Камень для Дэнни Фишера - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 6

Марджори-Энн теперь стояла лицом к окну, казалось, она смотрит на меня. Я еще ниже опустил голову. Она улыбалась про себя, застегивая крючки на бюстгальтере, и мне стало как-то неловко. У нее была очень понимающая улыбка. Интересно, она знает, что я подглядываю? В том, как она двигалась по комнате, была какая-то особенная осознанность этого.

Она наполовину надела бюстгальтер, и вдруг по лицу у нее промелькнула хмурая тень. Она тряхнула плечами и бюстгальтер соскользнул ей на руки.

Она взяла снова груди в ладони и подошла поближе к окну, как бы разглядывая их на свету.

У меня страшно забилось сердце. Пол прав. У нее и вправду настоящая грудь. Она подняла голову, на лице у нее появилась горделивая улыбка, и она опять ушла в глубь комнаты. Она аккуратно надела бюстгальтер и застегнула крючки на спине.

За дверью в холле послышался шум. Я услышал голос Мими. Я быстро повернулся и нырнул в постель. Мне не хотелось, чтобы Мими застала меня за подглядыванием. Я кинул быстрый взгляд в окно и увидел, что свет в комнате Марджори-Энн погас. Я вздохнул.

Этим все подтверждалось. Я был прав, она знала, что я подсматриваю.

Уловив шаги по направлению к своей двери, и закрыв глаза, я притворился спящим.

Из дверей донесся голос Мими : «Дэнни, ты встал?»

— Да, уже встал, — ответил я, садясь в кровати и протирая глаза. — Тебе чего?

Она скользнула взглядом по моей обнаженной груди и плечам. — А где твоя пижамная куртка? — спросила она. Затем она увидела ее в ногах постели.

— Ты уже вставал? Я уставился на нее:

— Да.

— А что ты делал? — подозрительно спросила она.

Она прошлась взглядом в направлении окон Марджори-Энн через проулок.

Я сделал большие невинные глаза. — Зарядку, — ответил я. — Затем снова лег подремать.

Видно было, что мой ответ ее не устраивает, но она ничего не сказала.

Она наклонилась к подножью кровати и подняла мою пижамную куртку, которая наполовину свешивалась на пол. Грудь у нее сильно натянула тонкую пижаму, которая была на ней. Я не мог оторвать глаз от нее.

Мими заметила, куда я смотрю, и лицо у нее вспыхнуло. Она сердито бросила куртку пижамы на кровать и пошла к двери. — Мама велела мне разбудить тебя и напомнить принять душ, — бросила она через плечо. — Она хочет, чтобы ты был чистым к своему Бар-Мицва.

Я выпрыгнул из кровати, как только дверь закрылась за ней, и сбросил штаны. Мне было жарко, и тело покалывало, так было всегда после того, как я смотрел на Марджори-Энн. Посмотрел вниз на себя. Я неплохо сложен. Росту во мне пять футов четыре дюйма, а весил я почти сто четырнадцать фунтов.

Еще четыре фунта, и будет достаточно, чтобы попасть в футбольную команду.

Я знал, как справиться с дрожью, это-то меня не волновало. — Холодный душ, ребята, — говорил в школе учитель физкультуры, — Холодный душ. — И именно холодный душ я сейчас и приму.

Я накинул халат и выглянул в холл. Там было пусто. Дверь в ванную была открыта, и я направился к ней. У Мими дверь также была открыта, она заправляла постель. Проходя мимо, я показал ей нос, и у меня распахнулся халат. Я резко запахнул его. Черт побери! Теперь она поняла, что я чувствовал, когда она заходила ко мне в комнату. Может мне лучше помириться с ней, а то наябедничает. Я никак не мог понять ее. Я вернулся к ее двери, придерживая халат.

— Мими.

Она посмотрела на меня. — Чего тебе надо? холодно спросила она. Я посмотрел себе на шлепанцы. — Может ты хочешь пойти в ванную первой?

— Это почему же? — подозрительно спросила она.

Было слышно, как папа с мамой разговаривают внизу. Я старался говорить как можно тише. — Я, это, собираюсь принимать душ, а ты, может, торопишься?

— Никуда я не тороплюсь, — ответила она сухо и безразлично. Было видно, что она сердится. — Мими, — снова позвал я.

— Ну что? — она уставилась на меня.

Я опустил глаза под ее взглядом, — Да ничего, — ответил я, стал поворачиваться, и затем вдруг глянул на нее.

