Разрушитель меча - Роберсон Дженнифер - Страница 60

— Тигр, — Дел закончила узел, подняла голову и я увидел, что она улыбается. Густые шелковистые волосы лежали на плечах как покрывало. — Ты был таким же, как всегда. Мне не на что жаловаться. Так же, как, наверное, и Эламайн… и любой другой из тысяч женщин, с которыми ты проводил ночи.

Да, Эламайн не на что было пожаловаться до того момента, как меня решили кастрировать. И всем остальным женщинам (счет на тысячи, конечно, не шел, Дел преувеличила), но меня их мнение не беспокоило. Мне важно было знать, не казался ли я Дел необычным. Я боялся получить доказательство своей нереальности, признать себя существом, созданным Шака Обре и приютившим часть Чоса Деи.

Я чувствовал себя привычным собой. Но кто знает, кем был этот привычный человек?

— Песчаная болезнь, — убежденно заявил я и, погруженный в свои мысли, пошел поливать песок.

Заявление Дел, сделанное нарочито ленивым голосом, вывело меня из задумчивости.

— А еще мужчины говорят, что все женщины с причудами.

Потому что так оно и есть.

Но я был слишком занят, чтобы доказывать ей это.

Русали почти не изменился за тот год, что мы его не видели — типичный Южный город, типичный город Пенджи в типичном пустынном домейне — только когда мы покидали его, Русали лишился танзира, потому что Северный танцор меча убил его, чтобы напоить свою яватму.

Этим танцором была не Дел, а посланник Стаал-Уста, который пришел на Юг по ее следу, чтобы заставить ее заплатить за смерть ан-кайдина Балдура, чьей кровью напилась Бореал.

На первый взгляд казалось, что и Дел, и Терон совершили непростительные преступления, но ее можно было оправдать, а Терон повторно наполнил свою яватму, нарушив все Северные законы, чтобы иметь преимущество в танце с Дел. Лахаму, танзир Русали, увлекался магией и обладал некоторым опытом в Южной технике танцев мечей. Терон решил повторно напоить меч, чтобы овладеть Южным стилем, чужим для Дел, и этим повысить свои шансы на победу в круге.

Он едва не выиграл танец, но я вовремя заметил в нем перемену и насильно вытащил Дел из круга. Для обычного танца это означало бы признание поражения, но я рассказал о своих подозрениях и Дел быстро поняла, что случилось. Преступление Терона делало танец незаконным и позволяло Дел отклонить его вызов, чем я и воспользовался, решив преподать Терону урок.

И я это сделал. Я убил его.

При этом узнав, каково это — владеть яватмой, зная ее имя.

Его звали Терон. Брат Телека, сын старого Стиганда. И брат, и отец, узнав правду обо мне и Дел, сначала сговорились изгнать Дел, а потом решили убить нас обоих, заставив встретиться в самом яростном танце из всех, которые видела Обитель Мечей, потому что каждый из нас хотел — обязан был — выиграть. Дел — чтобы провести год со своей дочерью, я — чтобы вернуть себе свободу от клятвенной службы, удерживающей меня в Стаал-Уста, в которую обманом вовлекла меня Дел.

Аиды, сколько всего случилось. Посмотрите на нас сейчас.

Нет, посмотрите лучше на меня.

Или не надо. Вдруг увидите что-то, что никому из нас не понравится.

Русали. Без Лахаму, но теперь и без Алрика, танцора меча, перебравшегося на Юг с Севера, и Лены, его жены-Южанки, и всех их дочерей смешанной крови.

Мы проезжали лабиринт строений и лагерей, окружавших город. Дел оглядывалась по сторонам и выглядела смущенной.

— В чем дело? — удивился я.

— Вспоминаю. Тогда мы друг друга почти не знали… посмотри на нас сейчас.

Слова прозвучали эхом моих собственных мыслей. Я угрюмо признал:

— Теперь мы знаем друг друга слишком хорошо.

Она улыбнулась.

— Иногда.

— Но я по-прежнему не знаю многое о тебе, а ты обо мне.

Своим замечанием я заслужил косой взгляд.

— Может быть… но ты и сам о себе многого не знаешь.

Я хмыкнул.

— Я знаю достаточно.

— Тогда почему ты продолжаешь спрашивать меня реален ли ты?

