Отравленные земли - Робертс Джон Мэддокс - Страница 46

Юноша отскочил назад и нанес удар каменным топориком по руке, в которой была зажата дубинка. Раздался звук раскалывающегося дерева и ломающейся кости, и атакующий упал. Его спутник, которому не удалось нанести удар, вскинул руку. Вместо того, чтобы отскочить назад и уйти от атаки, Анса выступил вперед и нанес удар кинжалом, до кости разрезав предплечье нападающего. Меч загремел по мостовой, когда Анса коротким рубящим ударом наотмашь опустил топорик. Он с хрустом вошел в висок мужчины и тот упал на собственный меч.

Второй нападающий очнулся от боли в сломанных пальцах и тут же вновь бросился в атаку, держа Ансу в обороне. Юноша отступил, нанес обманный удар топориком сверху, затем со свистом опустил его на колено нападающего. Наемный убийца охнул и попытался перенести свой вес на здоровую ногу, но в этот момент Анса рванулся и всадил кинжал в живот наемника, вспарывая его снизу доверху. Юноша отступил, когда его противник стал падать, и нанес ему сильнейший удар по голове топориком — для пущей уверенности.

Тяжело дыша и дрожа от волнения, Анса изучал дело своих рук. Оба человека были мертвы, и уже не ответят ни на какие вопросы. Бой был коротким и произвел мало шума. Никто не выглянул из окрестных домов, чтобы полюбопытствовать. Удовлетворенный тем, что за ним никто не наблюдал, юноша вытер свое оружие об одежду убитых, подобрал пожитки и вернулся на широкую улицу, чтобы продолжить путь во дворец.

Кто же они такие? Возможно, просто воры. Весь день он был на виду, легко тратил деньги. И все-таки это казалось маловероятным. Убийцы выглядели знатоками своего дела. И явно желали отнять у Ансы не деньги, а его жизнь.

Он пошел обратно во дворец, сдал оружие и вернулся в свои покои. Фьяны там не было, и раб сказал ему, что она все еще с королем.

Юноша обдумывал свой следующий шаг. Нужно ли докладывать о нападении? Если да, то кому? Кто бы ни подослал к нему убийц, этот человек должен быть здесь, во дворце. Он решил, что расскажет об этом лично, королеве, и более никому, кроме Фьяны.

Фьяна вернулась поздно, выглядела она очень усталой.

— Он начинает откликаться, — сказала она Ансе. — Я смогла ограничить воздействие яда, и нам удалось дать ему хоть какое-то питание.

— Он поправится? — спросил юноша.

— Не могу сказать точно, но сейчас у меня больше надежды. Пройдет еще несколько дней, и он сможет даже разговаривать. Сейчас он моргает, и мышцы лица обрели подвижность. Королева ведет себя так, как будто бы он почти исцелился. Но я боюсь давать ей лишние надежды.

Когда Фьяна немного отдохнула, Анса рассказал ей о нападении.

— Какой ужас! — воскликнула она. — Но почему? Только потому, что мы пытаемся помочь королю, или потому, что ты собираешься уехать с посольством… или все вместе?

— Я сам бы хотел это знать. Мне кажется, что мы мало что можем сделать, не вызвав неприязни у здешних вельмож. Вот еще одна причина, почему я должен следить за ними, когда они встретят Лериссу. А ты должна всегда держать телохранителей при себе, несмотря на то, что они вызывают раздражение и беспокоят тебя. Будь осторожна и с едой. Мы уже знаем, что кто-то здесь владеет искусством использования ядов.

— А я гораздо более искусна в определении их. Тебе не стоит беспокоиться обо мне. Я гораздо больше беспокоюсь о тебе. В следующий раз они могут послать десять убийц вместо двоих.

— Я буду чувствовать себя безопаснее вдали от этого места, — сказал он.

— Но я буду скучать, пока тебя не будет. — Фьяна прильнула к нему, и Анса обнял ее, ощущая усталость девушки, как свою собственную.

