Песнь Хомейны - Роберсон Дженнифер - Страница 50

– Идем, госпожа – твой отец ждет.

– Ты выиграл свой бой? – она позволила мне вывести ее из палатки, не сделав ничего, чтобы высвободить свою руку из моей. Я покачал головой. Роуэн уже стоял у шатра с четырьмя лошадьми.

Мне не было смысла играть с ней и отрицать свое поражение, чтобы насладиться победой – хотя бы над ней. Я действительно проиграл, но Беллэм все еще не получил своего принца-самозванца.

Электра остановилась, взглянув на четыре пустых седла – только четыре коня, никакого пышного эскорта.

– Где мои женщины?

– Я давно отослал их назад, – я улыбнулся ей. – Сюда привели только тебя.

Понимаю, ты скомпрометирована начиная с того момента, как Финн взял тебя в плен. Но, Электра, так ли уж это важно для любовницы Айлини?

Краска залила ее лицо. Я не ожидал увидеть такого – от нее. Она вдруг стала просто молодой женщиной – ни опыта, ни мудрости, но огонек некоего знания все же мерцал в ее глазах. Любопытно, неужели и вправду это искусство Тинстара дало ей молодость? Эта мысль доставляла мне немало беспокойства.

– Это так раздражает тебя? – спросила она. – Тебе не дает покоя желание наложить на меня свое клеймо вместо печати Тинстара? – она улыбнулась: еле заметное движение красивых губ. – Глупец. И трижды глупец, если думаешь, что успел занять его место.

– Ты еще все узнаешь, – я подсадил ее в седло без дальнейших комментариев, почувствовав, как непокорно напряглось ее тело. Я сумел задеть ее – но и она ведь часто задевала меня своими насмешками. Я кивнул Роуэну:

– Пошли за Заредом – теперь же.

Пришедший Заред почтительно поклонился. Его рыжие с проседью волосы были по-солдатски коротко подстрижены. Я так и не перенял этот обычай – в Кэйлдон было проще отрастить волосы и перехватывать их алой повязкой наемника. Каковым наемником я тогда и был.

– Проследи за тем, чтобы перенесли лагерь, – сказал я ему. – Я вовсе не хочу принимать здесь Беллэмовых ребят – можешь быть уверен, его доченька расскажет ему, где она жила.

Я не смотрел на Электру – в этом не было необходимости, я чувствовал ее напряженное внимание:

– Когда с этим делом будет покончено, я сам найду армию.

– Слушаюсь, господин мой Мухаар, – он снова поклонился – торжественно, с достоинством верного слуги – и отправился выполнять приказание.

Лахлэн взобрался в седло следом за мной, его конь был рядом с моим, Роуэн ехал рядом с Электрой. Таким образом, Электра оказалась под надежной охраной с двух сторон. Глупо было бы допустить, чтобы она выскользнула из наших рук именно сейчас, когда так близко освобождение моей сестры.

Электра оглядела нас:

– Тебя не будет сопровождать армия?

– А она мне нужна? – улыбнулся я, перевел взгляд на Лахлэна и увидел его жест – вперед, на запад, к Мухааре и Турмилайн, моей сестре.

Солнце пекло голову, мы остановили наших коней на вершине холма и ждали.

Наши силуэты четко вырисовывались на фоне голубого неба – впервые за несколько месяцев войны мы могли позволить себе такую роскошь, и для меня это было великим удовольствием. Я хотел, чтобы еще до обмена заложницами Турмилайн увидела меня и удостоверилась, что это действительно мы, а не очередная недобрая шутка Беллэма.

Перед нами от подножья холма расстилалась равнина. Весна давно окончилась, стояла почти середина лета. Солнце немилосердно жгло траву, превращая ее из зеленой в янтарную, охряную, желтую, а пыль, поднятая копытами пятидесяти лошадей, висела в воздухе, словно клубы дыма. Сквозь пыльное облако я видел солдат, носящих цвета Солинды, сверкание оружия и кольчуг. Отряд воинов сжал кольцо вокруг одной-единственной женщины: так рука сжимается на рукояти меча.

Я не мог как следует разглядеть Турмилайн. Лишь время от времени среди клубящейся пыли можно было увидеть серого в яблоках коня и тонкую прямую фигурку в седле. Торри была в темно-синем платье, даже без дорожного плаща, способного защитить ее от пыли, голова ее была непокрыта, и темно-золотые волосы развевались по ветру, ниспадали почти до крупа ее серого коня.

Я услышал, как тихо вздохнул Лахлэн – услышал и собственный вздох, почти беззвучный, в котором не было нотки, слышавшейся в его вздохе. Я на мгновение обернулся к нему – он пожирал глазами приближающийся отряд, взгляд его искал женщину – в это мгновение для него она перестала быть принцессой и моей сестрой, она была просто – женщиной.

И тогда я понял, что Лахлэн не замышляет ни предательства, ни подлости.

Последние сомнения развеялись. Я был уверен в этом теперь: предать меня означало подвергнуть опасности мою сестру, а на это он никогда бы не пошел.

Достаточно было увидеть его лицо в то мгновение, когда он смотрел на нее. Вот и ответ.

Если уж ничего не будет связывать его со мной,) он будет верен мне, как брату моей сестры. Он дал) мне в руки оружие против себя – оружие, которым я мог воспользоваться при первой же необходимости.

Отряд солиндцев остановился у подножья холма. Солнце сверкало на их доспехах и на бляшках, украшавших уздечки коней, солнце словно бы высвечивало их намерения. Пятьдесят человек, намеренных схватить врага Беллэма. А у их врага – только двое, составляющие всю охрану пленницы.

На вершине холма было жарко. Воздух был неподвижен, тишину нарушало только звяканье конской упряжи да назойливое жужжание какого-то насекомого. Пыль набивалась в рот и в ноздри, пыль с горько-соленым привкусом выжженных солнцем полей. Осенью земля здесь снова ненадолго расцветет, омытая дождем, под мягкими лучами солнца. Зимой покрывало снега окутает весь мир. Весной я буду Королем.

Если не раньше.

Сквозь первый ряд солдат я мог разглядеть сокровище, которое они столь ревностно охраняли. Турмилайн, принцесса Хомейнская, женщина, на которой Беллэм грозил жениться – и не смог, потому что я захватил его дочь заложницей.

Принцесса – выкупом за принцессу.

Она сидела на коне прямо и неподвижно, руки ее сжимали поводья.

Приглядевшись, я выяснил, что даже за кордоном такой стражи она не совсем свободна. С каждой стороны от нее находилось по всаднику, а ее коня держал на веревке солдат, находившийся впереди. Они не отдали бы ее так легко, даже если бы я устроил здесь сражение.