Жатва - Герритсен Тесс - Страница 60

– Из больницы имени Уилкокса?

– Этого я не знаю. Медсестры не пишут, в какой клинике изымали сердце. И вот что интересно: Берлингтон – город небольшой, но почему-то богатый на пострадавших, у которых была зафиксирована смерть мозга.

Обе ошеломленно переглянулись.

– Тут что-то уж очень странное, – пробормотала Вивьен. – Мы ведь с тобой строили версии о подпольной сети торговцев органами. Органы были, но сведения о донорах нигде не регистрировались. Но все это никак не объясняет сразу нескольких доноров из одного города. Если только…

– Если только речь не идет о производстве доноров.

«Берлингтон – университетский город, – подумала Эбби. – Там полным-полно молодых здоровых студентов с молодыми здоровыми сердцами».

– Можешь назвать мне даты по четырем берлингтонским жатвам? – попросила Вивьен.

– Могу. А тебе зачем?

– Проверю их по некрологам в берлингтонских газетах. Узнаю, чьи смерти пришлись на эти даты. Возможно, таким образом мы сумеем установить имена четверых доноров и узнать, в результате чего у них зафиксировали смерть мозга.

– Не во всех некрологах указывается причина смерти.

– Тогда придется взглянуть на их свидетельства о смерти. Кому-то из нас предстоит увлекательная поездка в Берлингтон. Полагаю, что мне. Место, где я давно мечтала побывать… в кошмарных снах.

Голос Вивьен звучал почти весело. Знакомая бравада женщины-воина. Мысленно она уже съездила туда. Однако сейчас Эбби улавливала в ее голосе тщательно скрываемое волнение.

– Ты действительно хочешь это раскапывать? – спросила Эбби.

– Если мы бросим то, что начали, Виктор Восс победит. А проигравшими окажутся такие, как Джош О’Дей.

Вивьен помолчала, потом тихо спросила:

– Эбби, неужели ты готова отступиться?

Эбби снова спрятала лицо в ладонях:

– Уже не могу, даже если бы и хотела.

Машина Марка стояла в проезде.

Эбби припарковала свою рядом и выключила двигатель. Она долго сидела в салоне, набираясь сил, чтобы войти в дом. Чтобы увидеть Марка.

Наконец Эбби все-таки вышла из машины и поднялась по ступенькам крыльца.

Марк в гостиной смотрел вечерний выпуск новостей. Услышав ее шаги, он выключил телевизор.

– Как дела у Вивьен?

– Хорошо. Встает на ноги. Покупает частную практику в Уэйкфилде.

Эбби повесила плащ.

– А как прошел твой день? – спросила она.

– Возились с расслоением аорты. Давно не видел столько крови. Я думал, пациент затопит нам всю операционную. Только в восьмом часу закончили.

– Надеюсь, успешно?

– Нет. Умер на столе.

– Какой ужас. Я тебе очень сочувствую. – Эбби закрыла дверцу шкафа. – Что-то я сегодня устала. Пойду приму ванну.

– Эбби!

Их разделяло пространство гостиной. Но незримая пропасть между ними растянулась на целые мили.

– Что с тобой? – спросил Марк. – Что-то случилось?

– Ты и сам знаешь что. Это называется неопределенностью с работой.

– Я говорю не о работе. О нас с тобой. В наших отношениях какой-то сбой.

Эбби молчала.

– Я тебя почти не вижу. Ты целыми днями пропадаешь у Вивьен. А когда возвращаешься, тебя как будто нет.

– Ты понимаешь, что меня тревожит мое профессиональное будущее?

Марк привалился к спинке дивана. Он изменился в лице. Перед нею сидел сильно уставший человек.

– Эбби, я должен знать правду. Ты встречаешься с кем-то другим?

Меньше всего она ожидала услышать от Марка упрек в измене. Эбби чуть не засмеялась столь заурядным подозрениям.

«Если бы все было так просто! Если бы наши проблемы походили на проблемы других пар».

– Ни с кем я не встречаюсь, – сказала она. – Можешь мне верить.

– Тогда почему ты перестала со мной разговаривать?

– А разве сейчас мы с тобой не разговариваем?

– Это не разговор! Это мои попытки вернуть прежнюю Эбби. Я не заметил, где и как ее потерял. Я тебя потерял. – Марк тряхнул головой и отвернулся. – Я хочу увидеть прежнюю Эбби.

