Песнь Хомейны - Роберсон Дженнифер - Страница 29

Я подумал о том, как странно – вот сейчас мы рядом, мы знаем о чувствах друг друга – и знаем, что нет ничего хорошего в нашей теперешней близости.

Ничего хорошего. Только боль.

К сожалению, бочка была явно не предназначена для человека моих габаритов.

Мыться было не слишком удобно, мои колени едва не упирались в нижнюю челюсть, а хребтом я ощущал стенку бочки. Однако все-таки это была возможность вымыться, и вымыться в горячей воде – я тер и тер изо всех сил, стараясь избавиться от грязи и жира – заодно и тех, что покрывали мои волосы и бороду.

Когда, наконец, я сумел вздохнуть свободно, более не чувствуя мерзкой вони, наступило время расслабиться и отдохнуть. Я свесил ноги через край бочки и откинулся назад. Лицо у меня по-прежнему болело от удара львиной лапы, болело и все тело – я чувствовал себя едва ли не стариком. Лев словно бы выпил мои силы, впрочем, навряд ли кто-либо, столкнувшись с чарами Айлини, сумел бы сохранить силы и душевное равновесие. Благодарение богам, хоть жив остался…

Вода остывала – но не так быстро, и я не спешил выбираться из нее. Более того – глубоко вздохнув, я прикрыл глаза и попросту заснул – тут же, в воде.

– Кэриллон Я мгновенно проснулся, дернулся, ободрав позвоночник о грубые доски бочки, выругался – и в некотором смущении уставился на Финна, стоявшего в дверях.

Хорошо хоть занавеску догадался за собой задернуть… наверно, Аликс посоветовала: иначе с чего бы ему вспомнить о том, что я вовсе не настолько лишен стыдливости?

Я выпрямился и втянул ноги в бочку, хмуро поглядев на своего ленника. Финн как всегда улыбался – несомненно, ему просто доставляло удовольствие застать меня в подобном положении. Он прислонился к стене, скрестив руки на груди: зимних кожаных одежд на нем уже не было, и я мог видеть золотые браслеты лиир, обхватывавшие его руки выше локтя – великолепные массивные украшения, вязь рун Чэйсули, изображения волка… Финн снова был в облегающей кожаной одежде штаны и безрукавка. На его поясе висел нож из Степей: я снова вспомнил о том колдовстве, с которым столкнулся так недавно.

– Когда ты вернулся? – спокойно спросил он. Я поднялся – вода текла с меня в три ручья – и поймал одеяло, которое он стянул с кровати Торрина и бросил мне.

– Не так давно, чтобы успеть набить желудок.

– Но чтобы вымыться у тебя было достаточно времени.

Его голос звучал ровно, и все же я без труда угадал его мысли – уже несколько лет это не представляло для меня особой сложности.

– Если бы ты меня видел – а вернее, обонял – ты сам спихнул бы меня в воду, – я натянул темно-коричневые штаны, потом высокие сапоги, зеленую рубаху и коричневую кожаную куртку, затянул кожаный пояс с бронзовыми накладками. – Я думал отправиться в лагерь армии. Пойдешь со мной?

– Ах да, армия… – Финн иронически усмехнулся.

– Ты, значит, так это называешь.

Я сдвинул брови, пятерней стараясь расчесать мокрые волосы, падавшие на плечи.

– Роуэн сделал что мог, собирая людей, готовых драться. Или ты ожидал, что за это время ко мне придут тысячи, и моя армия будет не меньше армии Беллэма?

– Какая разница? – Финн прошел за мной в соседнюю комнату, где Аликс пекла хлеб. – У тебя будут Чэйсули – и, я думаю, этого достаточно.

Он протянул руку в сторону Сторра, сидевший у стола волк лениво сощурил глаза.

Я фыркнул:

– У меня есть ты. Дункан. Возможно, те, кого он сумел убедить присоединиться ко мне во исполнение Пророчества, – я взял со стола торринову баклажку с кислым терпким вином и налил две кружки – сперва себе, потом Финну.

– У тебя гораздо больше наших воинов, – Финн принял кружку, не сказав ни слова благодарности, и отхлебнул сразу половину ее содержимого. – Если бы у тебя была такая возможность, скольких воинов ты бы попросил?

Я поставил баклагу на полку рядом с очагом:

– Чэйсули – лучшие воины во всей Хомейне, Финн не улыбнулся, услышав этот комплимент, то, что я говорил сейчас, было ему прекрасно известно.

– С каждым воином пришел бы лиир, а это значит, что их число удвоилось бы, – я дернул плечом.

– Один воин Чэйсули стоит по меньшей мере пятерых, с лиир – десятерых…

Тряхнул головой:

– Глупо желать того, что не можешь получить. Тем не менее… скажем, сотня меня вполне устроила бы.

– А как насчет трех сотен? – с улыбкой поинтересовался Финн. – А может, и больше?

Я уставился на него, мгновенно забыв про недопитое вино:

– Ты что, превратился в колдуна и способен умножать число людей по своей воле?

– Нет, – Финн бросил пустую кружку Аликс, она поймала ее и поставила на полку рядом с баклажкой. – Я вызвал людей, которых давно считал погибшими.

Видишь ли, Шейну удалось убить гораздо меньше Чэйсули, чем мы опасались.

Я очень осторожно поставил свою чашку в центр стола:

– Ты что, хочешь сказать…

– Именно, – он широко ухмыльнулся. – В поисках моего клана я нашел и другие. В Северных Пустошах много мест, где Чэйсули могут жить в безопасности некоторые из них я отыскал. Это заняло немало времени – но мы собрали всех воинов, каких только могли найти.

Он пожал плечами:

– Все кланы здесь, мы строим Обитель – там, за холмом.

Так просто. «Все кланы здесь, мы строим Обитель – там, за холмом.»

Я молча смотрел на Финна. Обитель. Три сотни воинов – и их лиир в придачу.

Я глубоко вздохнул – а мгновением позже уже прижимал Финна к груди так крепко, словно не находил в себе сил отпустить его. Несомненно, Финна должно было шокировать столь бурное проявление чувств – но, с другой стороны, он знал и причину этому. Когда я отпустил его, он отступил на шаг с широкой улыбкой:

– Это мой тебе подарок, – легко, почти небрежно бросил он. – А теперь идем, и я тебе покажу.

Мы вышли, оставив Аликс заниматься хлебом, Финн подвел мне коня, которого я унаследовал от Айлини. Он внимательно оглядел скакуна, по всей видимости вспомнив мышастого степного конька, на котором я сюда приехал, но расспрашивать сразу не стал – подождал, пока мы отъедем от фермы и направимся к холму. Однако и тогда он не задал прямого вопроса.

– Торрин говорил, что ты ездил в Жуаенну. – Да. Чтобы освободить мою госпожу и мать.