Разрушитель меча - Роберсон Дженнифер - Страница 31

— Да-а, — наконец протянула она. — Я конечно знала, что тебе давно пора было помыться, но похоже, что я просто привыкла к запаху, а на самом деле все обстоит гораздо хуже.

— Знаешь, у тебя это не слишком удачно получается, — отрезал я.

Светлые брови удивленно выгнулись.

— Что получается?

— Шутки, — я поднес чашку ко рту, глотнул акиви и поставил чашку на стол. — Но вообще-то от женщин чувства юмора я никогда не требовал.

Бледные брови опустились вниз и сошлись у переносицы.

— И сколько женщин у тебя было? — она осторожно прошла через лабиринт шатающихся стульев и столов. — Мне казалось, что я отсутствовала недолго.

Я задумался и неохотно выдавил:

— Достаточно долго… Достаточно долго, чтобы я успел выяснить, что Акбар мертв.

Она застыла у моего — нашего — стола.

— Акбар — это тот твой друг, которому принадлежит кантина?

— Да, — я сделал еще глоток.

— Мне жаль, — просто сказала она.

— Да, — чашка снова опустела. Я поставил ее, поднял керамический кувшин — край потрескался, а кое-где был отбит — и щедро налил себе до краев. Едкий запах совсем молодого акиви тут же ударил мне в нос.

— Выпей акиви, баска.

Она осмотрелась.

— С меня и воды хватит… Кроме тебя здесь кто-нибудь есть?

— Вода стоит три медные монеты за чашку. Акиви дешевле.

— Я не люблю акиви, — она все еще оглядывалась, безуспешно пытаясь рассмотреть что-нибудь в полумраке. — Мы здесь одни?

— Где-то там кузен Акбара, — я махнул рукой.

— Он тот самый борджуни, который взял с меня десять медных за конюшню жеребца и еще пять за воду?

— Я же сказал, что акиви дешевле.

— Сам попробуй напоить лошадь акиви, — Дел зацепила табуретку ногой и вытащила ее из-под стола. — Хотя, конечно, с его темпераментом он тебе подходящая пара, — она покосилась на мой кувшин. — Ты собираешься выпить все?

— Если ты мне не поможешь.

Дел вдруг посерьезнела и внимательно осмотрела меня.

— С тобой все в порядке?

— Я устал, — тихо сказал я ей. — Устал узнавать, что мои друзья мертвы. И думать, не я ли следующий.

Легкая улыбка изогнула ее губы, но тут же пропала.

— Мне жаль, что твой друг мертв, но думаю, что ТЫ вне опасности.

— А почему нет? Моя работа заставляет все время рисковать, многое в ней зависит от случая.

Она постучала по изрезанному столу пальцем с коротким ногтем.

— Потому что ты такой же как твоя лошадь: слишком упрямый, чтобы сдаться.

— Сейчас я не упрямый. Сейчас я просто пьяный, — я сделал еще глоток.

— А вот ты сейчас скажешь, что прежде чем пить, нужно было поесть, и будешь права. Ты скажешь, что больше мне нельзя пить ни глотка, и будешь права. Ты скажешь, что за ночь я отдохну и утром все будет восприниматься легче, и будешь права, — я посмотрел ей в глаза поверх неровного края чашки. — Ты когда-нибудь ошибаешься?

Дел отвлеклась от стола.

— Я ошиблась, предложив твои услуги Стаал-Уста.

Мне стало лучше.

— Это точно.

— И какое-то время я ошибалась в тебе, — она мрачно посмотрела на чашку, но ничего не сказала об акиви, от которого я только озлобился. Это я и сам понимал. — При нашей первой встрече ты мне очень не понравился. И, кстати, заслуженно. Тогда ты точно соответствовал моим представлениям о тебе: типичный Южанин, — она улыбнулась. — Но постепенно ты изменился в лучшую сторону. Сейчас ты уже вполне сносный.

— Спасибо.

— Ну да, — она снова осмотрелась. — Если в ближайшие несколько минут кузен Акбара так и не появится, воду я возьму сама. И бесплатно.

Это была пустая угроза. Дел оставила бы деньги.

— Вот, выпей, — я протянул ей чашку. — Хотя бы промой горло.

— Я не хочу.

— Ты когда-нибудь пробовала?

— Однажды.

— Всю чашку? Или только глоток?

— Глотка было достаточно.

— Я тебе тоже сначала не понравился. Ты сама это только что признала.

