Стена - Робертс Адам - Страница 66

Папский калабаш начал медленно подниматься, пока не завис в таком положении, что его кабина оказалась в двадцати футах от поверхности уступа.

После этого по деревянному пирсу пробежало около дюжины мужчин плотного телосложения, которые привязали концы веревок к оснастке калабаша. Затем они спустились на выступ, разматывая за собой веревку. Построившись в шеренгу по два человека в ряд, положили веревки себе на плечи и, наклонившись вперед, натянули их. Издав глухой рык, мужчины двинулись с места, и калабаш, слегка покачиваясь, медленно поплыл за ними. Со стороны калабаша, обращенной к стене, шли еще три человека с длинными шестами, которыми они упирались в кабину, не давая ей раскачиваться и ударяться о стену.

Эти люди споро делали свою работу, двигаясь на восток и волоча за собой папский калабаш. Через полчаса они обогнули отрог на восточных подступах к выступу и скрылись из виду.

На выступе остались еще два калабаша.

– А что происходит с калабашами на закате и на рассвете? – поинтересовался Тигхи.

Мулваине, случайно оказавшийся рядом, поднял его на смех:

– Неужели ты такой тупой, что ничего не знаешь, небесный мальчик?

– Но они такие легкие. Посмотри, как легко их утащили прочь! Когда начинают дуть сильные ветры, в сумерках и на рассвете, их могут растрепать в клочья.

Ответом его простодушному невежеству стал всеобщий смех. Его пожалела Туветте.

– Их втаскивают на выступ и выпускают из них воздух, – сказала она доверительным тоном. – Как тебе хорошо известно, внутри у них лишь горячий воздух и больше ничего. Затем их перетягивают ремнями и крепят на выступе. Вот эти, – она показала на два оставшихся калабаша, – понесут в сложенном виде по уступам. Передвижения по воздуху в калабаше совершает лишь Папа войны. Только такому важному лицу разрешается делать это.

– Дети мои! – обратился к своему платону Уолдо. – Теперь, когда мускулы армии, солдаты и ружья ушли, наступил наш черед.

Все умолкли.

– К тому времени, когда солнце перевалит за стену, мы должны совершить форсированный марш-бросок и выйти к подземному убежищу; – объявил Уолдо. – Мы пойдем по открытому уступу. Кое-где уже поработали наши саперы, подготовив для нас дорогу, точнее сказать, шаткие мостки. Короче говоря, смотрите в оба, ребята. – Он резко повернулся на одной ноге и пошел в конец шеренги. – Еще раз напоминаю вам, что переход мы будем совершать по открытому уступу, и если мы не успеем завершить его к тому времени, когда задуют сумеречные ветры, и будем все еще находиться на уступе, очень вероятно, что несколько человек мы недосчитаемся. Понятно?

– Да, командир! – ответили все в один голос.

– Брусья и узлы на плечо! Сейчас пойдем по выступу в восточном направлении. Там хорошая дорога на протяжении мили или около того. Из-за встречи с Папой мы задержались, время сейчас семьдесят или семьдесят пять. Нужно компенсировать задержку, и потому первый отрезок пути мы должны преодолеть бегом.

Хуже всех бег давался Тигхи. Если развитию мускулатуры рук он уделял много внимания и теперь его руки могли выдержать значительную нагрузку, то ноги остались почти такими же, какими и были до начала его службы в платоне флатаров. Почти сразу же в левой ноге появилась жгучая боль. Тигхи сильно припадал на левую ногу, потому что боль, пронизывавшая суставы бедра, отдавалась в ступне. Тигхи было очень трудно удержать в равновесии раму и узел с деталями змея, ерзавшие по правому плечу. Как только Тигхи ступал на левую ногу, груз сдвигался влево и больно бил по его шее. Тигхи остановился и переложил груз на левое плечо, однако стало еще хуже. Брусья рамы то и дело съезжали на самый край плеча, грозя вот-вот свалиться совсем, и, чтобы этого не произошло, юноше приходилось наклонять туловище в противоположную сторону. При его хромоте это стоило Тигхи немалых усилий.

Юноша быстро отстал от основной массы платона. Стена к востоку от лагеря была неровной, испещренной вертикальными отрогами различных форм и размеров, вокруг которых вилась дорога, по которой они двигались. Основная масса исчезала за одним из таким мысов, и Тигхи на какое-то время оставался совершенно один. Хромая и спотыкаясь, потея, со слезами отчаяния на глазах он испытывал нарастающий страх. Вдруг его бросят и он окажется в темноте один на один с неукротимыми сумеречными ветрами, и тогда… При мысли о падении у него, как всегда, свело внизу живота. Между тем солнце неумолимо поднималось выше и выше и довольно скоро должно было достигнуть вершины стены.

Тигхи ковылял изо всех сил, но теперь слезы неудержимо струились из его глаз. Он рыдал все сильнее и сильнее. Тело содрогалось от рыданий, и бежать стало гораздо труднее. Время от времени ему попадались заброшенные жилища, однако ни одного человеческого существа или животного. Юноше показалось, что силы окончательно покинули его и он вот-вот рухнет. Тогда он решил сделать небольшую передышку и сбросил на землю свой змей. Тигхи хватал воздух такими огромными глотками, что начинало больно колоть в легких. Оглядевшись, юноша заметил, что остановился в том месте, где уступ расширялся. Из земли торчали полусгнившие остатки бамбуковых колышков. Очевидно, здесь когда-то находился выпас для животных. Должно быть, где-то поблизости раньше располагалась деревня или маленькое поселение. Однако трава внутри остатков выпаса была уже слишком высокая и не годилась на корм животным, предпочитавшим сочную молодую поросль. Здесь можно было бы пасти немало коз, подумал Тигхи.

Мозг, в котором кровь пульсировала толчками, похожими на удары молота, начал работать чуть более упорядоченно. Если дело дойдет до худшего и ночь застанет его одного на уступе, он сможет найти пристанище в одном из этих брошенных домов.

Тигхи выпрямился, стараясь не думать о боли в неправильно сросшейся левой ступне. Затем вскинул на плечо свой змей и поплелся дальше.

За следующим поворотом он неожиданно для себя натолкнулся на Уолдо. Они едва не столкнулись друг с другом.

– Дезертиров сбрасывают со стены! – рявкнул Уолдо. – Сбрасывают обнаженными с мира.