Стилет (другой перевод) - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 8

Тот усмехнулся:

— Шейлок! Как к нему подходит! Назвали, что припечатали.

С таким видом, будто речь идет об обыденных вещах, Маттео продолжал:

— Ваш дядя одинок… Кроме вас, у него нет никаких родственников. А между тем на его счету в банке — ни много, ни мало — двести миллионов лир.

Чезарио бросил на него быстрый взгляд и внезапно увидел в незнакомом старом человеке… себя.

— Я думал об этом, — проговорил он, мгновение помешкав. — Такая свинья дышит — только небо коптит… Но если я его убью?

Маттео понимающе кивнул.

— Верно… — он помолчал. — Но представьте, вдруг дядя умирает в тот момент, когда вы находитесь где-нибудь среди людей, скажем в двухстах метрах отсюда, в фехтовальном зале… Тогда все, чем он владеет, досталось бы вам, не так ли?

— Гио! — крикнул Чезарио, поднимаясь из-за стола. — Мы перейдем в библиотеку. Принеси нам бутылку «Наполеона».

Когда дверь за слугой затворилась и они остались одни перед наскоро растопленным камином, Чезарио без обиняков обратился к гостю:

— Синьор Маттео, зачем вы пришли? Маттео тонко улыбнулся и попробовал вино.

— Я многое знаю о вас, майор…

— Вот как?

— Думаю, вы помните период перед вторжением союзных войск в Италию? Я и один из моих соотечественников представили американскому правительству список людей, которые могли помочь подготовить операцию по высадке союзных войск. Это были представители подполья, начавшего действовать еще до первой мировой…

Чезарио молчал.

— Вы были одним из офицеров, направленных командованием итальянской армии для установления связи с девятью из упомянутых мной людей. Вами убиты пятеро из них.

— Они отказались сотрудничать, — перебил Чезарио. — Я все описал в отчете.

Маттео усмехнулся.

— Я и сам довольно хорошо знал этих людей, и то. что доверять им нельзя. Зачем официальные объяснения?.. Но мы с вами, не правда ли, знаем больше, чем было сказано в отчете. Представители официальных кругов не видели трупов. Мой друг — видел…

Поставив стакан, Маттео подался вперед и посмотрел на Чезарио в упор:

— Поэтому, мой друг, мне непонятны ваши колебания относительно дяди…

Лицо Чезарио было непроницаемо, он спокойно глядел гостю в глаза. Маттео продолжал:

— Если смерть так легко, почти радостно исходит из ваших рук, почему вы не покончите с ним?

— Есть же разница. Тогда была война.

— Разве война не была лишь оправданием? Вспомните солдата из деревни в долине. И юношу, которого вы сбили и переехали машиной во время учебы в английской школе. И немку — любовницу вашего командующего в Риме. Видите, моя информация куда полнее, чем официальные источники.

Чезарио откинулся в кресле, поднял стакан с вином и ослепительно улыбнулся.

— Прекрасно. Информация у вас есть. Пользы от нее, как я понимаю, нет. Что дальше?

Маттео пожал плечами.

— Я рассказываю все это только, чтобы вы поняли: я в вас заинтересован. Полагаю, мы можем быть друг другу полезны.

— Вот как? Маттео кивнул.

— Дело в том, что в силу определенных обстоятельств мне пришлось вернуться на родину, хотя и в душе, и по деловым интересам я более американец, чем итальянец. К сожалению, еще некоторое время у меня не будет возможности вернуться в Америку. Конечно, я могу там появляться, но ненадолго, поскольку это довольно опасно. Я полагаю также, придет время и мне будет необходим в Америке партнер, с которым я не был связан раньше, но который при необходимости мог бы оказать мне помощь…

Чезарио смотрел испытующе.

— Хорошо. А что же ваши друзья из Общества? Разве среди них у вас нет союзников?

— Есть, — согласился Маттео. — Однако все они знают друг друга, и их знает полиция. Рано или поздно они раскроются. Он подошел к камину, стал спиной к огню и продолжал:

— Я думаю, вряд ли вы довольны теперешним положением. Такое однообразие и скука — не для вас, не так ли? Изменись обстоятельства, что бы вы предприняли?

Чезарио задумался.

