Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы) - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 14

Снаружи послышался говор приближающихся женщин. Торг закончился. Канеха надеялась, что Красная Борода предложит за нее хотя бы одного буйвола. Женщины вошли в вигвам и разом заговорили, перебивая друг друга. Еще ни за одну невесту не давали столько подарков: мул, бусы, виски, шкура священного белого буйвола, мясо двух буйволов.

Канеха гордо улыбнулась. Она поняла, что Красная Борода любит ее. Снаружи послышались звуки барабанов, выстукивавших свадебную песню. Женщины окружили Канеху, пританцовывая в такт звукам барабанов.

Она сбросила одежду на землю, и женщины подошли ближе. Две индианки начали расплетать ей длинные косы, две другие – натирать тело медвежьим жиром. Наконец все было закончено, и женщины отошли в сторону.

Канеха стояла обнаженная в центре вигвама лицом ко входу. Высокая и стройная: торчащая грудь, плоский живот, длинные ноги. Тело блестело от жира.

Откинулся полог, и вошел колдун. В одной руке он держал колдовской жезл, в другой – ритуальный брачный фаллос. Колдун потряс жезлом в углах и дважды подпрыгнул, изгоняя дьявола из вигвама, затем подошел к Канехе и положил ей на голову брачный фаллос.

Канеха подняла глаза. Фаллос был сделан из тщательно отполированного дерева. Он медленно опустился ей на лоб. Канеха закрыла глаза, так как для молодой девушки было неприлично так долго разглядывать мужскую плоть.

Колдун начал плясать вокруг нее, подпрыгивая и бормоча заклинания. Он прижимал брачный фаллос к ее груди, животу, спине, ягодицам, щекам и глазам, пока тот не покрылся жиром, которым было намазано ее тело. Наконец колдун с ужасным криком подпрыгнул, а когда опустился на землю, наступила полная тишина – смолкли даже барабаны.

Как во сне, она взяла у него фаллос и медленно прижала его к лицу, груди, животу.

Вновь в медленном ритме зазвучали барабаны. В такт ударам барабана она опустила фаллос между ног. Ступни ее начали двигаться сначала медленно, потом все быстрее, по мере ускорения ритма барабанов. Черные волосы, доходящие до ягодиц, развевались, когда она обходила круг женщин, сопровождаемая вскриками благоговения и зависти.

Затем Канеха снова остановилась в центре, пританцовывая в такт барабанам. Держа брачный фаллос между ног, она начала медленно приседать, опускаясь на него.

– Ай-я, – выкрикивали женщины, раскачиваясь в такт барабанам.

– Ай-я, – снова воскликнули они с одобрением, когда Канеха поднялась с брачного фаллоса. Для девушки считалось неприличным показывать, что она слишком желает своего мужа.

И когда фаллос второй раз погрузился в Канеху, женщины уже сдерживали свои эмоции. Каждая из них вспоминала свою собственную свадьбу, когда она стояла в кругу женщин, моля глазами о помощи. Но никто не пытался помочь. Новобрачная сама должна была справиться с этим.

Сквозь боль Канеха слышала, как гремят барабаны. Губы ее были плотно сжаты. Ее муж – великий охотник Красная Борода. Она не может опозорить его здесь, перед женщинами. Когда не дух, а плоть его войдет в нее, ему будет легко сделать это.

Она закрыла глаза и сделала несколько конвульсивных движений. Девственная плева разорвалась, и Канеха почувствовала, как по телу прокатилась волна боли. Она медленно выпрямилась, вынула фаллос и гордо протянула его колдуну.

Он взял его и быстро вышел из вигвама. Женщины молча сомкнули круг. Обнаженная, закрытая женщинами от посторонних глаз, Канеха направилась в вигвам вождя.

Женщины остались снаружи, а Канеха вошла в вигвам вождя, где он сидел вместе с Сэмом. Она гордо подняла голову, устремив на них взгляд, полный уважения, грудь ее вздымалась и опускалась, ноги слегка дрожали. Она молилась, чтобы Красная Борода остался доволен увиденным.

По обычаю вождь заговорил первым.

– Смотри, сколько у нее крови, – сказал он. – Она нарожает тебе много сыновей.

– Да, она нарожает много сыновей, – согласился Сэм, разглядывая лицо Канехи. – И так как я доволен ею, то дарю моим братьям мясо еще одного буйвола.

