Мустанг - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 102

Гром аплодисментов.

Анджело помолчал, улыбнулся и посмотрел на Уилму Уорт.

— Так я, значит, плейбой? Я мотаюсь между Нью-Йорком и Детройтом? Дамы и господа, я также провожу время в Токио, Лондоне, Цюрихе, Хьюстоне, Лос-Анджелесе и Вашингтоне. Давайте смотреть правде в глаза. Детройт — захолустье. Мы можем производить там автомобили, но финансировать оттуда производство невозможно, разрабатывать дизайн новых моделей невозможно, заимствовать новые технологии также невозможно. Ведь в этом городе считают, что верх технического прогресса — конвейерная разгрузка барж с рудой.

Да, я провожу два или три дня в неделю вне Детройта, в Нью-Йорке или где-то еще. И летаю на самолете, принадлежащем компании. Дамы и господа, за час полета я успеваю сделать куда больше, чем за два часа в любом из этих городов. В самолете телефон звонит редко, хотя случается и такое.

Я полагаю, аудиторы «ХВ» хотели бы видеть меня слоняющимся по аэропортам Детройта и Нью-Йорка в ожидании рейса. Что ж, друзья мои, это желание аудиторы могут засунуть в одно известное всем место.

Уилма Уорт рассмеялась вместе с остальными. Многие из присутствующих аплодировали Анджело стоя.

Анджело рассмеялся.

— Хотели бы вы иметь таких аудиторов? Они давно отстали от времени. Первый Лорен Хардеман, которого мы звали Номер Один, свято верил, что основанная им автомобильная компания — его личное владение и он может пользоваться любыми активами по своему усмотрению. Он мог лгать, мошенничать, красть, потому что компания принадлежала ему. И он нанимал людей, которые никогда ему не противоречили. Со следующей недели аудиторами «ХВ моторс» становится компания «Делойт и Туш».

Бетси прибыла на «конкорде». Поздно вечером она появилась в кабинете Анджело. Он вел важные телефонные переговоры и не мог уехать домой.

— Позвони Синди и скажи, что тебе придется остаться в городе. Мне надо с тобой поговорить.

Бетси сняла «люкс» в «Уолдорфе». В десять часов они приехали в отель. Она заказала обед в «люкс», налила себе виски, но раздеваться не стала.

— Лгун, мошенники вор! Мой прадед был лгуном, мошенником и вором?

— Именно так, — кивнул Анджело. — Если тебе нужны доказательства, подними архивные материалы. Кроме того...

— Кроме того, что?

— Номер Один рассматривал свой бизнес как персональную вотчину. Он обманывал всех, с кем имел дело, включая государство, потому что «Вифлеем моторс» принадлежала ему и он ни перед кем не отчитывался в том, что делал. Последний из плеяды промышленников-бандитов. Генри Форд был ничуть не лучше него.

Одетая в тот же брючный костюм, в котором она прилетела из Лондона, Бетси допила виски и заходила по гостиной.

— Разве репутация компании в определенной степени не зависит от репутации моего прадеда? Вернее, не зависела? Сегодня ты растоптал его репутацию. Я не видела вечерних газет, но могу представить себе, что в них написано.

— Бетси, скажи мне правду. Анджело никогда не видел ее плачущей, а тут Бетси поставила стакан на столик и зарыдала.

— Чего ты от меня хочешь, Анджело? Чего ты от меня хочешь?

— Услышать от тебя правду, ничего больше.

— Он собирался лишить меня наследства. И моего сына. Я про Вана. Он собирался оставить все моему отцу. Я... У него были видеокассеты. Он заснял нас с тобой.

— Мне кажется, я знаю, что ты сделала, Бетси. Но уж выговорись до конца.

— А что, по-твоему, я могла сделать? Ты обо всем догадался. Я убила его. Задушила подушкой. Когда он пытался вырваться, его сердце не выдержало.

— Я так и думал.

— Но я оставила нетронутой его гребаную репутацию!

— Слишком долго его рядили в белые одежды. Я поставил на этом точку. Поставил крест на Лорене Хардемане Первом.

— Ты не будешь...

— Не буду что?

— Называть меня...

— Называть мать моего сына убийцей? Бетси, окстись! Ты убила этого человека. Я уничтожил его репутацию.

— Мы партнеры?

— Любовники, — уточнил Анджело.

В трусах и футболке, Лорен очищал тарелки от остатков еды и ставил их в посудомоечную машину. Роберта сидела за столом и курила «честерфилд». На ней было вечернее платье, в котором она принимала гостей.

— Не могу поверить, что ты это сделал. Ради чего? О чем ты думал?

— Я должен добраться до этого сукиного сына. Тем или иным способом. — Он взял со стола стакан и отпил виски. — Я убью его прежде, чем он убьет меня!

— Он не собирается тебя убивать. Он хочет уничтожить тебя как личность.

— Какая разница?

— Поверь мне, разница есть. Он уничтожит тебя, а его по-прежнему будут приглашать на эти нью-йоркские ленчи. Если же его убьют по твоей указке, тебе до конца жизни придется есть ленч в кафетерии тюрьмы. Или ты будешь до конца дней платить этим «частным детективам», потому что они не откажутся от шантажа. Крэддок сошел нам с рук. С Перино этот номер не пройдет.

— Он отбирает у нас все, что мы имеем!

— Тоньше надо работать, дорогой, тоньше. Карпентер...

— Да кому нужны твои тонкости! Прямо...

— Слушай меня! Ты так напился, что едва стоишь на ногах. Я бы хотела, чтобы ты вылизал мою «киску», да боюсь, ты с этим не справишься. Не хватало еще, чтобы ты меня облевал. Слушай меня! Повернись ко мне и слушай! Второго шанса у тебя не будет.

— Я люблю тебя, Роберта! — вырвалось у него.

— Мне нужны имена, фамилии и телефонные номера твоих незадачливых сыщиков. И чтобы в будущем от меня никаких секретов!

Роберта встретилась в Леном Брэггом и Триш Уэрнер в баре мотеля «Понтиак».

— Ситуация проста. Мой муж дал вам десять тысяч долларов на расходы и двести пятьдесят тысяч в качестве аванса с тем, чтобы по выполнении работы вы получили еще двести пятьдесят тысяч. Вы провалились. Не только не добрались до цели, но еще и гринвичская полиция засветила вас. Я хочу, чтобы вы вернули мне сто пятьдесят тысяч долларов и исчезли с нашего горизонта. Никаких звонков ни мужу, ни мне. И уж конечно, никаких попыток убить Перино.

— Так вы предлагаете нам сделку? — широко улыбнулась Триш.

— Естественно. Деньги вернете на этой неделе.

— Фига с два, — отрезала Триш.