Воспоминания склеротика (СИ) - Смирнов Борис Александрович - Страница 41

     Последним моим спектаклем по Е. Шварцу была «Снежная королева». Замечательный театральный художник Анатолий Павлик создал прекрасный образ спектакля. Лицевая, фронтальная часть ширмы, офактуренная сверху тюлем, а под ним тканью, расписанной под замороженное стекло, была устроена так, что когда Сказочник дышал, как бы согревая её, то в центре, точно оттаивая, появлялось сердце, внутри которого ярко светился алый розовый куст. Этот прием был использован в спектакле дважды, в начале и в конце, точно рамка. Наиболее интересными актерскими работами в этом спектакле были Герда в исполнении молодой, но вполне зрелой актрисы Иры Каракаш (я ещё не раз вспомню это имя), Атаманша и Бабушка -  два совершенно различных персонажа сыгранные Евгенией Железняк. Роль ледяного Советника играли Виктор Шалда и Слава Греков. Шалда, с его хриплым голосом, очень точно изобразил отвратительного безжалостного типа. У артиста Вячеслава Грекова роль Ледяного Советника была одной из наиболее удачных в его обширном репертуаре.

     Слава Греков начинал свою творческую деятельность в Донецком театре кукол, но потом покинул его на несколько лет, в течение которых успел окончить театральное училище. Вернулся в Донецк уже достаточно квалифицированным и опытным артистом. Помимо многих интересных работ, надо отметить его высокую трудоспособность и творческую отдачу на репетициях и спектаклях. Он хороший партнер, с которым легко и удобно работать и коллегам и режиссеру. Я всегда знал, что на него можно положиться, как на актера и человека.

В  ЧЁМ  СЕКРЕТ?

Главная задача постановщика оперы -

устроить так, чтобы музыка никому

не мешала.

Г. Гейне

     Через десять лет после первой попытки поставить спектакль для взрослых я вернулся к мысли о необходимости привлечь внимание этой возрастной категории дончан к театру кукол. В портфеле у нас уже лежала интересовавшая меня пьеса  В. Константинова и             Б. Рацнера «Русский секрет». Историю Лесковского Левши на сцене разыгрывали не раз, но не в театре кукол. Но вот так случилось, что и моему соседу Валерию Бугаеву, главному режиссеру Днепропетровского театра кукол, тоже пришла в голову мысль поставить этот спектакль у себя. И хотя такое совпадение весьма странно, но ничего предосудительного в этом бы не было, если бы днепропетровские коллеги, после поданной мной заявки на участие в республиканском фестивале с этим спектаклем, не решили тоже привезти и свой. Я уже говорил, что в эти годы в министерстве многое решалось на основе близких, ещё говорят «тесных», отношений. Оказалось, что Днепропетровск находится к Киеву ближе, чем Донецк не только географически. Поэтому мне министерство культуры ничего не сообщило ни о решении представить соседей по области с таким же спектаклем,  ни о том, что его поставили по программе накануне показа Донецкого варианта «Русского секрета». Поскольку авторы этого мюзикла, с прекрасной музыкой В. Дмитриева, решили сказ о русском умельце изложить в виде анекдота, то легко себе представить в какой невыгодной ситуации оказался «рассказчик», повторивший один и тот же анекдот вторым. А тут, как назло, когда на предварительный просмотр приехала в Донецк киевская комиссия, мой, ещё не очень опытный в приеме высоких гостей директор,  позволила себе сделать замечание столичному критику, выказавшему недовольство предоставленным ему гостиничным номером. Замечание было сделано в ужасающей форме: «Вам следовало бы вести себя поскромнее», на что последовал ответ: «Мы ещё поговорим обо всём на фестивале». Всю эту ситуацию ещё более обострил Михаил Сергеевич Горбачев с его антиалкогольной компанией. Когда повели кормить киевских гостей в прекрасный ресторан «Троянда», а это было часа в два дня, то оказалось, что в рабочее время водку к обеду не подавали. Естественно, Донецк заслужил то, что при обсуждении на фестивале работы его театра, первым поднялся на трибуну обиженный критик и, предъявив спектаклю дончан претензии в том, что удельный вес кукол непозволительно низок, заявил, что считает показ его неправомерным на кукольном фестивале.

