Шерлок Холмс и талисман дьявола - Робертс Барри - Страница 17

– Теперь мы знаем, что они здесь, – сказал он. – Можно опять вернуться к нашим дружкам и подробно разработать наш план.

Как только они вышли из вестибюля и за ними закрылась дверь, я поспешил в курительную, чтобы сообщить обо всем услышанном Холмсу и полковнику Хардену.

Однако Холмс не выказал большого удивления.

– У них есть несколько способов действия, – заметил он. – Если они умны, то не будут торопиться и подождут, пока полковник завершит свои работы. Если же нет, то постараются как можно скорее организовать нападение, может быть, и завтра. – И повернулся к Хардену: – Действительно, совершенно необходимо, чтобы вы уже завтра все закончили. Предлагаю начать очень рано, как только будет достаточно света. Ночи сейчас теплые, но боюсь, перед сном надо будет всем закрыть окна и запереть двери. Вы вооружены, полковник?

– У меня есть пара пистолетов в карманах сюртука и парочка в жилетных. Этого достаточно?

Холмс улыбнулся:

– Я видел, какие они мастера стрелять на короткой дистанции. Но пожалуйста, полковник, помните, что здесь запад Англии, а не Дикий Запад Соединенных Штатов и в соответствии с законом можно выстрелить, только если вы подверглись нападению.

Полковник пристально на него посмотрел:

– Если возникнет подобная ситуация, мистер Холмс, я изо всех сил постараюсь этого не забыть.

Мы рано разошлись по своим комнатам и, последовав совету Холмса, крепко заперли окна и двери. Я попытался заснуть, но мне долго это не удавалось. Я пошире раздвинул занавес на своей большой деревянной кровати и напряженно прислушивался, пытаясь уловить даже самый приглушенный звук, но наконец заснул, крепко сжимая в руке свой старый «адамс-450».

Ночь прошла спокойно. Мы быстро позавтракали и когда вышли из гостиницы, на Хай-стрит сумрак еще не рассеялся.

Когда мы пришли в аббатство, пришлось ждать, когда станет достаточно светло, и Харден занимался тем, что выбирал наиболее удачные ракурсы для фотографирования прекрасных и скорбных развалин.

Скоро небо стало безоблачным, солнце высушило росу, и мы начали работать по нашему плану. Сегодня, несмотря на жару, мы были собранны и сосредоточенны. Зная, что где-то в городе затаились наши противники, мы не могли не думать, что в любую минуту можем подвергнуться нападению. Мой военный опыт подсказывал, что здесь, на развалинах, слишком много мест, где можно было бы спрятаться и внезапно напасть. У меня даже ладонь вспотела, так крепко я сжимал рукоятку своего «адамса-450» всякий раз, когда где-то были слышны шорохи.

К полудню работа полковника довольно сильно продвинулась вперед, и мы отправились к единственному уцелевшему странному, восьмиугольному зданию и решили подкрепиться. За ленчем Холмс поведал нам долгую и колоритную историю этого старинного места, заметив, что именно здесь останавливался два века назад злосчастный герцог Монмутский по дороге в Седжмур, где был разбит наголову.

Как мы и договаривались, полковник во второй половине дня завершил свою работу и мы, целые и невредимые, отправились в гостиницу. Заказав чаю, мы удалились в курительную комнату. Вскоре туда вошел управляющий и принес телеграмму для полковника Хардена. Быстро прочитав ее, полковник, бледный как мел, безмолвно передал ее Холмсу. Телеграмма была послана из Лондона не более часа назад, и в ней говорилось:

«Джей нездоров тчк несерьезно но требуется твое присутствие тчк приезжай твоя любящая жена Сесили».

– Как вы поступите? – спросил я. Но Шерлок Холмс опередил его:

– Вы должны немедленно ехать, полковник. – И достал часы. – Вы успеете еще добраться до Бристоля, чтобы попасть на скорый лондонский поезд. Сегодня вечером вы уже можете быть с семьей.

– Но моя аппаратура, мои негативы!

– Мы обязались охранять не только вас, но и ваши исследования, полковник, – ответил Холмс. – Поэтому возьмите с собой только самое необходимое и, конечно, парней Макмурдо в придачу. А мы с Ватсоном последуем за вами завтра, взяв с собой все ваше снаряжение.