Она смотрела мне на руки там, где они придерживали халат. На этот раз опустила глаза она.

— Вы, мальчишки, отвратительны, — пробормотала она. — Ты все больше становишься похож на своего приятеля Пола. Он всегда так смотрит.

— Я не смотрел, — возразил я.

— Да, да, смотрел, — с укором сказала она. — Могу спорить, что ты подсматривал и за Марджори-Энн.

У меня вспыхнуло лицо. — Не подсматривал! — воскликнул я, взмахнув руками. Полы халата снова разошлись. Я торопливо запахнул его.

— Да и ты не прочь посмотреть, барышня-сударыня!

Она не обращала больше на меня внимания. — Я скажу маме, чем ты занимаешься, — сказала она.

Я быстро пересек комнату и схватил ее за руки. — Не смей.

— Больно. — Она отвернулась было, но затем снова уставилась на меня.

— Не смей! — хрипло повторил я, еще крепче сжимая ей руки. Она посмотрела мне в лицо, ее карие глаза были широко раскрыты и испуганы, а где-то в глубине все же таилось любопытство. Она глубоко вздохнула, — Ну хорошо, — ответила она. — Я не скажу маме, но скажу Мардж, что она была права. Она говорила мне, что ты подглядываешь. Скажу ей, чтобы задергивала занавеску!

Я отпустил ей руки. По мне прокатилась неясная волна удовлетворения.

Я прав, Мардж все время знала, что я наблюдаю за ней. — Если Мардж оставляет занавески открытыми, — произнес я с презрением в голосе, — то знает, зачем это делает.

Я оставил Мими у постели и пошел в ванную. Папина кисточка для бритья сохла на краю раковины. Я убрал ее в аптечку и закрыл дверцу. Затем бросил халат на крышку унитаза и стал под душ.

Вода была ледяной, но я стиснул зубы. Немного спустя у меня застучали зубы, но я продолжал стоять. Это мне на пользу. Я знал, что мне нужно.

Когда я, наконец, вышел из-под душа и посмотрел в зеркало, то губы у меня были синие от холода.

Глава 2

Закончив застегивать рубашку, я посмотрел в окно. Взял расческу и снова провел ею по волосам. Мама будет довольна. Кожа у меня чистая и блестящая, даже волосы по цвету казались светлее.

Я нагнулся и посмотрел под кровать. — Просыпайся, Рекси, — позвал я.

— Пора выходить. — Она вскочила на ноги, мотая хвостом. Я наклонился и почесал у ней за ухом. Она лизнула мне руку.

— Ну как ты сегодня, девочка? спросил я, слегка обняв ее. Хвост у нее завертелся кругами, и она потерлась мне о штаны.

Я вышел из комнаты и спустился по лестнице. Из кухни слышался мамин голос. Казалось, она чем-то взволнована. Она говорила: «Ты ведь знаешь свою свояченицу Бесси. Ей только и надо о чем-нибудь посудачить. Она считает, что кроме нее никто и не сумеет организовать Бар-Мицва. Ее Джоел...»

Отец прервал ее:

— Ну погоди, Мэри, — примирительно сказал он, — успокойся. Все будет хорошо. Ведь все-таки именно ты решила сделать прием дома.

Я облегченно вздохнул. По крайней мере, они говорили не обо мне. Мими не проболталась. Этот спор уже идет шесть месяцев, с тех пор, как возник разговор о моем Бар-Мицва.

Отец хотел было снять небольшой зал для приема, а мать и слышать об этом не хотела. — Ты не умеешь беречь деньги, сказала она. — Ты знаешь, как плохо идут деда, ты и так еле-еле выплачиваешь ссуду. А зерновой биржевой банк не будет ждать своих трех тысяч долларов.

Отец уступил ей. Он вынужден был сделать это, у него не было другого выхода. Дела шли вовсе неважно. Если уж судить по тому, как все выглядело вокруг дома, то они шли еще хуже. За последние несколько месяцев он стал очень нервным и раздражительным.

Я распахнул дверь и вошел в кухню. Рекси следовала за мной по пятам.

— Доброе утро, поздоровался я с ними обоими. — Что тебе нужно в магазине? спросил я мать.

Она едва глянула на меня. — Как обычно, Дэнни, — ответила она.

— Можно я куплю арахисовых орешков, мам?

Она улыбнулась. — Хорошо, Дэнни. — Она взяла доллар из стеклянной рюмки с полки над раковиной и подала его мне. — Все-таки сегодня твой день Бар-Мицва.