Песнь Хомейны - Роберсон Дженнифер - Страница 11

Я говорил по-хомэйнски, но с выговором Кэйлдон.

– Золото Беллэма, – ухмыльнулся предводитель. Я яростно выругался про себя. Легко же меня поймал проклятый Солиндец!.. а я ведь даже не успел еще добраться до границ Хомейны…

Однако на лице я достаточно убедительно изобразил недоверчивое удивление:

– Что нужно Беллэму от наемника? Он может купить сотни таких, как я!

– Ты путешествуешь с оборотнем, – заявил главарь.

Я все еще хмурился, словно бы в глубоком раздумье:

– Да. Ну и что с того? Что, Беллэм объявил это незаконным? Я не хомэйн, я

– кэйлдонец, и выбираю в спутники кого захочу.

Краем глаза я следил за рукоятью меча: кожаная обмотка почернела и сморщилась. Не пройдет и нескольких мгновений, как они поймут, кто я. Если еще не поняли. Если не знали этого с самого начала.

– Чэйсули приговорены к смерти, – ответил хомэйн. – Беллэм поддерживает эту политику со времен Шейна.

Я позволил себе выразить удивление и даже слегка присвистнул:

– Это что же, значит, вы признаете Беллэма королем? Хотя вы сами хомэйны?

Главарь бросил взгляд на остальных. Их лица были мне знакомы: в прошлый вечер я всех их видел в харчевне. Они слышали послание Беллэма, которое читал арфист… Я не знал только одного: когда и чем успел выдать себя.

Человек сплюнул в снег:

– Мы признаем золото Беллэма, потому как больше нам неоткуда взять денег.

Пока он предлагает плату за каждого убитого Чэйсули, мы будем служить ему. Вот и все дела.

Теперь мое удивление было искренним. Охота снова шла не за мной. Им нужен был Финн – но поймали-то они меня, принца, голова которого в глазах Беллэма стоит пяти сотен убитых Чэйсули.

Но во всем мире не нашлось бы пяти сотен Чэйсули. Мой дядюшка постарался на славу.

– Вы перешли границу, охотясь на Чэйсули? – поинтересовался я. Вожак улыбнулся:

– В Хомейне их нелегко разыскать, а элласийский король приютил их – потому мы их здесь и ищем. А ты что, знаешь другой способ заработать золото?

– Тогда зачем вы разоружили меня? – очень спокойно спросил я. – Я-то здесь причем?

– Ты шел с этим оборотнем. Мы схватили тебя – значит, схватим и его. Пока твоя жизнь в наших руках, он не перекинется зверем.

Я рассмеялся:

– Вы рассчитываете на то, чего нет. Этот Чэйсули – просто мой попутчик, мы ничем не обязаны друг другу. С моей смерти вам не будет никакого толку, – я помолчал. – А вы ведь собираетесь меня убить, верно?

Хомэйны переглянулись . На мгновение в голубых глазах вожака возникла нерешительность, потом он пожал плечами – должно быть, принял окончательное решение:

– Ты убил двоих моих людей. Ты должен заплатить за это.

Тут я услышал звон конской сбруи, далеко разносящийся по притихшему лесу.

Хомэйны насторожились – и тут из-за деревьев показался всадник. ему дорогу. С другой стороны к арфисту тихо приблизился Сторр.

И чары пали.

Я протянул руку и, перехватив меч за клинок, высвободил его из осторожных руг Лахлэна. Меч был все еще горячим – но не настолько, чтобы обжечь меня. Это просто напомнило мне о том, что произошло здесь несколько минут назад.

Лахлэн стоял неподвижно – теперь в его руках оставались только свернутые рукавицы. Он ждал – молча, но я чувствовал, что с каждым шагом Сторра и Финна его напряжение растет. Я сам, напротив, успокоился: ситуация была теперь в наших руках. И чародей-арфист ничего не мог сделать с нами.

Финн остановился прямо перед Лахлэном:

– Остальные мертвы.

– Ты убил их? – начал арфист растерянно. – Но я поручил им…

– Да, – насмешливо согласился Финн. – Я предпочитаю не рисковать.

Лахлэн хотел было возразить, но передумал. Я видел, как застыло на миг его лицо. Затем он снова попытался объяснить:

– Ты отнял четверых людей у армии Кэриллона. И в бою вы недосчитаетесь четверых солдат. Финн улыбнулся – но как-то невесело:

– Лучше армия Кэриллона потеряет четверых солдат, чем самого Кэриллона.

Лахлэн бросил на меня острый взгляд:

– Вы не верите мне, когда я говорю, что хочу только помочь вам. Что ж, я понимаю это. Но он – Чэйсули. Он может выведать у меня правду. Мне ведомы его дары – ибо я обладаю своими дарами…

– И, обладая ими, ты можешь противостоять мне, – заметил Финн.

Лахлэн покачал головой:

– Когда в моих руках нет арфы, я лишен и магической силы. И я не Айлини, потому ты можешь не опасаться утратить силу.

Мгновенно руки Финна взлетели к голове арфиста – Лахлэн не успел отcтранитьcя. Ладони Чэйсули легли на виски арфиста, словно он хотел раздавить Лахлэну череп – но не сделал этого. Лахлэн поднял руки, словно хотел освободиться, отстранить Финна – но замер, руки его безвольно упали вдоль тела.

…Когда взгляд Финна снова стал осмысленным, мой ленник посмотрел на меня:

– Он арфист, целитель и священник. Это я сумел понять. Но – больше ничего.

Возможно он только старался уверить нас в чистоте своих намерений, но, во всяком случае, его разум хорошо защищен.

– Служит ли он Беллэму или Тинстару?

– По видимости, нет, – Финн дал мне ясно понять, что вовсе не уверен в этом до конца.

Я принялся счищать с клинка копоть и пепел:

– Если он не служит ни Тинстару, ни Беллэму, тогда – кому же? Он вполне мог убить меня с помощью своей арфы или отнять у меня разум… он вполне мог бы получить от Беллэма награду золотом – за труп или за безумца, – эта мысль заставила меня болезненно поморщиться. – Он мог даже использовать этих хомэйнов в качестве почетного эскорта – такую власть имеет его арфа. Но он не сделал ничего подобного…

– Мне убить его?

Прищурившись, я смотрел на рубин, становившийся все темнее по мере того, как вокруг нас сгущались сумерки.

– Обычно арфисты не бывают наемными убийцами. Они вполне способны на мелкие интриги – кажется, это у них в крови – но я еще никогда не слышал, чтобы хоть один из них запятнал себя кровью.

– Любого человека можно купить за золото – было бы золота достаточно.

Я поднял брови и ухмыльнулся:

– И Чэйсули тоже, а?

Финн поморщился. И что сказать, его браслеты и серьга были настоящим сокровищем – навряд ли золото могло стать для него большим искушением. Как и для любого другого воина.