Певец меча - Роберсон Дженнифер - Страница 57

– Я спрашиваю тебя, почему… сейчас, теперь, когда ты сделала так много, чтобы превратить себя в танцора из женщины, ты решила обратиться к женскому оружию?

Лед дал трещину. Она не ожидала такого вопроса.

– Оружию…

– Оружию, – твердо повторил я. – Ты достала его, а мне полагается поджать хвост? Мне полагается упасть на спину как собаке и подставить живот под удар? Или ты просто решила сделать меня евнухом, чтобы я был еще хоть на что-то годен?

Даже ее губы побелели.

– Значит вот что ты об этом думаешь.

– Я думаю, что это твои мысли.

Дел дышала прерывисто. Одной рукой она зажала рот, а второй вцепилась в свою шерстяную тунику.

– Тигр, – выдавила она, – помоги мне…

Я медленно покачал головой.

– Если ты хочешь, чтобы я обнял тебя будто ничего не случилось – нет. Потому что кое-что случилось. Если ты хочешь, чтобы я успокоил тебя, сказал, что все в порядке, все забыто… нет. Потому что все не так. Тебе пора понять, что не каждый может позволить себе быть таким целеустремленным как ты. Не каждый может отрезать от себя куски, потому что это делает жизнь, которую он выбрал, легче, – мне хотелось коснуться ее, но я сдержался. – Не каждая, – тихо сказал я, – может заставить себя быть кем-то, кем она не является, хотя даже ее совесть запрещает ей делать это.

– Совесть…

– Я видел тебя с Массоу. Я видел тебя с другим детьми. Только с ним и только с ними я видел другую Дел.

– Другую, – горько сказала она. – Мягкую, добросердечную, глупую… Сладкая, нежная душа, какой многие мужчины хотят видеть свою жену.

– Некоторые да. На Юге может даже большинство. И иногда я задумываюсь, какой была бы моя жизнь, если бы ты была другой женщиной, – я пожал плечами. – Но я не хочу изменять тебя, Делила. Не хочу, чтобы ты была другой. Ну может быть немного… совсем чуть-чуть, чтобы лошадь могла распрямить шею и снова стать лошадью, – я наконец коснулся ее. Я потянулся и положил ладонь на ее правое плечо, сжав пальцами напряженные мышцы. – Я не хочу чтобы ты была мягкой. Но и не такой твердой. От этого ты рассыпаешься.

Дел дрожала.

– Ты не знаешь… ты не понимаешь… ты не можешь знать, каково это… – она сдержалась, закрыла на минуту глаза и взяла себя в руки. – Ни один мужчина, особенно Южанин, не поймет, как это тяжело.

– Нет.

– Ни один мужчина не поймет, каково быть женщиной от природы и мужчиной по профессии.

– Нет, баска. Не поймет.

– Ни один мужчина не знает, каково смотреть на то, как убивают мать, отца, сестер, братьев… а потом тебя насилуют и унижают… и при этом ты чувствуешь себя вещью, лишенной имени, души… – она снова запнулась, пытаясь справиться с дрожью. – Ты не можешь понять, каково это… Знать, что каждый мужчина, который видит тебя, хочет тебя. И тебе нужна не ты как человек, а твое тело, потому что это польстит ему… Ты не знаешь, Тигр, каково чувствовать как мужчина насилует тебя глазами, если не может сделать это физически. А ты уходишь и тебя выворачивает.

Я собрал все силы, чтобы заговорить.

– Нет, – сказал я. – Я этого никогда не испытаю. Но я знаю, что если ты будешь нести вину и горе вечно, ты станешь чудовищем. Ты потеряешь остатки человечности. Ты будешь триумфом Аджани.

К Дел вернулась улыбка.

– Этого не будет, – изумленно сказала она. – Это не навсегда. Только до тех пор, пока я не убью его. Пока Аджани не будет мертв.

Не решаясь заговорить, я откинул с ее лица прядь светлых волос, думая при этом: «Бедная моя Делила… тебе еще так многому нужно научиться».

28

Я услышал Гаррода раньше чем увидел. Бусинки в его косах зазвенели сначала тихо, а потом громче. Немного нахмурившись, я отвернулся от Дел и увидел, что выражение лица Северянина точно копировало мое.

– Твоя лошадь расстроена, – сказал Гаррод.

Я поскреб щетину.

– Надо думать, он сам тебе об этом сказал.