Я заставил жеребца идти по краю узкой улицы, чтобы обойти перевернутую корзину и груду вывалившегося из нее мусора.

— А ты никогда не задумывалась, реальна ли ты?

— Нет.

Я пригнулся, проезжая под низко свисающим навесом, и ударился своим левым коленом о правое Дел, когда улица стала совсем узкой и заставила нас прижаться друг к другу.

— Ты никогда не задумывалась, не можешь ли ты быть каким-то… творением.

— Творением?

Я безуспешно пытался придумать, как сформулировать вопрос.

— Это личность, необходимая для чего-то и поэтому появившаяся. Магический человек, созданный колдовством для определенной цели. Например, превратить песок в траву.

Дел нахмурилась.

— Нет, мне такое даже в голову не приходило. А почему я должна была об этом думать?

Я мучительно выискивал самый простой способ объяснить ей свою теорию так, чтобы она не все поняла.

— Послушай, однажды ты почувствовала, что танцуешь гораздо лучше, чем твои ровесники и друзья по школе. Ты не думала, что это не совсем обычно?

Дел слабо улыбнулась.

— Мои родственники постоянно говорили мне, что я необычная.

Я помрачнел.

— Я не об этом. Я… Когда ты поняла, в душе, что ты лучше всех, ты не задумалась, что это неспроста?

Светлые брови взлетели высоко.

— Лучше всех? — недоверчиво переспросила она.

— Ну, себя я не включаю. Это мы так и не выяснили.

Она засмеялась.

— Нет, никогда не задумывалась. Когда я была маленькой, мои братья, дяди и отец учили меня владеть ножом и мечом, и ничего странного в этом не видели. Все в нашей семье этому учились. У моей матери было достаточно здравого смысла, чтобы не лишать меня шанса научиться постоять за себя, а у других женщин хватило ума не критиковать за это мою мать. А потом, в Стаал-Уста, я была уверена, что смогу научиться танцевать так хорошо, чтобы… — она надолго замолчала, а когда снова заговорила в голосе появилась мрачная решимость. — Тогда я хотела только одного: научиться танцевать так, чтобы исполнить все клятвы, чтобы уничтожить Аджани. Каждую минуту я думала об этом, мне некогда было задавать вопросы удачливой судьбе, которая подарила мне такой талант.

— А-а, — протянул я, завершая рассказ.

— Так что нет, я никогда не задумывалась, не могу ли я быть… творением, — она дождалась моего кивка. — Я всегда была сама собой. Какой должна была быть.

Больше я ничего не сказал. Мне такая мысль тоже не приходила в голову до тех пор, пока я не присел перед старым хустафой и впервые не задумался о легендах о джихади, песке и траве, которые вполне могли оказаться историей.

Я поежился и тут же почувствовал за спиной вес яватмы и волшебника, жившего в ней.

Мы нашли маленькую, почти пустую гостиницу, владелец которой так обрадовался посетителям, что поселил нас в лучшую комнату, которая в общем-то отличалась от остальных только тем, что кровать в ней была длиннее. Мои пятки упирались в конец шаткого сооружения вместо того, чтобы привычно свисать.

Дел опустилась на колени на утрамбованный пол и начала распутывать ремни фляг, пристегнутых к седельным сумкам.

— Мы не можем здесь задерживаться.

— Только одну ночь, — согласился я, ослабляя узел на шнурке одной сандалии. — Еду и воду можно купить сейчас или подождать до утра.

— Я все куплю, а ты за это время успеешь помыться, — она поднялась и положила сумы рядом со мной на кровать. — Если допустить, что у тебя есть такое желание.

— Судя по твоему тону, оно должно у меня быть.

— Совершенно верно, — с улыбкой подтвердила Дел и направилась к закрытой пологом двери.

— Куда ты идешь?

— Покупать воду и еду в дорогу, я же сказала, — терпеливо объяснила она.

— Мы можем пойти вместе.

Дел пожала плечами.

— А зачем? Когда я вернуть, ты закончишь мыться и я воспользуюсь твоей водой.

Вообще-то Дел вела себя подозрительно. Хотя она не хуже меня могла в одиночку купить все, что было нужно, мы предпочитали делать это вместе просто потому что так было легче. Но я решил не докапываться до причины. Может ей хотелось на какое-то время ускользнуть от мужского надзора; с женщинами такое бывает.