Заявка на подвиг: Сказочное повествование - Арбенин Константин Юрьевич - Страница 11

Барон Николай опустил голову, задумался.

— А как же быть, если небогатый рыцарь хочет вызвать на поединок богатого? — спросил он.

— Гм… — теперь задумался Дон Капитон. — Вообще-то это не положено. В Новом Свете такого не бывает.

— Слава Богу, мы с вами в Старом свете живем, — с облегчением сказал барон Николай. — Поэтому я все же посмею себе вызвать вас на поединок. Придется вам, ваша доблесть, помахать железками.

Дон Капитон недовольно хмыкнул, встал и, не выпуская из рук чашку, подошел к окну.

— Но я так и не услышал, какие у вас ко мне есть претензии? — сказал он.

— Ничего личного, ваша доблесть, — барон Николай сделал глоток кофе. — Но уж больно подло вы себя ведете. Рыцарское звание позорите, мошенничаете, обижаете беззащитных ребятишек.

— Конкретнее, — повернулся Дон Капитон. — Мне нужны факты, я человек дела.

— А вы какого дела человек? — ухватился рыцарь. — Доброго или злого?

— Вот ведь досада, — хозяин, разведя руками, чуть не расплескал остатки кофе, — вы совсем тут одичали в этом Анахронезме! Да будет вам известно: добра и зла не существует. Понимаете, не существует! Об этом уже написано несколько книг, уже все ведущие философы высказались по этому поводу.

— Знаете, — задето сказал барон Николай, — я не очень-то верю этим всяким ведущим, даже если они философы. А вы, коли вы такой умный, философов слушаете, то зачем вам дворец в пряничном стиле? Вам бы пошел готический замок.

— В Новом Свете все живут во дворцах, замки нынче не в моде. — Он вдруг приблизился к рыцарю лицом к лицу, зашевелил ухоженными бровями. — Войдите вы в мое положение: я приехал из-за границы, много лет не был в родном городе, жить мне негде! Я подыскал себе подходящее жилье и купил его. В чем подлость?

— Жилье — это дворец с парком?

— Да, и заметьте, с бракованным парком — в нем жить нельзя, в нем чудовище водится.

— Это жульничество. По честному вы не могли его купить: это же муниципальная собственность, она принадлежит народу!

— Друг мой, — Дон Капитон оттянул подтяжку и щелкнул себя по груди, — всем, что принадлежит народу, распоряжаются конкретные народные представители. Это называется человеческий фактор. И пока существует человеческий фактор, можно купить что угодно. Вот я и купил этот дворец.

— А чего ж вы королевский дворец не купили? — простодушно возмутился барон Николай. — Не подходит, что ли, вам район? Или слабо с королями тягаться, с детьми-то полегче будет?

— Ну вы шутник, — усмехнулся Дон Капитон. — Его Величество король Артур Артурович находится на своем месте; король должен сидеть во дворце. А вот детям не во дворцах место.

— А где же?

— Во дворах. Разве нет? Артур Артурович в своей резиденции важные дела делает, а дети эти Бог знает, чем здесь занимались, какими-то глупостями. Пусть лучше сидят дома и уроки зубрят — родителям спокойней будет; или в школе на продленном дне! А не хотят в школе — так мало ли всяких детских заведений! Есть детские дома, детские комнаты… Королевство, слава богу, о них заботится.

— Но в Парке Культуры им разве нельзя погулять?

— Нельзя, — Дон Капитон оскалился. — Дети и культура — понятия несовместимые. Ваши эти юннаты довели этот прекрасный парк до непотребного состояния. Они бегали по траве и кидались желудями, они лазили по деревьям, они плевали в ручей! Они так измяли весь ландшафт, что приличным людям невозможно даже в гольф поиграть. Вот вы, небось, в гольф любите играть?

— Нет, ваша доблесть, я футбол предпочитаю, — гордо ответил рыцарь.

— Жаль, но все равно постарайтесь меня понять: у меня есть гуманитарный план. Я сделаю из этого парка отличное поле для гольфа, а потом буду за небольшую плату пускать сюда детишек — и мне выгода, и детям польза: пусть приобщаются к цивилизованной игре, чем склянки попусту пинать.

— Да позвольте! — возразил рыцарь. — Какие ж нормальные дети будут играть в гольф?! У этой игры только название детское, а на деле она так скучна, что ни одному ребенку и в голову не придет в нее играть.

