Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918 — 1939 гг. - Мельтюхов Михаил Иванович - Страница 29

Получив 4 декабря 1921 г. польское предложение о начале торговых переговоров, Москва 14 декабря ответила согласием.[239] Начавшиеся 10 марта переговоры в Варшаве показали, что Польша использует торговые переговоры для достижения политических целей. Варшава требовала, чтобы РСФСР отказалась от поддержки Литвы, прекратила антиверсальскую пропаганду, и не желала расширять транзит в Германию и Австрию. Понятно, что переговоры были прерваны, а попытки Варшавы сыграть на противоречиях Москвы и Киева не удались.[240] 13 марта в Варшаве открылась конференция Эстонии, Латвии и Польши, стремившихся согласовать свою позицию накануне Генуэзской конференции. 17 марта был подписан Варшавский договор, согласно которому его участники подтверждали свои договоры с РСФСР, обещали не заключать договоров, направленных друг против друга, решать споры мирным путем и сохранять благожелательный нейтралитет и консультироваться в случае «неспровоцированного нападения» с Востока. Также была достигнута договоренность о координации дипломатических действий в Москве, тем самым Польша получила определенную возможность влиять на внешнюю политику прибалтийских стран.[241] Варшавский договор мог бы стать основой Балтийского союза, но Финляндия его не ратифицировала.

Чтобы соблюсти приличия, участники конференции в конце ее работы пригласили советского представителя принять в ней участие, но Москва благоразумно отказалась, не желая создавать впечатления, что принятые решения согласованы с ней.[242] 16 марта РСФСР предложила участникам конференции в Варшаве прибыть 22 марта в Москву для обсуждения общих вопросов накануне Генуэзской конференции, но Польша и прибалтийские страны, демонстрировавшие свою независимость, предложили в качестве места совещания Ригу. В ходе конференции в Риге 29–30 марта 1922 г. было достигнуто соглашение о желательности согласованных действий делегаций РСФСР, Польши, Латвии и Эстонии в Генуе и взаимной гарантии договоров между ними. Стороны призвали к признанию РСФСР де-юре. Речь также шла о желательности улучшить железнодорожное сообщение и передать охрану границ регулярным войскам или пограничной охране, что позволило бы устранить из приграничной полосы вооруженные банды.[243] Но негативная реакция Франции заставила Польшу 6 апреля заявить, что все достигнутые договоренности являются лишь обменом мнениями, не имеющим обязательной силы.[244]

В Генуе польская делегация заняла профранцузскую позицию и вместе со странами Малой Антанты выступила против признания РСФСР де-юре. Вслед за Англией и Францией Польша осудила советско-германский договор в Рапалло, а польская пресса подняла шум по поводу советско-германского военного союза и подготовки нападения на Польшу. Естественно, Москва 24 апреля резонно указала Польше, что ее действия нарушают Рижские договор и соглашение, согласно которым следовало способствовать признанию РСФСР де-юре.[245] Со своей стороны Польша пыталась таким путем добиться признания Англией и Францией своей восточной границы и получить репарации от Германии. Однако ни одна из этих целей достигнута не была. Более того, когда в беседе с английским министром финансов Н. Чемберленом польский представитель заявил, что сильная Польша отвечает интересам Англии, он услышал в ответ, что это не так. Главное, чтобы Германия имела возможность для экспансии на Восток, а сильная Польша будет этому мешать.[246] Конечно, в условиях, когда Германия не представляла собой никакой заметной силы в Европе, подобная внешнеполитическая конструкция вряд ли могла быть всерьез воспринята в Варшаве.

12 июня 1922 г. Москва предложила Польше и своим северо-западным соседям созвать конференцию для обсуждения вопроса о пропорциональном сокращении вооруженных сил. Естественно, это предложение не вызвало энтузиазма в Варшаве. Польское руководство заявило 9 июля о готовности участвовать, но лишь после завершения аналогичных совещаний в Лиге Наций, что в скором времени вряд ли было возможно.[247] Тем не менее широкая пропаганда советского предложения и позиция Румынии и прибалтийских стран привели к тому, что в августе в Таллинне прошли консультации военных экспертов, которые предложили, чтобы Польша, Латвия, Эстония и Финляндия вместе имели бы такие же вооруженные силы, как и РСФСР, то есть речь шла бы о сокращении именно советских вооруженных сил. В конце концов, после различных проволочек Польша 29 августа согласилась принять участие в Московской конференции по разоружению.[248] 2 декабря 1922 г. в Москву прибыли делегации от Польши, Латвии, Литвы и Эстонии. Польша представляла также интересы своего союзника Румынии, которая отказалась от прямого участия в конференции из-за нерешенного Бессарабского вопроса. Советская делегация предложила сократить вооруженные силы на 25 %, но Польша настаивала на моральном разоружении и предложила подписать договор о ненападении и арбитраже. Когда же текст договора о ненападении был согласован, выяснилось, что Польша и прибалтийские страны не хотят отказываться от соглашений, противоречивших предполагаемому договору о ненападении. В итоге, как и большинство подобных мероприятий, Московская конференция по разоружению 12 декабря завершилась безрезультатно.[249]