Дел вздохнула, устало потирая плечо.

— Сиди и пей, если хочешь… Я лучше соберу фляги и пойду за водой.

Я махнул рукой.

— В центре рыночной площади большой колодец. Это в той стороне, там тебе продадут воду.

— Три медные монеты за чашку? — Дел поднялась, ногой запихнув табуретку обратно под стол. — А сколько за флягу?

Я задумался.

— Не знаю. Цены постоянно меняются. Все зависит от твоего умения торговаться, — я осмотрел ее: высокая, гибкая, красивая. И очень опасная.

— Если найдешь правильный подход, сможешь сэкономить несколько монет.

— Может быть, — сухо сказала она. — Но по-моему топить свое достоинство ради скидки в несколько медных монет не стоит.

Дел повернулась к двери, а я наполнил рот акиви. Потому что ответить мне было нечего.

Закат. И ни свечей, ни ламп, ни факелов, потому что за них пришлось бы платить. Но пока они были и не нужны: солнце опускалось за горизонт и небо из оранжевого превращалось в розовое, потом в пурпурное, а стены кантины приобретали все более глубокий фиолетовый оттенок.

На мое плечо легла прохладная ладонь.

— Пойдем, — мягко сказала Дел. — Пора ложиться спать.

Я оторвал мутный взгляд от тарелки с несъедобной массой, поданной мне под названием тушеное мясо.

— Могу я сначала прикончить ужин?

— Сначала он прикончит тебя.

На второе плечо тоже опустилась ладонь. Она сжалась не по-женски сильно, так что напряженные мускулы почувствовали ее через бурнус, хитон, ремни перевязи и кожу. Это было просто блаженством.

— Поешь утром, когда будешь заниматься клином.

Смутный образ.

— Каким клином?

— Который другим клином вышибают.

А-а. Теперь я понял.

— …боги, баска… только не останавливайся…

— Это? — она старательней начала разминать мне плечи. — Ты напряжен, как нагруженная веревка.

— …аиды… как же хорошо…

— Я оставила наши вещи в невероятно дорогой комнате, которая скорее всего, еще до рассвета обрушится на наши головы. Постель готова. Пойдем спать?

Ее правая рука передвинулась к моей шее, прохладные пальцы разминали ноющие сухожилия, снимая напряженность.

— Вставай, — тихо повторила она.

Я неловко приподнялся и тут же почувствовал, что она поддерживает меня под руку. Я позволил ей помочь мне, чтобы не беспокоить больное колено.

— Я ужасно пьян, баска. Невероятно, кошмарно пьян.

— Я знаю. Вот. Сюда…. пожалуйста не падай. Если ты рухнешь на меня мертвым грузом, я тебя уже не дотащу.

— Мертвый груз, — повторил я. — Как Акбар.

Она ничего не сказала. Просто привела меня в крошечную, невероятно дорогую комнату, которая действительно вполне могла обрушиться на наши головы еще до рассвета, и помогла мне опуститься на постель, пропахшую лошадьми, потом и человеческим телом, остро нуждающимся в мытье.

Я не стал ложиться. Я прислонился к стене и слепо уставился сквозь фиолетовый полумрак заката на светловолосую Северную женщину, стоявшую рядом со мной на коленях. Молча, я неуклюже выбрался из ремней перевязи и отложил в сторону меч в ножнах.

— Он был хорошим другом, — тихо заговорил я. — Когда я ушел от Салсет, Кууми было одним из первых поселений, куда я добрался. Мне было шестнадцать лет, но выглядел я гораздо взрослее. Всю мою жизнь мне внушали, что я чула. Я не знал, как быть свободным.

Дел молчала.

— Я не знал даже как разговаривать с людьми. ЯЗЫК я конечно знал, но я не знал, как с ними говорить. Меня учили молчать и только отвечать на вопросы, — я скривился. — Я добрался до Кууми и прошел по четырем кантинам в надежде найти работу, чтобы достать деньги на еду… Во всех четырех я просто стоял у дверей, молча, надеясь, что кто-то заговорит со мной, потому что я первым заговорить не мог. У Салсет, если я пытался задать кому-то вопрос, меня били… — я плотнее прижался к стене. — Никто со мной не разговаривал. Они только разговаривали ОБО мне — оскорбляли, смеялись, сама понимаешь — но никто не говорил со мной. И я не мог попросить работу. Не мог попросить еду.