Великая Российская трагедия. В 2-х т. - Хасбулатов Руслан Имранович - Страница 11

Вполне вероятно, что следующий цикл, завершившийся глобыльным крахом связан с первой мировой войной, показавшей неспособность господствовавших форм и средств мировой цивилизации достигнуть Согласия во имя народов. В результате — десятки миллионов убитых, раненых, пропавших без вести. Другим результатом явилось почти повсеместное торжество в Европе социал- демократических идей. Внешне казалось, что демократия в Западной Европе победила. Но это оказалось далеко не так. Кризис социал-демократических представлений о демократии непосредственно связан с Мюнхенским позорным сговором. Гибельные для европейской демократии и социал-демократических идей решения впоследствии оказались сглаженными выдающимися деятелями, возглавившими борьбу с немецким тоталитаризмом — У.Черчиллем, Ф.Д.Рузвельтом, де Голлем, не укладывающимися в привычное русло определения “представитель своего класса”, “своей партии” и т.д. Этот кризис западной демократии оказался растворенным в гигантском катаклизме второй мировой войны, в сложнейшем сплетении глобальных и региональных политических сил, которое заслонило неминуемый крах западной демократии и их чрезвычайно обедненных, буквально “высушенных” от отсутствия перспективы идейных постулатов. Собственно, Мюнхенский сговор означал в этом смысле Первый глобальный кризис западной демократии, вместе с ее идейной базой, всей идеологией.

Второй глобальный кризис западной демократии, ее идеологии, связан с откровенным перерождением ее в некие формы политической практики, политического действия. В частности, этот кризис завершился сговором западных лидеров, поддержавших антидемократический, тиранический переворот Ельцина осенью 1993 года в Москве, когда камарилья мятежного Президента пошла на неслыханную в истории государства российского жестокость — в самом центре многомиллионного города из тяжелых танковых орудий был расстрелян самый демократический в истории этого государства Парламент. Тот самый Парламент, который избрал в 1990 году своим Председателем Ельцина, тогда опального и преследуемого своими вчерашними коллегами — партийными боссами; тот самый Парламент, который выдвинул Ельцина кандидатом в президенты России и обеспечил ему победу на выборах; тот самый Парламент, который неуклонно вносил в действующую Конституцию демократические изменения и превратил ее в одну из самых демократических конституций мира: обеспечил принцип разделения властей, включил раздел о правах человека в полном его объеме, ввел положения о независимости судей, впервые в истории России создал Конституционный суд; тот самый Парламент, который возглавил реформаторский курс в стране, обеспечивал торжество закона. И расстрел этого Парламента был санкционирован лидерами западной демократии — разве не есть это лучшее доказательство глобального кризиса, охватившего всю западную демократию, потерявшую не только первоначальные гуманистические идеи, но и гуманистические ориентиры? Все это оказалось подмененным практическими эгоистическими интересами крупных корпораций космополитического типа, контролирующих мировую экономику, мировые финансы, мировую торговлю. Идеалы гуманизма, предполагающие свободу личности, права человека, необходимость свободного развития каждого, использованные социал- демократией в ее молодости и с восторгом позаимствованные ею из античности произведений гуманистов и Просвещения, — пришли в противоречие с глобальными интересами международных финансово-промышленных групп и послушных их воле национальных правительств, давно “выравнивающих” осуществляемую ими политику через различные наднациональные институты (встречи “семерки”, Бидельбергский клуб, Парижский клуб, МВФ, Европейское сообщество, Европарламент, Совет Европы, МБРР, ЕБРР и т.д. и т.п.).

Западная демократия, таким образом, сегодня не имеет никаких идеалов, ее идеология совершенно бессодержательна, у нее нет целей, нет задач — все подчинено сегодняшним и завтрашним практически-эгоистическим интересам, направлено на реализацию той практической политики, осуществляя которую самые могущественные империи прошлого неизбежно попадали в смертоносный циклический ход и заканчивали свое существование крахом. Вовлекая в орбиту своего развития новые государства, западная демократия грозит им неотвратимой гибелью.

Глава III. РЕФОРМЫ В РОССИИ

Замысел реформы. Действия правительства.

