Жатва - Герритсен Тесс - Страница 29

– Но почему донор окружен такой завесой секретности? Бумаги куда-то делись. Мы даже имени его не знаем.

– Это стандартная процедура. Документы донора относятся к категории конфиденциальных. Они всегда хранятся отдельно от карточки реципиента. В противном случае стороны могли бы встретиться. Родственники донора требовали бы пожизненной благодарности, а сторона реципиента либо терзалась бы чувством вины, либо откровенно ненавидела бы донорскую родню. Все это привело бы к нескончаемым эмоциональным конфликтам. – Марк плюхнулся на стул. – Эбби, мы понапрасну тратим время и силы. Через несколько часов вся эта загадка разрешится. Давай лучше вплотную займемся лихорадкой Нины Восс.

– Давай. Но если возникнут вопросы, тебе придется их обсуждать с Банком органов Новой Англии.

– При чем тут БОНА?

– Я туда позвонила. Они дежурят круглосуточно. Я сказала, что ты или Арчер потом свяжетесь с ними.

– Арчер им все объяснит. Он будет здесь с минуты на минуту.

– Ты и его вызвал?

– Его тоже волнует эта лихорадка. Странно, почему Аарон молчит. Ты звонила ему на пейджер?

– Трижды. Никакого ответа. Элейн сказала, что он поехал в клинику.

– Аарон где-то здесь. Я видел его машину на стоянке. Наверное, задержался в кардиологии.

Марк снова принялся листать карточку Нины Восс.

– Придется начинать без него.

Эбби повернулась к смотровому окну отсека Нины Восс. Глаза пациентки были закрыты. Она спала. Ритмичное дыхание свидетельствовало о том, что с легкими все в порядке.

– Я начинаю курс антибиотиков, – сказал Марк. – Широкий спектр.

– Какую инфекцию ты собираешься лечить?

– Пока не знаю. Это временный мостик, пока не придут результаты бактериологических анализов. У пациентки понижен иммунитет, и нам нельзя рисковать. Инфекция есть инфекция.

Марк встал со стула и подошел к окну отсека. Он стоял, вглядываясь в спящую Нину Восс. Кажется, ее вид несколько его успокоил. Эбби тоже подошла и встала рядом. Они почти касались друг друга, но все их мысли сейчас были только о послеоперационной лихорадке. Врачи беспокоились, а Нина Восс мирно спала.

– Может, реакция на лекарства, – предположила Эбби. – Ей столько всего кололи. Любой препарат мог вызвать скачок температуры.

– Допускаю такую вероятность. Но вряд ли дело в стероидах и циклоспорине.

– Я нигде не нашла источника инфекции. Представляешь? Нигде.

– Пойми: у нее ослаблен иммунитет. Стоит что-то упустить, и она мертва. – Марк взял карточку. – Начнем, так сказать, с прохладительных напитков.

В шесть утра Нине внутривенно ввели первую дозу азактама. Для дальнейших действий требовалась неотложная консультация специалиста по инфекциям. В четверть восьмого прибыл консультант, некто доктор Мур. Он согласился с решением Марка. Лихорадка у пациента с ослабленным иммунитетом – слишком опасный симптом. Необходимо принимать меры.

В восемь часов Нине ввели второй антибиотик – пиперациллин.

В то время Эбби делала утренний обход в реанимации хирургического отделения. Ее столик-тележка был доверху нагружен карточками. Ночное дежурство выдалось тяжелым. Она поспала всего час, когда около двух ее разбудил звонок медсестры. С того времени ей не удалось отдохнуть и пяти минут. Эбби взбодрилась двумя чашками кофе. В конце туннеля уже маячил свет: завершение дежурства. Это придавало ей силы, необходимые для обхода.

«Еще четыре часа, и я поеду домой. Нужно только продержаться до полудня».

Проходя мимо пятнадцатого отсека, Эбби остановилась и заглянула через окошко.

Нина не спала. Увидев Эбби, она слабо улыбнулась и махнула рукой, приглашая войти. Эбби оставила столик возле двери, надела халат и вошла.

– Доброе утро, доктор Ди Маттео, – тихо сказала Нина. – Боюсь, из-за меня вам не удалось поспать.

– Не волнуйтесь, – улыбнулась Эбби. – На прошлой неделе я хорошо выспалась. Как вы себя чувствуете?

– Чувствую, что стягиваю на себя довольно много внимания.