— Трудно сказать. Путешествия… автогонки… Неаполь, Ле Маж, Турин, Себринг… Все довольно заманчиво.

— Я имею в виду, на что вы собираетесь жить? Деньги не вечны, их нужно добывать.

— Вот уж о чем не думал. Бизнес — не для меня. Никогда не находил в нем ничего привлекательного.

Маттео зажег сигару, В его голосе зазвучали отеческие нотки:

— Ах, молодость… счастливая, беспечная молодость! — Он помолчал. — Недавно я приобрел здесь, на вполне законном основании, акции одной автомобильной компании. Насколько мне известно, у них далеко идущие планы: еще несколько лет — и выйдут на американский рынок… Будь у вас репутация выдающегося автогонщика, могли бы возглавить американское отделение этой фирмы. Как на это смотрите?

— Было бы недурно. Вопрос не в том. Мне нужно знать, чем я буду обязан?

Маттео поднял глаза.

— Возможно, позже вы окажете мне любезность.

— Любезность какого рода? Мне нисколько не интересен бизнес, и я не намерен принимать участие в ваших играх, торговле наркотиками…

— Даже если это сулит сказочное богатство?! — перебил Маттео.

— Богатство? — Чезарио расхохотался. — В этой жизни мне нужно только одно: делать то, что я хочу!

— Ну что ж, великолепно! Еще один плюс — вы не честолюбивы, а значит, у вас не должно быть врагов.

Чезарио снова поднял стакан.

— И все же, что вы от меня хотите?

Маттео неотрывно смотрел на него, и когда взгляды встретились, невозмутимо проговорил:

— Завтра, когда вы будете на соревнованиях в фехтовальной школе, ваш дядя умрет… А в будущем вы окажете мне такую же услугу.

Наступило напряженное молчание.

Наконец Чезарио кивнул.

— Договорились. Принимаю ваше предложение. Лицо Маттео было серьезно.

— Вы готовы принести обет?

— Готов.

— Есть у вас нож?

В руке Чезарио блеснуло лезвие. Улыбнувшись, он протянул Маттео стилет.

— Это мой братишка. Мы всегда вместе. Маттео взял кинжал.

— Дайте руку.

Приложив ладонь Чезарио к своей, он быстро уколол подушечки указательных пальцев. Кровь выступила из порезов и, смешиваясь, побежала вниз по кистям.

Глядя Чезарио в глаза, Маттео произнес:

— Теперь мы — члены одной семьи. Наша кровь соединилась.

Чезарио согласно кивнул.

— Я готов умереть за тебя! — сказал Маттео. — Я готов умереть за тебя! — повторил Чезарио.

Маттео отнял руку, вернул Чезарио стилет, а затем поднес палец ко рту и пососал его, останавливая кровь.

— Теперь, племянник, — сказал он, — мы не должны встречаться, пока я этого не пожелаю.

— Понимаю, дядя, — Чезарио склонил голову.

— Если возникнет необходимость связаться со мной, напиши письмо и передай почтмейстеру этой деревни. Я сам тебя разыщу.

— Хорошо, дядя.

На следующий день вечером, когда Чезарио участвовал в фехтовальных состязаниях, скончался старик Кординелли.

Годы летели незаметно: автомобильные гонки, скачки, светские балы, любовные приключения… Через пять лет, в пятьдесят третьем, как и предсказывал Маттео, Чезарио пригласили на пост главы американского отделения крупной автомобильной компании. Это событие широко освещалось прессой. Участие в опаснейших автогонках, постоянный риск, победы в состязаниях увенчали имя Кординелли ореолом славы. Пару раз Чезарио дрался на дуэли из-за женщин. Для американцев он был точно пришелец из иного мира.

И лишь однажды за двенадцать лет он повстречался с «дядей». Год назад ему позвонили и приказали снять комнату в Бордингаузе — в районе испанского Гарлема. Они встретились якобы для того, чтобы обменяться приветствиями. Маттео поздравлял его с успехом и сожалел, что не может остаться дольше и поговорить подробней. Он торопился к отлету на Кубу, откуда намеревался отправиться в Сицилию. На том и расстались. И вот теперь у Чезарио в руках был листок бумаги с требованием без промедления вернуться в замок. Маттео напомнил о себе перед самым началом гонок.