Эбби села на диван. Не рядом с ним. Поодаль. Она не могла себя заставить придвинуться к нему и положить голову на плечо.

– Эбби, поговори со мной. Пожалуйста.

И вдруг она увидела прежнего Марка. То полузабытое его лицо, улыбавшееся ей в операционной. Лицо, которое она любила.

– Пожалуйста, – тихо повторил он.

Марк взял ее за руку. Эбби не вырвалась. Она позволила себя обнять. Когда-то ей было очень спокойно и надежно в объятиях Марка. Сейчас напряжение не отпускало ее. Эбби лежала, прижавшись к его груди и ощущая себя куском дерева. Ей было ни расслабиться, ни успокоиться.

– Ну расскажи мне, – просил Марк. – Что между нами не так?

Эбби закрыла глаза. Больше всего она сейчас боялась заплакать.

– Все нормально между нами, – сказала она.

Его руки замерли. Эбби не поднимала глаз, не смотрела ему в лицо. Она снова ему врала, и он это знал.

На следующее утро в половине восьмого Эбби вырулила на стоянку клиники Бейсайд.

Она не торопилась выходить и разглядывала мокрые тротуары. Как и все последние дни, моросил нескончаемый дождь. Как резко изменилась погода. Только середина октября, а во всей этой мерзостной слякоти почему-то ощущается скорое наступление зимы. Минувшей ночью Эбби опять плохо спала. Она уже не помнила, что такое крепкий и спокойный сон. Сколько человек может прожить без сна? Когда постоянная усталость перейдет в психоз? Глядя в зеркало заднего обзора, Эбби едва узнавала в осунувшейся женщине себя. За две недели она постарела лет на десять. Если и дальше так пойдет, к ноябрю у нее наступит менопауза.

В зеркале мелькнуло что-то бордовое. Эбби резко повернулась и увидела фургон, скрывшийся за соседним рядом машин. Она ждала, когда он появится снова, но он так и не появился.

Эбби быстро вылезла и пошла к дверям клиники. Портфель в руке казался ей якорем, тянувшим вниз. Где-то справа зафыркал автомобильный мотор. Эбби дернулась, ожидая увидеть фургон. Но это была совсем другая машина, водитель которой выезжал со стоянки.

Сердце бешено колотилось и успокоилось только в вестибюле клиники. Она спустилась по лестнице в подвальный этаж и направилась в архив. Это ее последний визит сюда. Осталось просмотреть еще четыре истории болезни.

Эбби быстро заполнила бланк запроса и подошла к столу архивариуса.

– Я могу получить эти истории болезни? – спросила она, подавая бланк.

Архивариус подняла голову. Возможно, Эбби только показалось, но женщина буквально застыла. Они встречались не первый раз, и архивариус всегда держалась приветливо. Сегодня она даже не улыбнулась.

– Мне нужны эти четыре истории болезни, – повторила Эбби.

Архивариус едва взглянула на бланк.

– Прощу прощения, доктор Ди Маттео, но я не могу их принести.

– Почему?

– Они недоступны.

– Но вы даже не проверили их наличие.

– Мне сказали, чтобы больше я не давала вам никаких материалов. Это распоряжение доктора Уэттига. И еще он просил вас немедленно зайти к нему.

Эбби побледнела и ничего не сказала.

– Он вообще не поручал вам сбор статистических данных, – с явным упреком добавила архивариус.

«Вы нам солгали, доктор Ди Маттео», – говорили ее глаза.

Эбби ничего не сказала. Ей показалось, что в комнате стало пронзительно тихо. Трое врачей, что тоже сидели в архиве, во все глаза смотрели на нее.

Она вышла из помещения.

Ее первым импульсом было покинуть здание клиники. Уберечь себя от неприятного разговора с Уэттигом и уехать. Не домой. Уехать из Бостона и не останавливаться, пока не отмахает тысячу миль. Интересно, сколько времени ей понадобилось бы, чтобы добраться до Флориды, где пляж и пальмы? Эбби никогда не была во Флориде. Она не была во множестве других мест. И теперь она могла наверстать упущенное. Достаточно лишь выйти из этой проклятой больницы, сесть в машину и сказать: «Да пошли вы все! Ваша взяла. Радуйтесь!»

Но она не покинула здание. Она вызвала лифт и поднялась на второй этаж.