Хищники - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 9

— Ты сошла с ума! — Я отпрыгнул от холодной липкой жидкости. — Посмотри, что ты сделала с моими простынями! Теперь мне придется нести их в прачечную.

— И что? Я слижу «пепси» с твоих яиц и твоего конца, а потом ты кончишь прямо на «пепси». Тебе понравится.

И точно. Мне понравилось. Потом мы перебрались на кухню, пили растворимый кофе. Китти огляделась.

— Сегодня воскресенье. Газеты у тебя нет?

— Зачем мне газета? — удивился я. — Я читаю только о спорте, причем в тех газетах; которые посетители оставляют в киоске дяди Гарри. Кроме успехов «Янки»[8] , меня ничего не интересует.

— Разве ты не знаешь, что скоро начнется война? — спросила Китти.

— Слышал об этом по радио. Однако я еще слишком молод.

— Но ведь тебе идти в армию. Еще чуть-чуть, и тебе исполнится восемнадцать.

— И что? От судьбы не уйдешь. А чего ты задергалась?

— Я не хочу, чтобы ты ушел на войну и тебя там убили.

— Что ты несешь? Мы еще не воюем. Зачем волноваться о том, чего нет. — Я налил себе вторую чашку кофе. — Прачечная самообслуживания сегодня работает?

— Да брось ты. Завтра я постираю тебе простыни. Как твоя работа?

— Нормально. Но скучно.

— В каком смысле?

— Киоск работает в автономном режиме. У дядя Гарри есть договоренность с пуэргориканским агентством, которое присылает ему рабочую силу. Парней на самую грязную работу. Дядя Гарри приглядывает за тем, как текут денежки, время от времени забирает их из кассового аппарата. За ним, кстати, сидит девушка, с которой и расплачиваются посетители. В семь она уходит, тогда деньги берем или дядя Гарри, или я. Много работы у меня, лишь когда у пуэрториканцов обеденный перерыв. В это время я отдуваюсь за всех.

— А кассирша какая из себя? — спросила Китти.

— Толстая, — ответил я. — Дядя Гарри так ее и зовет — Толстуха.

— Дядя Гарри ее трахает? Я посмотрел на нее.

— Ну и грязные же у тебя мыслишки.

Китти рассмеялась. — Ты не ответил на мой вопрос.

— Откуда мне знать? Во время ленча она поднимается в его кабинет. Вроде бы для того, чтобы заполнить бухгалтерские книги. А когда я прихожу на работу, она всегда сидит за кассой.

— Он ее трахает, — уверенно заявила Китти. — Она держит бухгалтерские книги там, где он принимает ставки?

— Понятия не имею. — В моем голосе послышались нотки раздражения. Надоели ее расспросы. — Мое дело — работать в киоске. Продавать газировку по два цента за стакан да «коку». Еще я продаю сигареты, сигары, шоколадные батончики Но я слышал от Бадди, это ниггер, который собирает для Гарри ставки на «Цифры»[9] , что раньше бухгалтерские книги вел мой отец.

— Ты никогда не говорил мне, что Гарри принимает ставки и на «Цифры».

— Ты же не спрашивала.

— Эта лотерея приносит неплохой доход. Почему бы тебе самому не собирать деньги?

— Это работа для ниггера. У Бадди делают ставки цветные, и он говорит, что я на его месте не протянул бы и пяти минут. Не нравится им отдавать деньги белому. Бадди говорит, что от них я не получил бы и десятицентовика. Они бы боялись, что больше не увидят своих денег.

Китти с минуту молчала. Такой задумчивой я ее никогда не видел.

— А почему ты так заинтересовалась бизнесом Гарри?

— Может, ему нужен бухгалтер?

Я не верил своим ушам.

— Ты хочешь работать на дядю Гарри?

— Лишние деньги мне не помешают. — Китти рассмеялась — На многое не рассчитывай. Пуэрториканцам он платит гроши. Я получаю двенадцать долларов в неделю только потому, что я близкий родственник и не буду таскать деньги из кассы.

— Твой дядя Гарри — забавный тип. — В голосе Китти появились мечтательные нотки. — Посмотришь на него — олух олухом. Но на самом деле это не так. У него букмекерская контора, и он принимает ставки на «Цифры». Кроме того, его киоск расположен на самом бойком месте Не зря говорят, что нельзя судить о человеке только по его внешнему виду.

— Похоже, он тебе понравился. Китти пожала плечами.

— Он похож на моего отца. Говнюк еще тот. Но мне интересно изучать таких людей. Многому можно научиться.

— Ты же говорила, что не любишь своего отца.

— Не люблю Но иногда мне хочется, чтобы он не был мне отцом Член у него о-го-го. Даже моя мать это признавала.

— Это все, о чем ты можешь думать? О членах? Иногда ты меня просто достаешь.

— Именно поэтому ты мне и приглянулся. — Китти рассмеялась и потянулась к моему хозяйству. — В конце концов главное для женщины — захомутать мужчину с большими яйцами.

Если Бадди чем-то и выделялся, так это очень светлой для негра кожей. Высокий, широкоплечий, с сильными руками, каждый вечер он сидел у края прилавка, пока я съедал обед, присланный мне тетей Лайлой. В этот раз она порадовала меня вареной курицей и вермишелевым супом.

— Как ты можешь есть то дерьмо, которое она тебе присылает? — спросил Бадди. — Я заметил, что Гарри она такого не посылает.

— Я не знаю, что они едят на обед.

— Чаще всего они обедают в ресторанах. Там Гарри обычно встречается с мафиози. Решает все вопросы, связанные со ставками.

— Ты хочешь сказать, что букмекерская контора ему не принадлежит?

— Нет, она принадлежит ему, но работать эта контора может только с одобрения мафии.

— Ты шутишь. Они итальянцы. А Гарри — еврей. Бадди помахал рукой и улыбнулся.

— Это ничего не значит Без ведома итальяшек к «Цифрам» и близко никого не подпустят.

— Не могу в это поверить.

— Лучше поверь. Мафия контролирует весь город.

— Откуда ты так много знаешь, Бадди?

— Ниггеры в курсе того, что делается на улицах. Я живу в Гарлеме, а там все знают, что к чему Но мы занимаемся только своими делами, потому и живы.

Я доел обед, вымыл тарелку и кастрюльку, присланные тетей Лайлой, обошел прилавок и закурил, радуясь, что дяди Гарри сегодня не г при нем я курить не решался. Посетители в тот вечер нас не баловали. Пуэрториканец Марио без труда успевал обслужить всех желающих. Он передавал мне деньги, получая от меня, если требовалось, сдачу. Я повернулся к Бадди.

— А где обедаешь ты?

— Я ем до того, как передаю Гарри деньги, полученные от тех, кто хочет сыграть в «Цифры».