Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы) - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 43

– Пойди сними сбрую, которая на тебе надета.

Так же без звука Рина выполнила мое указание, и когда она вернулась, все поняли, что теперь под пеньюаром не что иное, как женское тело.

– Вот это годится, – сказал я. – Мы снимем сцену заново.

Рина кивнула и отвернулась. В этот момент раздался голос мисс Гейлард:

– Но мы не можем снимать ее в таком виде.

– Что вы сказали?

– Мы не можем снимать ее в таком виде, у нее груди болтаются.

Я расхохотался.

– Ну и что? Они и должны болтаться.

– Безусловно, – быстро согласилась мисс Гейлард. – Но не забывайте, что на экране все выглядит преувеличенно. Так ведь, Ли? – повернулась она к оператору.

Тот согласно кивнул.

– Это правда, мистер Корд. Болтающиеся груди не будут выглядеть естественно.

– Надо подыскать ей что-нибудь вроде бюстгальтера, – сказала мисс Гейлард.

– Ну хорошо, пойдите посмотрите, что там у вас есть, – распорядился я.

Через минуту Рина и художница вернулись. Конечно, теперешняя сбруя была лучше, чем предыдущая, но все равно нужного эффекта не получалось. Я вышел из-за стола и подошел к Рине.

– Дай-ка посмотрю.

Рина равнодушно взглянула на меня и спокойно сбросила с плеч неглиже, придержав его локтями.

– Повернись вправо. Влево, – командовал я, отступив на шаг.

Теперь я видел, в чем дело. Когда Рина поворачивалась, бюстгальтер натягивался, что и придавало ее груди неестественный вид. Я оглянулся на художницу.

– Может быть, убрать бретельки? Элен пожала плечами.

– Давайте попробуем.

Протянув руку, она спустила бретельки. Рина стояла молча, глядя в какую-то точку за моей спиной.

– Ну-ка повернись. – Все равно он был ей тесен. – М-да, не годится.

– Можно попробовать еще кое-что.

– Давайте.

Женщины вновь скрылись в ванной и появились через минуту. На этот раз на Рине было нечто, похожее на корсет, слегка не достававший до бедер. Когда она двигалась, груди ее были неподвижны. Видно их было превосходно, но создавалось впечатление, что они отлиты из пластмассы – этакие парижские штучки. Я посмотрел на художницу.

– А что это за проволока торчит у нее из боков? Нельзя ли ее отрезать?

– По-моему, все превосходно, мистер Корд. Мне вообще непонятно, что вы так волнуетесь из-за формы груди мисс Марлоу. Ноги у нее великолепные, и они достаточно открыты.

– Мисс Гейлард, поскольку вы не мужчина, я и не жду, что вы поймете мою мысль. С меня хватает ног, которые я вижу на улице. Просто отвечайте на мои вопросы, пожалуйста.

– Нет, мы никак не можем убрать эту проволоку, – подчеркнуто вежливо ответила художница. – Если мы сделаем это, то мисс Марлоу окажется совсем раздетой. Вся конструкция потеряет жесткость.

– Может быть, если я покажу вам чего хочу, вы сможете это сделать. Сними-ка это, Рина.

Рина отвернулась, а когда вновь повернулась, корсет был у нее в руке. Другой рукой она прикрывала вырез пеньюара. Я взял у нее корсет и бросил на стол. Потянув за вырез, я опустил его так, что он едва прикрывал соски. На фоне моих темных рук ее выпирающие груди походили на две маленькие луны. Я посмотрел на художницу.

– Вы поняли, что я имею в виду?

Она-то, может, и не поняла, но у присутствующих мужчин глаза повылезли из орбит.

– Вы хотите невозможного, мистер Корд. Рина крупная девушка – тридцать восьмой размер, последняя полнота. Промышленность таких бюстгальтеров не производит. А я всего лишь дизайнер по костюмам, а не инженер-конструктор.

Я разжал руки и повернулся к мисс Гейлард.

– Благодарю вас, мисс, – проговорил я, направляясь к телефону. – Это первая хорошая идея за сегодняшний вечер.

Меньше чем через двадцать минут Морис был в офисе.

– У меня здесь небольшая загвоздка, Морис, – сказал я. – Нужна твоя помощь.

– Я в вашем распоряжении, мистер Корд, – ответил смущенный авиаконструктор, оглядываясь по сторонам.