     К сожалению, он был не один, кто ревностно охранял театр кукол от проникновения в него элементов драматического искусства. Так московский критик Борис Голдовский, который поддержал своего украинского коллегу, заявил, что не собирается обсуждать спектакль дончан, поскольку он сам только кукольник и в драматических спектаклях не разбирается. А в чем он ещё не разбирается, мы попытаемся выяснить в следующей главе.

     Действительно, в «Русском секрете» я, как постановщик, меньше всего следил за чистотой жанра. Мне казалось это так же глупо, как следить за чистотой расы. Я считал, что произведение искусства оценивается по другим признакам. Какая разница, в каком жанре, какими приемами, какими способами пользуется театр, если это интересно зрителям. Кто-то из великих сказал, что все жанры хороши, кроме скучного. Конечно, в спектакле было достаточно кукол разных видов от марионетки до тантамаресок[24], но многие сцены актеры исполняли как в драматическом театре, хотя и в этом случае ряд персонажей пользовался масками, что само по себе также в арсенале театра кукол.  В книге зрительских впечатлений, которая всегда лежит в фойе Донецкого театра кукол, после спектаклей «Русского секрета» появились записи: «Спектакль смотрится на одном дыхании. Яркое зрелище», «Новая работа кукольников -  эликсир бодрости», «Такие спектакли вселяют радость жизни, помогают хорошо отдохнуть». Мне этого было достаточно, поскольку никогда не работал на «смотры» и «фестивали».

     Я всегда считал, что кукла должна делать то, что умеет лучше человека, а если в спектакле это получалось наоборот, то кукла себя дискредитировала. Поэтому я стремился, чтобы кукла никому «не мешала» там, где она оказывалась слабее живого актера. Надо признаться честно, что конкурировать мои артисты с драматическими, по опыту и мастерству в целом, не могли, и успех спектакля строился, вероятно, на чем-то другом. Однако, нельзя обойти молчанием некоторые работы.

     Прежде всего, это атаман Платов в исполнении Михаила Загноя. Чувство юмора артиста не уступало его чувству меры. Платов оказался не столько персонажем старой сказки, сколько пародией на современных напыщенных генералов, считающих, что «бронежилет» из орденов не достаточен для характеристики его совершенно особой личности, и потому цеплявших рядом с наградами ещё значок «ГТО» или что-либо подобное. Ему очень помог художник Николай Ясницкий, украсивший не только мундир Платова спереди и сзади орденами и медалями, но даже повесив одну из «наград» на хвост атаманскому коню. Маска этого персонажа была весьма выразительна. Пышные Буденновские усы и Брежневские брови были также вызывающе выставлены на показ, как и сверкающие елочным блеском награды, каждая из которых девальвировалась их количеством. Всё это поддерживалось найденной актером манерой неторопливого многозначительного рассуждения атамана, выдававшей не только его самомнение, но и тугодумство безграмотных высокопоставленных начальников.

     Другой наиболее интересной работой в спектакле оказался образ Маши, любимой девушки Левши, исполненный, казалось, наименее опытной в драматическом искусстве актрисой Наталией Сивак. Однако молодость, сценическое обаяние, природная актерская органика и удивительная трудоспособность помогли актрисе создать образ русской девушки, которая и в юном возрасте «коня на скаку остановит» и не позволит забыть себя ни одному мужчине, даже в длительной «командировке» в туманный Альбион. Очень помог ей в освоении музыкального материала завмуз театра Анатолий Шух, который никогда не жалел ни сил, ни времени в работе с красивыми женщинами, как и подобает настоящему мужчине и серьезному музыканту.