Стена - Робертс Адам - Страница 20

– Привет, дед, – сказал он, – привет, ма.

– Мой мальчик, – произнес дед звонким, торжественным голосом.

Тигхи вспомнил слезу, которая собралась на нижней реснице, капелька прозрачной влаги, вспомнил, как она дрожала на самом краю, как сорвалась и покатилась вниз по сморщенной щеке.

– Дед, – тихо выдавил из себя Тигхи.

– Послушай своего деда, – сказала ма неприятным скрипучим голосом.

– То, что я собирался сказать, не займет много времени, – пообещал дед, вставая с кресла. – Я видел тебя на церемонии, мальчик.

– Да, дед.

– Я опять видел тебя с этой девчонкой. Девчонкой старого Уиттера. Он опасный человек и еретик. Я не хочу, чтобы ты связывался с ним или его дочкой. Это будет лишь на руку моим врагам.

– Тебе понятно? – спросила ма. Ее голос стал еще более неприятным в своей скрипучести. Выражение лица не предвещало ничего хорошего.

Тигхи весь сжался.

– Да, – ответил он. – Д-д-да, я понял.

В наступившей тишине Тигхи услышал, как бьется его сердце. Выдержав непродолжительную паузу, дед заговорил снова:

– Ты – сын принца этого княжества. У тебя свое место в порядке вещей, а эта девушка ниже тебя.

Дед опять сделал паузу и так пристально посмотрел на Тигхи, что тому показалось, будто взгляд пронзает его насквозь. Затем священник произнес:

– Ну что ж, этого вполне достаточно.

Неуклюже ступая, он направился к двери. Его старые колени издавали скрип.

– Да, этого достаточно.

– Проводи своего деда, – прошипела ма, и Тигхи, дернувшись так, словно ему отвесили пощечину, бросился вслед за старым священником.

Открыв перед ним рассветную дверь, мальчик подождал, пока дед переступит порог и отойдет на несколько шагов, и лишь затем закрыл дверь. Стоя в прихожей, Тигхи никак не решался вернуться в главное пространство. Он знал, что там его ждала ма. Ему отчаянно захотелось выскочить за дверь и бежать, куда глаза глядят; однако бежать было некуда. Ну что ж, подумал Тигхи, раз другого выхода нет, лучше покончить с этим как можно скорее. Он повернулся и понуро поплелся в главное пространство.

– Итак, – начала ма, – ты понял, что произошло?

Она явно чего-то недоговаривала. Тигхи захотелось узнать, что именно.

– Нет, – мрачно ответил он.

– Ты ведь знаешь, не так ли, что мы задолжали твоему деду? Знаешь, что потеря козы поставила нас в очень трудное положение. И теперь он ходит к нам, чтобы унизить меня. Он знает, что мне приходится соглашаться с ним, потому что мы задолжали ему.

Она умолкла, словно ожидала, что Тигхи скажет что-нибудь, но он не знал, что сказать, и опустил глаза.

Ма шагнула к нему. Ее гнев теперь стал очень реальным, очень жгучим; он обладал ее чертами.

– Ты путаешься с этой девчонкой и даешь ему лишнюю возможность унижать меня. Ты это понимаешь? Ты…

У нее перехватило дыхание. Она размахнулась правой рукой. Тигхи отшатнулся в сторону, уклоняясь от удара. Он не хотел этого делать, он знал, что лучше принять этот первый удар и просто рухнуть вниз, на пол, однако ничего не мог с собой поделать. Что-то просвистело мимо носа Тигхи, и на мгновение лицо ма словно окаменело в приступе безграничного, слепого бешенства.

В следующий момент, повинуясь силе инерции, ее тело слегка повернулось вокруг своей оси, и ма что-то забормотала, стараясь удержать равновесие. Тигхи увидел в ее руке камень, плоскую большую гальку вроде тех, что валялись на уступе. Его разум функционировал с удивительной четкостью и сразу же поставил вопрос относительно времени появления камня: то ли мать сходила за ним, пока дед ожидал его, то ли подыскала эту гальку еще раньше и припрятала для следующего раза, когда ею опять овладеет исступленная злоба. Тем временем ма, сделав шаг вперед и обретя равновесие, уже отвела руку назад для сокрушительного удара. Все мысли в голове Тигхи моментально остановились, замерли, оледенели. На этот раз движение ма сопровождалось скрипучим, берущим за живое криком, выползавшим из широко разинутого рта. У Тигхи достало мужества не сходить с места, пока его висок не ощутил вместе с дуновением воздуха прикосновение чего-то твердого, принесшего с собой острую, невыносимую боль. Удар был такой силы, что Тигхи свалился как подкошенный.

Пол. Тигхи лежал недвижим, как кукла, лишь смутно, сквозь какую-то пелену видя ма. Ее грудь бурно вздымалась. Она никак не могла отдышаться. Сейчас по всем законам должно последовать дальнейшее избиение, однако ма почему-то не спешила дать волю своему гневу и рукам. Она просто стояла и смотрела. Потом повернулась и ушла.

Тигхи лежал на полу, тихий и спокойный, с открытыми глазами. Его взгляд был устремлен в то место, где стена встречалась с потолком. Сначала он ничего не ощущал, потом появилась боль. Она приближалась подобно рокоту далекого грома, становясь сильнее с каждой секундой. Наконец она настигла мальчика и стала сверлить в том месте, куда пришелся удар камня. Он приложил к виску руку: мокро.

На сей раз встать на ноги оказалось труднее обычного. Ноги совсем не слушались. Встав на четвереньки, Тигхи завалился на бок. Отдышавшись, опять встал на четвереньки, а затем медленно и осторожно начал подниматься на ноги. Перед глазами все плыло. Его бросало то вправо, то влево. Тигхи походил на новорожденного козленка, который учится ходить и пробует свои ноги. Все же ему удалось добраться до своего закутка и лечь, точнее, рухнуть на постель.

Однако не успел Тигхи лечь, как в его голове опять начала пульсировать боль. Пытаясь избавиться от нее, он перевернулся на спину и, помогая себе локтями, сел, привалившись спиной к перегородке. Хотелось пить, но из главного пространства доносились звуки шагов ма – видно, ей не сиделось на месте. Она, судя по всему, еще взвинчена, и лучше пока не попадаться ей на глаза.

Что-то защекотало висок и скулу. Тигхи осторожно потрогал это место – пальцы сразу же стали мокрыми, и с них закапало. Мальчик чувствовал какую-то отстраненность от всего происшедшего, от раны, от жары и от крови, струившейся из виска. Вот только от боли, пульсирующей, бьющей толчками, отстраниться было нельзя. Она присутствовала постоянно.