Великая Российская трагедия. В 2-х т. - Хасбулатов Руслан Имранович - Страница 128

... Слушаю бесчисленные интервью по “Маяку” с представителями этой “новой силы”, с “бедными” президентами. Кругом — одни президенты: президенты фирм, президенты-мэры районов, президенты-мэры городов, президенты-губернаторы областей и краев, президенты республик. И все жалуются на свою горькую жизнь. Все начинают и заканчивают свои выступления с того, какие они способные, и как много они зарабатывали бы, если бы не историческая ответственность перед народом — приходится страдать. Поэтому за свой героический труд они с трудом кормят себя и свои семьи! Можно подумать — их насильно заставляют выполнять эту “героическую работу”. Честное слово — это просто комедия. Но комедию уже все воспринимают как прозу жизни. Вот в чем трагедия. Трагикомедия. Фарс и лицедейство — одновременно. Типичные явления, свойственные тираническим режимам...

...Внешняя политика, как и экономика, была для меня сферой в значительной мере известной. Позади — четверть века исследований по международным экономическим и политическим проблемам современного мира, сложным вопросам взаимоотношений “трех миров”. Видные политические деятели мира, их политические биографии, включая американских президентов, государственных секретарей и пр., — все это я изучал еще в университете в рамках очень интересного курса истории политических учений. Помнится, как наш умница-профессор приводил размышления Линкольна в Париже в кругу своих друзей накануне революции в Америке: какой способ правления избрать после достижения независимости американских колоний? Принцип монархии подорван навсегда — короля Георга и колонисты ненавидели. Но важно обеспечить содержательную сторону монархического правления, когда республиканизм выступает лишь внешней оболочкой этого монархического правления. Иначе... не поддержит даже русский царь. Как назвать высшее должностное лицо в новом независимом государстве? Не король — но с королевской властью. Но властью сменяемой, подконтрольной народу. Опыт только один — Древний Рим, Греция, Карфаген, обобщенный античными авторами и идеологами французского просвещения. Вот тогда и были найдены для будущей американской политической сцены такие понятия, как “Конституция”, “Сенат”, “Капитолий”, “Конгресс”, “разделение властей”. А имя предводителя одного из католических орденов дало наименование “президент”...

Эти понятия взрывным образом вторглись в нашу политическую жизнь. Одну страну стали считать чуть ли не образом для подражения, оставив в стороне вопрос о самобытности российской цивилизации. Хотя и опыт других стран дает много позитивного в государственном строительстве.

...Воспоминания буквально “давят”... После ухода Владимира Лукина послом в Штаты возникла серьезная ситуация в комитете по международным отношениям. Там лидерами были два лица: Евгений Амбарцумов и Иона Андронов, заместители председателя комитета. Амбарцумов, то ли младший, то ли старший научный сотрудник одного академического учреждения, вряд ли думал о какой-то большой парламентской или иной карьере, привыкший к полуленивой жизни, не обремененный какими-либо серьезными делами. Иона Андронов — хорошо известный журналист-международник. Наверное, многие помнят его статьи в 70-е годы на страницах “Литературной газеты” из Америки, в которых Америка отнюдь не показывалась только с позиций недостатков, как было свойственно почти всем нашим журналистам. Правда, сегодня они уже позабыли эти свои писания.

Амбарцумов считался “демократом”, Андронов же примыкал к тем депутатам, которые занимали более критические позиции к МИДу. При голосовании по их кандидатурам, по-видимому, решающую роль сыграла позиция спикера, которому на тот момент Амбарцумов показался более гибким. Шансы у претендентов были почти равными с некоторым предпочтением в пользу Андронова. Пальма первенства была отдана ему. Очень скоро все мы об этом пожалели. Амбарцумов, при пассивности в разработке вопросов внешней политики, стал необычайно активным в плане вмешательства во внутренние дела МИДа. Даже ректору института по международным отношениям “предписывал” принять студентами тех или иных лиц! Руководство МИДа, как выяснилось, вначале полагало, что он действует по поручению Председателя Верховного Совета, его заместителей. Но когда в довольно робкой и осторожной форме один из заместителей Козырева сообщил мне о целом ряде такого рода фактов, я устроил жесткий разнос Амбарцумову и прочитал ему лекцию о разнице между внешней политикой и дипломатией. Первую (внешнюю политику) мы должны разрабатывать и помогать осуществлять правительству, а вторую (дипломатию) — не мешать осуществлять МИДу, включая его кадровые вопросы.