— Ерунда! Я найду, чем их завлечь. Пусть это будет гольф с препятствиями, или там — гольф с живыми клоунами, с быстрой едой… И для родителей понастроим чего-нибудь, я знаю, что родителям нужно.

— Откуда вы знаете? Вы сами-то родили кого-нибудь?

— Сохрани Господь! — Дон Капитон ловко перекрестился. — Но я взрослый человек и знаю, чего душа взрослого требует. Я, знаете ли, в этой жизни такое повидал, о чем вы и в кошмарном сне не мечтали! Я, мой друг, ради своего идеала пережил такое, о чем в сказке говорить даже неприлично.

— У вас есть идеал? — оживился барон Николай.

— Да, идеал чистой красоты, — Дон Капитон сделал мученическое лицо и вознес глаза к потолку. — Ради него я перенес двадцать шесть пластических операций! Я четырежды был после них в коме и трижды умирал клинически. Во имя красоты я не раз шел на верную смерть, не задумываясь ложился под скальпель. Я стремился к этому идеалу, как проклятый, и до сих пор так и не достиг желаемого! Нет предела совершенству. Так что, эту роскошь безумную я всей своей жизнью заслужил. А юннаты ваши — за что их во дворцы пускать? За коленки разодранные да за пеленки описанные?

Он усмехнулся, отпил кофе, откинулся на спинку кресла и посмотрел на барона Николая с деланным пониманием.

— Вам жалко юннатов. Понимаю. Положим, мне их тоже жалко. Но мы с вами — в абсолютном меньшинстве с этой своей жалостью, всем остальным — до лампочки. Народ, как всегда, безмолвствует. Все нормальные люди занимаются своими делами и плюют на то, что не касается их личного благополучия. Они ленивы, трусливы и глупы; и дети у них такие же. Такова жизнь, дорогой вы мой! Так не лучше ли и нам с вами наплевать на все это стадо?

Барон Николай вдруг понял, что не все в этом человеке прекрасно. Как минимум, один нюанс бросился ему в глаза: Дон Капитон постоянно что-то держит в руках, постоянно за что-нибудь цепляется, перепрыгивает с предмета на предмет, будто боится, что взлетит, если оставит руки пустыми. Вот и сейчас он вертел в пальцах серебряную ложку. Это наблюдение так позабавило рыцаря, что он почувствовал в себе уверенность: ему-то ведь не обязательно было держаться за что-то, кроме своих принципов и убеждений.

— Все плюют, — упрямо сказал барон Николай, — а рыцари не плюют. Рыцарю нельзя плевать, у него же перед лицом — забрало, и если он его оплюет, то сам же в эти свои слюни и будет носом постоянно тыкаться.

— А у меня вот забрала нет, — простодушно заметил Дон Капитон. — Я, знаете ли, доспехи не ношу — не приемлю никакого стеснения в движениях. Я свободу люблю. И плевать я тоже люблю, ничего не могу с собой поделать.

И Дон Капитон демонстративно собрал во рту порцию слюны и со смачным присвистом плюнул на персидский ковер. В самое красивое место узора попал. После чего сделал глоток кофе и спросил:

— А вы что любите?

Барон Николай медлил с ответом. Он смотрел на испоганенный ковер и думал: «Это называется не «плюнул», это называется «харкнул» — вот как это называется…» Потом он все-таки сосредоточился, вспомнил что-то более существенное и не очень громко сказал:

— Я мыльные пузыри люблю.

Дон Капитон состроил вопросительную гримасу.

Барон Николай полез в карман и вынул продолговатую баночку с мыльным раствором. Телохранители напряглись и дернулись, как канаты. Но Дон Капитон снисходительно улыбнулся и взглядом велел им расслабиться.

Барон Николай размешал рамкой жидкость и дрожащей рукой поднес ее ко рту. Подул несмело, — и прозрачная плоскость выгнулась радужным мешочком. Подуть бы еще — но почему-то духу не хватало, да еще взгляд рыцаря уперся на мозаичных Гонзика и Маржинку, и те как-то неободрительно на него посмотрели.

Что-то дрогнуло и в лице Дона Капитона. Его пристрелянный взгляд вдруг срезался вбок и хаотично заметался по предметам, пока не уцепился за стоявшую на столике коробку сигар.