Канеха улыбнулась и, выскочив из вигвама, побежала к реке мыться. Ее молитвы были услышаны. Красная Борода остался доволен ею.

Беременная Канеха тяжело передвигалась по комнате, а Сэм сидел за столом и размышлял, почему не приходят буйволы. Что-то подсказывало ему, что они больше никогда не придут. Слишком много буйволов было истреблено за последние несколько лет.

Наконец он оторвал глаз от стола.

– Собирай вещи. Мы уезжаем отсюда.

Канеха завязала первый узел и направилась к двери. Внезапно она почувствовала острую боль. Уронив узел, она опустилась на него и многозначительно посмотрела на мужа.

– Думаешь, началось? – недоверчиво спросил он.

Она кивнула.

– Давай помогу тебе.

Канеха поднялась – приступ прошел.

– Нет, – твердо сказала она по-индейски. – Это дело женщины, а не воина.

Сэм согласно кивнул и направился к двери.

– Я буду на улице.

В два часа ночи Сэм услышал донесшийся из хижины крик ребенка. Он очнулся от дремоты и сидел молча, прислушиваясь и смотря на звезды.

Через двадцать минут дверь хижины открылась и на пороге показалась Канеха. Сэм поднялся и прошел в хижину.

На одеяле перед горящим очагом лежал голенький ребенок. Он подошел ближе и посмотрел на дитя.

– Сын, – гордо сказала Канеха.

– Да, черт меня побери, – Сэм осторожно дотронулся до ребенка. Тот открыл глаза и заплакал. – Сын. Ну как он?

Сэм нагнулся пониже, разглядывая ребенка. От прикосновения его бороды ребенок снова заплакал. Кожа у него была белая, глаза голубые, как у отца, а волосы черные и густые.

Утром они покинули хижину.

3

Они поселились в двадцати милях от Додж-Сити, и Сэм занялся перевозкой грузов. Так как в окрестностях ни у кого, кроме него, не было мулов, дела его пошли в гору.

Жили они в маленькой хижине. Макс подрастал, и Канеха не могла налюбоваться на него. Она задумывалась порой над тем, почему духи не посылают ей еще детей, но как всякая индианка терпеливо сносила свою судьбу, положившись на волю духов.

Сэм тоже очень любил сына. По натуре он был человеком замкнутым, чему способствовали годы, проведенные в одиночестве в прерии. В городе он пользовался репутацией молчуна и скопидома. Поговаривали, что у него припрятано золотишко, скопленное за годы охоты на буйволов.

В двенадцать лет Макс отличался ловкостью и быстротой, присущей его индейским предкам. Он мог без седла скакать на любой лошади и со ста ярдов попадал из своего револьвера двадцать второго калибра в глаз степному суслику. Его длинные черные волосы спускались до плеч, как у индейцев, глаза были темно-синими, почти черными.

Однажды вечером во время ужина Сэм посмотрел на сына и сказал:

– В Додже открыли школу.

Канеха подошла от плиты к столу, Макс посмотрел на отца, не зная, следует ли ему вступать в разговор. Решив промолчать, он продолжал есть.

– Я записал тебя в школу, – сказал Сэм, – и заплатил за это десять долларов.

– Зачем? – спросил Макс, теперь он мог задавать вопросы.

– Чтобы тебя научили читать и писать, – ответил отец.

– А для чего мне это нужно?

– Мужчина должен уметь читать и писать.

– Но ты ведь не умеешь. И тебе это не мешает.

– Теперь другое время, – сказал Сэм. – Когда я был мальчишкой, в этом не было нужды. А теперь есть.

– Я не хочу ходить в школу.

– Пойдешь, – возвысил голос Сэм. – Я уже обо всем договорился. Ночевать будешь в конюшнях Ольсена.

Канеха не была уверена, что правильно поняла слова мужа.

– Что это такое? – спросила она по-индейски.

– Это дом, где дают большие знания, – ответил по-индейски Сэм. – Без них наш сын никогда не станет великим вождем среди бледнолицых.

Для Канехи это была достаточно серьезная причина.

– Он пойдет. Большие знания означают большую власть, – сказала она и вернулась к плите.

В следующий понедельник Сэм повел Макса в школу. Учительница – обедневшая южанка – подошла к двери и улыбнулась Сэму.