислуживать капиталистам. Да, литература не терпит принуждения, поэтому может расцветать лишь там, где мы находимся и где её опекает ОТЕЦ СТАЛИН.

Вот, например, что есть у этих поляков?… Ничего… Спрашивал я, так они мне сказали о Мицкевиче, что был такой великий поэт и так далее. Тогда я сплюнул и спросил: «Что же такого замечательного он написал»? А мне говорят: «Пана Тадеуша». Ну, я потом так смеялся, аж до слёз. Он написал про пана, поэтому сразу ве-еликий поэт!.. Вот у нас есть Толстой. Хотя сначала он был графом и паразитом, но потом исправился и даже сам для себя лапти делал. И есть еще много других писателей. А за границей что?… Ничего… В той Англии, я слышал, был Шекспир, так он только про королей и министров писал и выслуживался при американских капиталистах, во вред классовому сознанию пролетариата. И в Германии до Гитлера ни одного хорошего не было, только Бетховен, который написал «Фауста» и то, наверное, украл идею у Ильи Эренбурга. Так что только русский народ может дать что-то прекрасное и полезное для мира. Я и сам собираюсь, когда будет побольше свободного времени, написать какую-нибудь очень толстую книгу о наших культурных достижениях и о величии нашего народа.

Однако той весной и у меня в голове малость помутилось, потому что я чуть не влюбился в буржуйку. Но вовремя опомнился и любовь свою ликвидировал. Поймите сами: еда хорошая, а бабы у меня нет, так что порой разные такие мужские мысли в голову приходят и человек совсем глупеет. Так вот, недалеко от казармы было несколько ларьков, в которых местные женщины продавали разную еду и чай. Там я заметил одну, ничего так себе, бабёнку. Она была старше меня лет на десять, но довольно толстая и морда у неё покрасневшая. Так что мне, можно сказать, даже понравилась. Ну я к тому ларьку начал часто ходить и даже чай сверх меры попивать. И всегда был очень порядочный: если чего съел, или выпил, то безо всяких выкрутасов платил. Она тоже начала меня даже уважать и весело на меня смотрела. Я заметил, что она курит, ну и иногда ей папирос приносил по дешёвой цене и очень любезно с ней разговаривал. Решил я, что надо будет начать с ней любовь крутить. А то что она старше меня, особого значения не имеет. Потому что нашими советскими — после того урока, который преподала мне Настя — я был сыт по горло. Мне даже смотреть на неё было противно. Я всегда думал, что и любая другая такая же самая выдра как Настя.