Программа реформы в России как целостный документ Правительством не разрабатывалась. Из выступлений Е.Т. Гайдара, разного рода разработок и постановлений Правительства по отдельным вопросам, а также указов Президента стало очевидно, что в основе реформы, начатой с января 1992 года, лежат жесткие рекомендации и требования Международного валютного фонда по макроэкономической стабилизации. Это и либерализация цен, и рычаги финансовой и кредитно-денежной политики, и попытки “уйти” от аграрных проблем, вопросов науки, образования, культуры... В качестве важнейшей конкретной цели российское Правительство выдвинуло идею достижения бездефицитного бюджета. Во что бы то ни стало, какой угодно ценой.

Такая логика оздоровления экономики неизбежно предполагала ценовой шок. Она, по замыслу “революционных реформаторов”, должна была привести к обесценению государственного долга — накоплений предприятий и сбережений населения. И одновременно — к сокращению государственных расходов. Соответственно, по схемам П.Самуэлсона — Т.Фридмена (у Гайдара — эклектика), поэтому эти схемы в России не смогли “сработать”. Теоретически следовало ожидать уменьшения конечного спроса, снижение инфляции, достижения финансового равновесия. И даже — стимулирования производства, что исключено на практике, но хотелось Гайдару. По замыслу реформ конечно был неизбежен экономический спад, который в условиях жестких финансовых ограничений должен был устранить неэффективное производство и способствовать утверждению новых рыночных мотиваций в поведении хозяйствующих субъектов. Увы, все это оказалось блефом.

Результат всех решений Правительства и Президента стал заметен прежде всего в магазинах — на полках появились многие виды продовольственных и промышленных товаров по баснословным ценам. Но это уже было в 1988 - 1991 годах! Объем товарооборота в сопоставимых ценах за 1992 год сократился почти на 40 процентов — вот что важно. Экономический кризис принял всеобщий характер, он переплелся с кризисами, происходящими в продовольственной, производственно-отраслевой, финансово-кредитной, культурной и даже психологической сферах.

Оценивая в целом замысел и действительный ход реформы, можно сделать следующие выводы.

Основные формы и методы воздействия на финансовое положение страны и производство не были вообще серьезно отработаны. А главное, не были увязаны с истинным состоянием экономики, ее возможностями, не подкреплялись организаторской и просветительской работой. Своеобразие экономической среды в России предопределило обратные эффекты волюнтаристских воздействий совершенно не подготовленных к государственной деятельности “сереньких людей”.

Ценовой шок. Реформы Гайдара или реформы Павлова?

Особенно негативный, по сути универсальный эффект на общее состояние экономики и положение людей оказало проведение так называемой, обвальной, или тотальной либерализации цен, поскольку сохранялся абсолютный монополизм в экономической системе страны, основанной на государственной собственности. И это при крупных диспропорциях в экономике: при полном отсутствии рыночных инфраструктур и каких-либо условий к восприятию свободных рыночных цен.

Конечно, мотивы для таких действий со стороны Ельцина и Гайдара вроде бы были, но они были сродни идеалам “большого скачка” и реально не имели никаких шансов на успех. Поэтому такая поспешность, как и предупреждали многие профессиональные экономисты и специалисты производства (не только один спикер), оказалась роковой. По существу не удалось сделать ни одного крупного шага по пути создания эффективного рыночного механизма. Одновременно оказался разрушен прежний хозяйственный механизм. Быстро возросло значение архаичного бартерного обмена, неспособного обеспечить работу современного производства. Движение товаров к потребителю приобрело спекулятивно-мафиозные черты. Плоды все еще общественного производства (о приватизации даже не говорили!) откровенно стали оседать лишь в формально новых, якобы рыночных структурах, паразитирующих на беспорядке и отсутствии элементарного государственного контроля. Помнится, накануне этого шага я собрал у себя в кабинете многих разработчиков “новой экономической политики” и убеждал их в том, что нам необходимо разработать целый комплекс реформаторских систем. И прежде всего — механизм приватизации — как основу для создания рыночной инфраструктуры, для конкурентных начал в экономике. Все они высокомерно отмолчались.