Нина покосилась на стойку с капельницей, откуда в ее организм поступали антибиотики.

– Это лекарство от моей лихорадки?

– Мы надеемся. Вы получаете смесь пиперациллина и азактама. Это антибиотики широкого спектра действия. Если у вас инфекция, они должны подействовать.

– А если не инфекция?

– Тогда жар не спадет. Мы попробуем что-то другое.

– Иными словами, вы сами не знаете, чем вызвана высокая температура.

– Не знаем, – помолчав, ответила Эбби. – Увы, не знаем. И, что называется, стреляем наугад.

Нина кивнула:

– Я так и думала, что вы скажете правду. Доктор Арчер вряд ли будет со мной откровенен. Да вы и сами знаете. Он был у меня утром. Призывал не волноваться. Говорил, что все хорошо, все под контролем. Не захотел признаваться, что вы… стреляете наугад.

Нина тихо рассмеялась, как будто ее лихорадка, антибиотики, все эти трубки и аппараты были частью иллюзии, созданной чьим-то капризом.

– Просто доктор Арчер не захотел вас волновать, – сказала Эбби.

– Правда меня не пугает. Совсем не пугает. Врачи ведь редко говорят правду. – Она пристально поглядела на Эбби. – Мы обе это знаем.

Эбби инстинктивно перевела взгляд на мониторы. Судя по линиям, все показатели Нины Восс были в пределах нормы. Пульс. Кровяное давление. Давление в правом предсердии. Графики и цифры привычно успокаивали. Они не задавали трудных вопросов и не ждали беспощадно правдивых ответов.

– Виктор, – прошептала Нина.

Эбби повернулась и увидела входящего в отсек Виктора Восса.

– Пошла вон! – рявкнул он. – Прочь из палаты моей жены!

– Я всего лишь проводила осмотр.

– Вон, я сказал!

Восс схватил Эбби за халат. Эбби вырвалась. В тесноте отсека ей было некуда отступать.

Теперь Восс схватил ее за руку с явным намерением сделать больно.

– Виктор, прекрати! – потребовала Нина.

Эбби вскрикнула. Восс с силой вытолкал ее из отсека. Спиной Эбби налетела на столик-тележку – тот откатился, и она больно шлепнулась на ягодицы. Тележка уткнулась в боковую стенку стола дежурной медсестры. Все карточки, что лежали на нем, посыпались на пол. Виктор Восс подскочил к ошеломленной Эбби, навис над ней. Он тяжело дышал, но не от перенапряжения. От злости.

– Чтоб больше не смела приближаться к моей жене! – рявкнул он. – Понятно… доктор? Я спрашиваю: это понятно?

Восс повернулся к шокированным медсестрам и санитаркам:

– Я требую не допускать эту женщину к моей жене. Напишите это на большом листе бумаги и прикрепите к двери. Немедленно!

Он с отвращением посмотрел на Эбби, после чего ушел в отсек жены и задернул занавеску на окошке.

Двое медсестер поспешили к Эбби, чтобы помочь ей встать.

– Я сама, – запротестовала она. – Со мною все нормально.

– Да он с ума сошел, – прошептала одна из медсестер. – Нужно вызвать охрану.

– Не надо, – остановила ее Эбби. – Только хуже будет.

– Но он же напал на вас! Вы можете привлечь его к ответственности.

– Я хочу поскорее забыть об этом, и только.

Эбби подошла к столику-тележке, вокруг которого валялись карточки и листы с результатами анализов. Она стала их собирать. У нее пылало лицо. Отчаянно хотелось разреветься.

«Нельзя плакать, – твердила себе Эбби. – Только не здесь. Я не заплачу».

Она подняла голову. Персонал отделения молча наблюдал за нею.

Эбби оставила собранные карточки на столике и ушла.

Через три часа Марк нашел ее в больничном кафетерии. Эбби сидела в углу, склонившись над чашкой чая и черничным маффином. Маффин был едва надкушен, а чайный пакетик болтался в чашке так долго, что остывшая вода приобрела цвет кофе.

Марк выдвинул стул и сел напротив:

– Эту сцену устроил Восс, а не ты.

– Зато не он, а я приземлилась на пятую точку. Шикарное зрелище для медсестер.

– Но он тебя толкнул. У тебя появился весомый козырь. После случившегося все его дурацкие иски будут выглядеть уже совсем в ином свете.

– Ты считаешь, я должна обвинить его в нападении?