Пират - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 21

— В шестнадцать лет рано выходить замуж, — сказал Бадр.

Эмир разразился хохотом.

— Я знал, кого выбирать. Может быть, в Америке шестнадцатилетняя девушка и в самом деле молода. У нас же она считается вполне созревшей.

В машине, когда они возвращались в Бейрут, Бадр молчал. Самир заговорил с ним, когда показались предместья города.

— В чем дело, сын мой?

— Ничего, отец.

— Ты разочарован из-за того, что не стал наследником принца?

— Нет.

— Тогда, очевидно, ты думаешь о предстоящей женитьбе?

Бадр помедлил.

— Я даже не знаю эту девушку. Я и не слышал о ней до сегодняшнего дня.

Самир посмотрел на него.

— Наверно, я понимаю тебя. Ты думаешь, зачем нам были нужны все эти хлопоты с твоей учебой на Западе, чтобы все вернуть на круги своя этой твоей женитьбой. Так?

— Примерно так. В конце концов, в Америке ты сначала встречаешься с девушкой и выясняешь, нравитесь ли вы друг другу.

— Здесь тоже так бывает, сынок, — тихо сказал Самир. — Но мы не относимся к простому народу. На нас лежит ответственность, которая важнее наших личных желаний.

— Но вы с матерью знали друг друга и до свадьбы. Вы же практически росли вместе.

Самир улыбнулся.

— Это верно. Но наш брак был обговорен, когда мы были еще детьми. Как-то мы узнали об этом и сблизились еще больше.

— А мог бы ты жениться на ком-то еще, если бы существовал предварительный договор? Зная, как ты относишься к матери?

Самир подумал минуту и кивнул.

— Да. Мне бы это могло и не нравиться, но у меня не было бы выбора. Каждый должен делать то, что должен. Такова воля Аллаха.

Бадр посмотрел на отца и вздохнул. Воля Аллаха. Этим объясняется все. Мнение человека ничего не значит.

— Я хотел бы увидеть эту девушку, — сказал он.

— Все это устроено, — сказал Самир. — Ее семья приглашена провести с нами в горах конец недели. Они прибудут послезавтра.

Внезапная мысль прожгла Бадра.

— Ты уже давно знал обо всем?

— Не так уж давно, — ответил отец. — Принц сказал мне о своем решении лишь на прошлой неделе.

— Мать знает?

— Да.

— Она согласна?

— На женитьбу? Да.

— Похоже, что вы торопитесь, — сказал Бадр.

— Твоя мать очень хотела, чтобы ты стал принцем, — засмеялся Самир.

— И ты тоже, отец, разочарован?

Самир посмотрел сыну прямо в глаза.

— Нет.

Он вспомнил ту ночь, когда родился его сын.

— Ты всегда был и всегда будешь для меня принцем.

Мариам Риад, как и большинство ливанских девушек, была невысока ростом, не выше пяти футов, с большими темными глазами. Ее черные волосы были подняты высоко над лбом в прическе по последней парижской моде, дабы создать впечатление, что она выше ростом. Кожа ее была бледно-оливкового цвета, и она обнаруживала склонность к полноте, с которой, к огорчению своих родителей, предпочитавших типичные для арабских женщин округлости, непрестанно боролась диетой. Она бегло говорила по-французски и запинаясь — по-английски, и поэтому терпеть не могла ходить в колледж, постоянно уговаривая своих родителей, что, по ее мнению, ей необходимо посещать швейцарскую или французскую школу, как другим отпрыскам почтенных семейств.

На эти жалобы у ее отца был один ответ. Девушки вообще не нуждаются в образовании, потому что после того как они выходят замуж, их единственной заботой становится ведение дома и воспитание детей. Мариам с горечью смотрела, как ее братья ходят в школу, пока она сидит дома, лишенная даже той свободы, которой пользовались многие из ее подруг. Она являлась домой сразу же после занятий, ей не разрешалось отмечать никаких праздников и она никуда не могла ходить без одобрения отца и без сопровождения.

В машине, по пути к дому Бадра, отец с удовлетворением осмотрел ее.

— Итак, дочь моя, — сказал он в своей властной манере, — теперь, может быть, ты поймешь, почему родители воспитывали тебя именно таким образом. Теперь, надеюсь, ты сможешь нас порадовать.

Она повернулась от окна.

— Да, отец, — послушно сказала она.

— Неужели ты думаешь, что сам принц выбрал бы тебя для этого брака, если бы ты посещала школу за границей? — спросил он.

— Нет, — ответил он на свой же вопрос. — Ему нужна настоящая арабская женщина, а не та, что поражена иностранными влияниями.

Мариам посмотрела на мать, которая хранила молчание. Мать никогда не позволяла себе открыть рот в присутствии мужа.

— Да, отец, — повторила она.

— Теперь я хочу, чтобы ты припомнила, как нужно себя вести, — сказал ее отец. — Первым делом, ты должна быть скромна и благопристойна. И чтобы ты не позволяла себе ничего из тех фривольных привычек, которые усвоила от своих подружек в колледже.

— Да, отец, — устало повторила она в третий раз.

— Этот брак будет самым важным в стране, — сказал отец. — Всем известно, что твой первый сын станет наследником эмира.

Она искоса посмотрела на своего отца.

— А что если у меня будут только девочки?

Отец пришел в ужас.

— У тебя будут мальчики! — воскликнул он, словно это зависело только он него. — Ты меня слышишь? У тебя будут мальчики!

— Если на то будет воля Аллаха, — сказала она, скрывая улыбку.

— Да свершится воля его, — автоматически обронила мать.

— На то и есть воля Аллаха, — убежденно сказал отец. — Иначе зачем ему устраивать этот брак?

Мариам была поражена тем зрелищем, которое открылось ей из машины, когда они сквозь главные ворота въехали на просторы поместья. Она знала, что такое богатство, но подобного она еще не видела. В сравнении с Самиром, ее отец, который был одним из богатейших людей Бейрута, выглядел всего лишь преуспевающим торговцем. Взад и вперед сновали бесконечные толпы слуг. Она словно попала в другой мир.

В честь такого случая семья надела традиционные арабские одежды, но в саквояжах были платья по последней парижской моде, которые предполагалось надеть после торжественного обеда этим вечером.

— Опусти вуаль, — сказала мать, когда машина остановилась и к ней подбежали слуги открыть дверцы.

Мариам быстро прикрыла лицо, оставив открытыми только глаза. Взглянув на ступени лестницы, она увидела, что к ним спешит доктор Аль Фей. В полушаге от него шел Бадр. У нее перехватило дыхание. Они также были в традиционных одеяниях, и в облике ее жениха было неоспоримое величие наследника пустыни. Так мог выглядеть лишь настоящий шейх.