– Не так многословно, конечно, – Гаррод был занят своими мыслями и не улыбнулся. – Его здесь что-то беспокоит.

Дел покачала головой.

– Жеребца Тигра всегда что-то беспокоит. Это часть его, – она помолчала, – обаяния.

Гаррод пожал плечами.

– Я не знаю какой он обычно, но сейчас что-то заставляет его нервничать. Он хочет убежать отсюда.

– Понимаю, – глубокомысленно изрек я. – Но вот что мне понять трудно, так это почему он не сообщил тебе причину своей нервозности.

Говорящий с лошадьми вздохнул.

– Нам было бы проще, если бы вы уважали мою профессию так же, как я уважаю вашу.

– Не думал, что конокрад – уважаемая профессия, – парировал я.

– Я не…

– Нет? – вмешалась Дел. – Может это и не так называется. Ты просто покупаешь лошадей, которых крадут другие.

Гаррод ответил ей на диалекте, которого я вообще не знал. Но что бы он ни сказал, слова дошли до нужного места, потому что Дел покраснела. Она ответила резко и ее пальцы сжались, словно приготовившись выхватить меч.

– Подождите… – начал я, и вдруг за моей спиной появились остальные.

Зеленые глаза Адары сверкнули.

– Они будут драться?

– Нет, – твердо объявил я.

– Значит ты будешь драться.

– Никто из нас драться не будет. А вы, как я думал, должны ждать в пещере, пока мы с Дел поговорим с Кантеада.

Киприана простодушно пожала плечами.

– Мы услышали, что вы спорите.

Огромные голубые глаза Массоу смотрели из-под светлой, неровно подстриженной челки.

– Мы не могли сидеть и слушать, – добавил он.

Дел уже не скрывала, что и ее терпение может кончиться.

– Это наше дело, – отрезала она. – Это наше личное дело и вашего внимания оно не требует. Вас никогда не учили хорошим манерам? Вы не знаете, что такое уважение?

Пальцы Массоу ухватили ее за руку.

– Ты собираешься пригласить Говорящего с лошадьми в круг?

Маленькое кровожадное отродье.

– Нет, – сказал я, – не собирается. Но даже если бы собиралась, к тебе это отношения не имело бы.

Массоу сердито покосился на меня.

– Я спрашивал ее, а не тебя.

Еще и грубое отродье.

– Я думаю, было бы лучше…

Вдали нервно заржал жеребец.

– Видишь? – спросил Гаррод.

Массоу не сводил глаз с Дел.

– Я считаю, что тебе нужно сразиться с ним.

– Я так не считаю, – отрезала она. – По-моему, нам пора вспомнить, где мы находимся. Нам всем следовало бы следить за своим поведением. Я думаю… – она запнулась. – Не имеет значения, что я думаю, – она резко развернулась и ушла.

– Злится, – сказала Адара.

Киприана кивнула.

– Последнее время она постоянно злится. Она всегда злая внутри.

– И напуганная, – влез Массоу. – Я чувствую ее страх.

Все это, подумал я, ненужный разговор, ведущий в некуда.

– Дел просто устала изображать пастушью собаку для вашей отары овец,

– рявкнул я. – У нас есть дело, серьезное дело, а из-за вас мы еле двигаемся. У нас кончается время. Естественно Дел нервничает.

– А как же мы? – не унимался Массоу. – Вы хотите просто бросить нас здесь?

– Нет, – процедил я сквозь зубы. – Я не посмел бы поступить так в доме Кантеада.

Гаррод тихо засмеялся, сказал что-то на Высокогорном и скрылся в темноте. Оставив нас с нашим спором.

Я хотел обойти их, но Киприана встала у меня на пути.

– Ты идешь за ней?

– Кип…

– За ней? – она подошла ближе. – Ты всегда бегаешь за ней как побитая собака, которая возвращается чтобы ее снова избили, – еще ближе. – Но ты не должен. Не должен. Она не нужна тебе, Тигр. Тебе не нужна такая женщина: твердая, жесткая, бесчувственная. Она скорее проткнет тебя мечом, чем скажет доброе слово. Тебе не нужна…

– Все, что мне нужно, это немного времени на себя, – отрезал я, уверенно отодвигая Киприану с дороги. – Мне нужно немного подумать в тишине.

– Тигр…

Я посмотрел поверх головы дочери на мать.

– А не пора ли и тебе приложить руку во всему этому делу? Твоя дочь бегает за мной как сука в охоте. Ты ее мать – сделай что-нибудь.