Во второй половине 1922 г. Москва неоднократно поднимала перед Варшавой вопрос о торговом договоре, но Польша, ссылаясь на непризнание советской монополии внешней торговли, уклонялась от переговоров. Со своей стороны Варшава требовала выполнения Москвой финансовых обязательств по Рижскому договору. Тем не менее 19 сентября 1922 г. начались переговоры о почтово-телеграфной конвенции, которая была подписана 23 мая 1923 г. Осенью 1922 г. возобновили работу реэвакуационная и смешанная комиссии. События 1923 г. в Германии привели к тому, что Польша провела мобилизацию 800 тыс. резервистов. Тем самым польская армия могла быть использована либо для помощи Франции против Германии, либо для недопущения советской помощи Германии. Варшава неоднократно заявляла о своей готовности поддержать Францию, если Париж попросит ее об этом. Со своей стороны Советский Союз предложил Польше, Чехословакии, Эстонии, Латвии и Литве сохранять нейтралитет и заявил, что не потерпит их военных действий против Германии.[250]

Пока великие державы были заняты германскими проблемами, Польша попыталась решить Литовский вопрос. Здесь помимо вопроса о Вильно существовал вопрос о принадлежности Мемеля (Клайпеды), отторгнутого от Германии по Версальскому договору и переданного под управление Лиги Наций. 22 декабря 1922 г. РСФСР потребовала учета своих интересов при решении этого вопроса, но Лига Наций проигнорировала это заявление, хотя было решено учесть интересы Польши. Не ожидая решения Лиги Наций, литовские иррегулярные отряды 13–15 января 1923 г. заняли Мемель (Клайпеду), что, естественно, вызвало резкое негодование Варшавы. Использовав решение Совета Лиги Наций от 3 февраля 1923 г. о разделе нейтральной зоны на польско-литовской демаркационной линии, установленной Лигой Наций 30 ноября и 17 декабря 1920 г., Польша 13–17 февраля ввела туда свои войска и заняла железную дорогу Вильнюс — Гродно. Произошли столкновения между литовскими и польскими отрядами. Конференция послов Антанты предложила провести польско-литовскую границу по демаркационной линии, фактически легализовав польский захват Виленщины. Понятно, что Литва заявила протест. 16 февраля Конференция послов решила передать Мемель (Клайпеду) Литве, но при предоставлении Польше определенных прав пользования портом. 17 февраля Москва напомнила Польше, что привлечение третьих стран для решения польско-литовского конфликта противоречит Рижскому договору, поэтому им следует договориться между собой, а СССР предлагает посреднические услуги. Конечно, Польша заявила, что Москва неправильно трактует статью 3 договора и вмешивается не в свои дела.[251] Одновременно Польша попыталась активизировать сближение со странами Прибалтики, используя для этого экономические вопросы, обсуждавшиеся на конференциях в марте и июле 1923 г. Однако оказалось, что прибалтийские государства гораздо больше заинтересованы в реальном решении Экономических проблем региона, а не в антисоветских выпадах. Более того, Эстония даже предложила приглашать на такие конференции СССР, что вызвало резко негативную реакцию Польши, которая намеревалась оказывать определяющее влияние на политику прибалтийских стран в отношении Москвы. Понятно, что СССР всячески стремился к нормализации своих отношений с Прибалтикой, что являлось действенной контрмерой польским внешнеполитическим усилиям. Со своей стороны Польша, получив 23 июля советскую ноту, уведомлявшую ее об образовании СССР, 31 августа потребовала от Москвы подтвердить все ранее заключенные договоры (хотя об этом было сказано в советской ноте), открыть в Харькове, Тифлисе и Минске отделения польской дипломатической миссии и отодвинуть срок завершения репатриации и оптации поляков с Дальнего Востока и из Закавказья на 30 апреля 1924 г. Естественно, эти требования вызвали негативную реакцию советской стороны, которая 13 сентября указала, что польские требования неуместны, а договоры продолжают действовать. В итоге 13 декабря 1923 г. Польша заявила, что признает образование СССР и готова поддерживать с его правительством дипломатические отношения. В ответ Москва разрешила Варшаве открыть генеральные консульства в Харькове и Минске.[252]