К сожалению, не только Амбарцумов не понимал разницы между этими двумя составляющими. Непрофессионализм комитета неоднократно ставил Верховный Совет в сложные ситуации — приходилось в ходе обсуждения самого вопроса искать какие-то варианты решений с тем, чтобы не испортить сложное дело, связанное нередко с дипломатией, проводимой внешнеполитическим ведомством.

Проблемы становления России в качестве полноправного субъекта международных отношений, определения ее места в новом мировом порядке, когда доминирующей силой в мировой политике стали США, характер договоров с США по сокращению ракетно-ядерного потенциала и их последствия, отношения со странами бывшего Союза, СНГ, российско- украинские отношения, проблема Крыма, отношения с Европой, Азией, арабскими странами, Китаем, Японией и др.; или вопросы участия субъектов Российской Федерации в разработке и осуществлении внешней политики — все эти исключительно актуальные проблемы оставались в стороне от деятельности комитета по международным отношениям. А порою не было даже видения их. Амбарцумов не сумел превратить свой комитет в центр выработки внешней политики, хотя очень много первоклассных специалистов отовсюду тянулись в Верховный Совет, предлагали квалифицированные услуги, были готовы участвовать в такой работе. Мои неоднократные советы как организовать эту работу оставались попросту непонятыми, — скорее всего, не было желания серьезно заниматься столь сложными задачами. К сожалению, я же лично не смог уделять им нужного внимания — меня постоянно “держали в напряжении”, навязывая изнурительные конфронтационные “игры”.

... Никто не удивился, когда Амбарцумов, так же, как и ряд других председателей комитетов и комиссий, трусливо сбежал после переворота. Кажется, дня через два-три сообщили, что Амбарцумов “за верную службу” получил титул “чрезвычайного и полномочного посла”. Видимо, удастся ему осуществить свою мечту — поехать послом в Италию. С Богом! Мне же просто жалко Амбарцумова, — в сущности, это был неплохой человек. Правда, внешняя политика ему была “до лампочки”.

Брат

... Пришел в тюрьму старший брат, Ямлихан. Он поэт, писатель, журналист. Очень добрый и отзывчивый, его все любят, уважают. Предложил прочесть свои стихи. Я был не в настроении. Сказал, что не до стихов мне сейчас. Теперь жалею. Было бы лучше, если бы я сейчас писал, как звучали стихи моего брата под мрачными стводами Лефортовской тюрьмы, построенной более 100 лет тому назад царем.

Александр II утвердил проекты строительства трех тюрем — в Москве, С.- Петербурге и Варшаве, кажется, в 1877 году. Одним из инженеров, строивших или проектировавших эту тюрьму, был наш какой-то предок. Мне об этом говорил мой дядя. — Почему говорил? Мой дядя — офицер, участник финской кампании (выпускник подольского артиллерийского училища), прошел всю войну, сперва вместе со своей батареей отступал от границы до Москвы. Затем был переброшен на Ленинградский фронт, был ранен, награжден, брал города, штурмовал крепости и т.д. Один из считанных чеченцев, кого не коснулась депортация. Он жил все время в Москве. Я в первое время, когда учился в МГУ, жил в семье дяди, и его жена, врач по образованию, очень помогала мне. И сейчас часто бывает у меня дома, передает мне привет, — сообщает жена, когда бывает здесь. Так вот, дядя мой, когда его в 1946 году выкинули из армии в звании майора (это звание он получил в 1943 году, командуя полком самоходных артиллерийских установок), поступил в строительный институт. Быстро его окончил (за 3 года) и сделал большую карьеру как руководитель и организатор крупных строительных объектов. И вот он как-то рассказал, что один из наших близких родственников, инженер-полковник русской императорской армии, вместе с немецкими инженерами, проектировал и строил тюрьму в Лефортово... Дядя гордился им, непременно хотел, чтобы его сын, Алик, поступил учиться в строительный институт... Я почему-то вспомнил... Ямлихан тоже начинает вспоминать... Прошел час. Очень быстро. Меня увели.