– Поднимись, Рина, – скомандовал я. Рина встала и не спеша обошла нас. За толстыми стеклами очков я увидел расширенные от удивления глаза Мориса. Оказывается, кроме самолетов, его интересовало и еще кое-что. – Понимаешь, не делают таких бюстгальтеров, чтобы груди не болтались и вместе с тем выглядели естественно. Ты можешь сделать то, что нам нужно?

Морис был поражен.

– Вы шутите, мистер Корд.

– В жизни не был более серьезным.

– Но... но... я же ничего не понимаю в бюстгальтерах. Я авиаконструктор, – пробормотал молодой человек, наливаясь краской.

– Поэтому я тебя и позвал, – спокойно сказал я. – Я просто подумал, что если ты в состоянии конструировать самолеты, подвергающиеся чудовищным перегрузкам, то тебе не составит большого труда придумать что-нибудь, что выдержит давление пары сисек.

Я повернулся к художнице.

– Помогите ему, если понадобится.

Мисс Гейлард посмотрела на меня, потом на Мориса.

– Возможно, будет лучше, – сказала она, – если мы будем работать у меня в костюмерной. Там все необходимое.

Пока художница держала свою речь, Морис не спускал глаз с груди Рины. На мгновение мне даже показалось, что его хватил паралич. Но вдруг он шевельнулся.

– Думаю, что смогу что-нибудь сделать.

– Не сомневаюсь, – широко улыбнулся я.

– Я, конечно, ничего не обещаю, но проблема меня заинтересовала.

– Проблема захватывающая, – согласился я, пытаясь сохранить на лице серьезное выражение.

Морис повернулся к художнице.

– У вас не найдется случайно кронциркуля?

– Кронциркуль? А зачем он вам?

Морис изумленно посмотрел на нее.

– А чем еще можно измерить диаметр и длину окружности?

Художница взглянула на него, как на зачумленного и, взяв за руку, потянула к двери.

– Заглянем к слесарям, думаю, у них есть. Пошли с нами, Рина.

Морис вернулся назад через час с небольшим, размахивая листом ватмана.

– Все оказалось очень просто. Надо было только определить центр напряжений. Вес грудей тянет их в противоположные стороны, а это означает, что центр напряжений находится между ними, то есть в самой ложбинке.

Я выпучил глаза. Язык Мориса представлял собой чудовищную смесь из технических терминов и выражений будуарной кокотки. Но он был слишком поглощен своими рассуждениями, чтобы заметить курьезность ситуации.

– Таким образом, – продолжал он, – перед нами встает одна проблема – компенсация этих напряжений. Нужно заставить эти напряжения работать на нас. Я вставляю в ложбинку U-образно согнутую проволоку, по принципу подвески, понимаете?

– Ну, в этом я не разбираюсь. – Я покачал головой.

– А вы представляете себе, как подвешивают мосты?

– Смутно.

– Согласно этому принципу, чем большее давление оказывает масса на опору, тем выше прочность.

Я кивнул. До конца я его рассуждений, конечно, не понял. Меня интересовало только одно – будет ли его приспособление работать. Долго ждать ответа на этот вопрос не пришлось. Не успели мы закончить нашу высокоученую беседу, как в кабинет вошла Рина в сопровождении мисс Гейлард. Она небрежно скинула накидку и осталась в пеньюаре.

– Пройдите, пожалуйста, по направлению к мистеру Корду, – попросила художница.

Рина медленно двинулась на меня. Я не мог отвести глаз. Ее груди представляли собой пару самых мягких подушек, на которых когда-либо покоилась голова мужчины. Она остановилась перед столом и посмотрела на меня. Впервые за время нашего заседания я услышал ее голос:

– Ну?

Мне стоило значительных усилий оторваться от созерцания восхитительного зрелища и посмотреть ей прямо в глаза. Я столкнулся с холодным расчетливым взглядом.

Эта сучка прекрасно знала, какое действие ее вид оказывает на меня.

– Еще одна деталь, мисс Гейлард, – сказал я. – Завтра на съемках на Рине должно быть черное неглиже, а не белое, как сейчас. Каждому должно быть ясно, что она последняя шлюха, а уж никак не невеста.

– Да, мистер Корд. – Элен подошла к моему столу, глаза ее сияли. – Я думаю, что с помощью мисс Марлоу мы создадим новый стиль. И если я не ошибаюсь, после выхода картины женщины всего мира начнут подражать нашей героине.