Холмс встал, позвонил и приказал вошедшему слуге немедленно уложить саквояж для Хардена. Полковнику ничего не оставалось делать, и я сразу же после чая проводил его на станцию.

Вернувшись, я застал Холмса в великолепном и очень юмористическом настроении.

– Холмс, – упрекнул я его, – сын Хардена болен. Вряд ли это повод для веселья.

– Джей гораздо в лучшем состоянии, чем полагает его отец, – ответил Холмс. – А наш добрый полковник надежно застрахован от всяких неожиданностей, пока мы выясняем наши отношения с мистером Дрю.

– Холмс! – воскликнул я. – Так это вы послали телеграмму! Но это непростительно!

– Дорогой мой Ватсон, вы еще не раз сможете убедиться в том, что полковник не тот человек, которого можно запугать и заставить подчиниться грубостью или силой. И было совершенно необходимо, чтобы сегодня поле битвы с Дрю было расчищено, а единственный способ добиться этого – сыграть на отцовских чувствах Хардена. Через несколько часов полковник узнает, что его обвели вокруг пальца. И подозреваю, он очень рассердится и сразу догадается, кто с ним сыграл эту шутку, ведь он достаточно умен для этого. В свое время я принесу ему извинения, но теперь нам надо подготовиться к встрече с Дрю.

– Что вы этим хотите сказать?

– Дрю должен уже знать, что мы закончили здесь дела, даже если ему неизвестно об отъезде Хардена. Так как ему не удалось помешать полковнику, как мы и ожидали, он будет стремиться завладеть результатами его экспериментов. Я проведу некоторое время в комнате полковника, после чего мы сможем слегка перекусить.

За обедом мой друг был красноречив, рассуждал о языке древних халдеев и о том, как правильно употреблять обращение «эсквайр», но ни словом не обмолвился о нашем деле.

Мы рано ушли спать, и, прощаясь у двери комнаты полковника, Холмс сказал:

– Прошлая ночь была для вас очень напряженной. Предлагаю вам как следует выспаться сегодня. Я расставил свою ловушку и прошу вас ни при каких обстоятельствах не входить в комнату Хардена.

Только Шерлок Холмс мог предположить, что такое замечание даст мне безмятежно уснуть. Я сидел в своей комнате, погасив свечу; медленно надвигалась ночь, и все звуки в гостинице постепенно затихали. При слабом отблеске света я разглядел, что каминные часы показывают больше двух ночи. Мои ощущения начали постепенно притупляться, меня охватывала дремота. Но вдруг я очнулся, услышав какой-то звук в соседней комнате. Стряхнув остатки дремоты, я напряженно прислушивался, но несколько мгновений стояла полная тишина. Но вот я опять услышал звук; более отчетливый, чем в первый раз. Казалось, кто-то наткнулся на какой-то предмет около самой двери. Помня о запрете Холмса, я удовольствовался лишь сознанием, что это сработала ловушка. Совершенно очевидно, что кто-то проник в комнату полковника. Чтобы утвердиться в этом, я тихонько выскользнул в коридор и стал прислушиваться, стоя у двери Хардена. Я явственно услышал, как кто-то шепотом выругался, и уже хотел вернуться к себе, как вдруг меня снова остановил звук. То был звук удара обо что-то мягкое, сопровождавшийся приглушенным стоном раненого.

Я мгновенно сообразил, что в той комнате был Холмс и что он в опасности. Я стал дергать старинную деревянную ручку и громко звать на помощь. Но дверь внезапно распахнулась, и я одним прыжком вскочил в комнату.

Там было совершенно темно, лишь слабым светлым пятном выделялось единственное окно. И на фоне этого окна я разглядел темную мужскую фигуру. Я выхватил «адамс-450» и выстрелил в этого человека. Я услышал крик, но не такой, который свидетельствовал бы о серьезной ране, и фигура скрылась за окном. Я быстро подскочил к окну, но в наступившей ночи узкий двор внизу казался черной ямой и я не мог уловить в этой тьме ни малейшего движения. Я поспешно обернулся. Теперь я мог разглядеть, что занавеси старомодного алькова немного раздвинуты, а на полу лицом вниз лежит высокий человек.

Я поспешно зажег свечу на столике у кровати и при разгоревшемся пламени увидел, к моему полному смятению, что это полковник Харден и что на спине его шелкового халата расплывается огромное кровавое пятно.