Королевские посланцы отбыли туманным утром через главные ворота дворца и по главной улице спустилась с холма. Простой народ смотрел в изумлении, как пышная процессия дворян со слугами и охраной проходили мимо. Слухи о войне на западе уже давно ходили по городу.

Среди всей этой пышности и великолепия вряд ли кто-нибудь обратил внимание на одинокого неприметного всадника с большим луком, который ехал в хвосте процессии.

Ансе было грустно покидать город, но лишь потому, что здесь он оставлял Фьяну. Во всем остальном этот миг был одним из самых волнующих в его жизни. Он ехал, чтобы встретиться со своим наследственным врагом, — о таком приключении он мечтал еще мальчишкой. Но сейчас радость ему отравляло беспокойство о возлюбленной, и Анса невольно спрашивал себя, всегда ли реальность вторгается таким образом в жизнь героя…

За стенами города их настиг почетный эскорт короля, казармы которого размещались около Воинского Поля. Воины в роскошных доспехах, на породистых кабо под расшитыми чепраками, окружив кавалькаду, направились вперед по западной дороге.

Анса, представляющий собственное вымышленное посольство, не имел определенного места в процессии, и это его вполне устраивало. Надменные министры старались игнорировать безродного чужеземца, а юноша тем временем гадал, не мог ли кто из них подослать тех убийц. Он воспользовался преимуществом своего неопределенного статуса, чтобы ехать среди охранников и разговаривать с ними. Они с удовольствием отвечали на его вопросы, и юноша много нового узнал о принятых в этих краях способах ведения войны и о боевых приемах.

Когда Анса рассказал им о свойствах своего мощного лука, они проявили лишь сдержанный интерес. По их словам, щиты и доспехи были надежны и непроницаемы для любого такого оружия.

Было ясно, что уже много лет они не видели реальных военных действий. На юношу произвел впечатление их боевой дух, но он знал, что требуется нечто большее, чем гордость и отвага, чтобы выигрывать сражения у воинов, которых вел Гассем. Он надеялся, что пехота Грана лучше оправдает его надежды.

Обустройство лагеря оказалось сложным делом, потому что вельможи и их окружение требовали больших шатров, обставленных со всей роскошью. Анса не относился к этому с презрением, ибо понимал, что любому посольству важнее всего произвести впечатление на другую сторону. Демонстрация богатства означает власть и могущество их сюзерена.

По мере продвижения на запад, низины понемногу сменились возвышенностью. Как ему и говорили, ночи здесь были холодные и промозглые, с тяжелым туманом, лежавшим на холмах. Колонна шла медленно, и потому Анса воспользовался возможностью и съездил в лес на охоту. Пойманная добыча делала его желанным у любого костра, который он выбирал по вечерам.

Когда они приблизились к реке, дорогу стали заполнять беженцы из Соно, и число их постоянно увеличивалось. Пограничные заставы были запружены людьми, и некоторые предпочитали переплывать реку, а не заниматься формальностями при переходе границы. Во время остановок Анса и его спутники расспрашивали соноанцев. Они услышали рассказы о грабежах, насилии и опустошении в устрашающем масштабе. Завоеватели захватывали землю, домашний скот и урожаи, насиловали по своему желанию, забирали трудоспособных мужчин для рабского труда на осадных работах. Работорговцы, которые шли вслед за армией, как летучие мыши-падальщики, вели мужчин, женщин и детей, связанными, в длинных скорбных процессиях.

Все это было достаточно обыденным для любой войны. Больше всего поражала та невероятная скорость, с которой Гассем завершил покорение значительной части Соно. Создавалось впечатление, что его войска повсюду, в то время, как король сидит беспомощно в своей столице, осаждаемой Гассемом.

Хотя Анса и не общался с ними, он пристально следил за вельможами. Лица их были угрюмы: они сознавали, что Гассем, устами своей королевы, будет проводить переговоры с позиции бесспорной силы. Лишь советники Флорис и Импимис оставались невозмутимы, но потому ли, что они так хорошо владели собой — или они считали, что им нечего опасаться островитян, Анса сказать не мог.