Раса хищников - Лем Станислав - Страница 29

Поражает меня уязвимость нашей земной цивилизации. Когда просыпаются природные стихии, или же мы, люди, их разбудим, внезапно оказывается, что нет в мире сил, способных им противостоять.

Самое лучшее тому доказательство получено как раз в могучих Соединенных Штатах. Последствия двух ураганов были весьма ощутимы и скорее печальны для Буша и его администрации; наверное, со времен вьетнамской войны и Уотергейтского скандала на правящего президента не обрушивалось такой бурной волны критики. СМИ под воздействием «Катрины» и «Риты» разбушевались не на шутку и критиковали власти не только за ужасную нерасторопность в реагировании на катаклизм. Они напоминали также, что Буш не пожелал подписать Киотский протокол[300] об ограничении выброса газов в атмосферу, а не захотел это сделать, потому что является заложником крупной промышленности.

Конечно, вредные вещества, которыми Соединенные Штаты забивают атмосферу, по-видимому, лишь в ничтожной степени влияют на глобальное изменение климата. В целом, однако, можно сказать, что если бы на протяжении последних нескольких лет последовательно уменьшался выброс парниковых газов, температура океанических вод Атлантики в будущем, несомненно, снизилась бы на один-два градуса. Это как будто немного — но разница в два градуса могла бы отразиться на силе «Катрины», что для пострадавших от ее удара было бы весьма существенно.

Я сознательно отключился от наблюдения за избирательной кампанией в Польше, зато мой интерес привлекла предвыборная борьба в Германии[301]. Не стану скрывать, мои симпатии были на стороне фрау Меркель[302]и ее христианских демократов, в то время как позиция канцлера Шредера[303] вызывала у меня большие возражения. Эти возражения обрели конкретную форму благодаря ясному и четкому мнению американских аналитиков. То, что пишут тамошние политологи, можно кратко изложить следующим образом: Германия в значительной мере разбазарила свой мощный, крупнейший в Европе экономический потенциал — прежде всего из-за непомерного расширения патерналистской роли государства, благодеяниями которого охвачены также посткоммунистические восточные регионы. Разбухший пакет социальных благ — одна из причин немецкой безработицы; в некоторых отраслях намного выгоднее сидеть сложа руки, чем работать, поскольку государство и так удовлетворит основные потребности. Поэтому, на взгляд американцев, первая обязанность реформаторов — сдержать эту тенденцию, что, разумеется, непопулярно в обществе и вызовет протест влиятельных профсоюзов. История повторяется в большем масштабе, нежели в Англии, где госпожа Тэтчер[304] все-таки сломила профсоюз шахтеров, что англичанам пошло только на пользу.

Немецкая предвыборная кампания от вполне пристойных методов борьбы постепенно перешла ко все более грязным приемам. На почтенного профессора Кирхгофа[305], выступившего с адаптированным к немецким условиям проектом линейной шкалы налогов, набросились с оскорблениями, обвинив в намерении развалить немецкую экономику, что, безусловно, полный абсурд, но это настолько отвратило его от политики, что он вернулся в свой родной Гейдельберг. Хотя Герхард Шредер проиграл на выборах — за его СДПГ{88} отдано на четыреста шестьдесят тысяч голосов меньше, чем за христианских демократов, однако он счел себя победителем, и его, как присосавшегося к телу клеща, невозможно было оторвать от канцлерского кресла. Лидер СДПГ, Франц Мюнтерферинг, тоже что есть мочи подливал масла в огонь. Победоносные вопли слегка поутихли, когда выяснилось, что иного выхода, кроме как коалиция, нет, поскольку потенциал левых и правых сил почти соизмерим. Теперь на ринге остались фракция ХДС/ХСС{89} и СДПГ, ведутся переговоры, и неизвестно, как их результат отразится на экономике. Госпожа Меркель, в частности, во время избирательной кампании предлагала повысить на два процента НДС; социал-демократы подняли крик, что это недопустимо, а теперь Мюнтерферинг говорит: почему бы и нет, извольте.

Ангела Меркель, физик по образованию, по-моему, совершенно иначе подходит к вопросам политики, нежели Шредер. Профессиональные политики питают чрезмерную склонность к популистским лозунгам, скандалам и грязным приемам. На предвыборных плакатах госпожи Меркель, например, появились наклейки с надписью «Месть Хонеккера[306]», так как она родом из Восточной Германии. На ее месте я бы тотчас послал своих людей расклеить на плакатах Шредера листовки с надписью «Месть Гитлера». Ну уж если на то пошло, коли все дозволено — получайте. Кстати, на Закопанской улице я видел предвыборный рекламный щит Леппера[307], на котором лидер «Самообороны» был изображен с подчеркнуто высоким лбом; к лозунгу «человек с характером» какой-то краковянин дописал: «хама»… Надо сказать, что в Кракове у «Самообороны» результаты на выборах были плачевные.

Всем уже претит немецкая несостоятельность: недопустимо, чтобы Германия — одна из важнейших движущих сил европейской (и не только) экономики — продолжала пребывать в застое. Это, собственно говоря, квинтэссенция моих нынешних наблюдений: с одной стороны, видно, как слаба сильнейшая держава мира, когда ураганы сметают целые города, а с другой — серьезное испытание на прочность демократии, даже столь зрелой, как немецкая, тоже выглядит не лучшим образом… Неизбывные черты человеческой натуры, увы, всплывают на поверхность, как масло.

В последнее время «Газета выборча» начала издавать невероятно богато иллюстрированные путеводители по разным странам мира; один из первых был посвящен Египту. Просматривая его, я осознал одну вещь до того банальную, что почти очевидную, а именно: цивилизация фараонов существовала приблизительно вдвое дольше, нежели христианство с момента рождения Христа. На протяжении нескольких тысячелетий египтяне создали и теоретически обосновали самые разнообразные формы правления, а среди творений человеческих рук нет ничего более прочного, чем пирамиды. Наполеон, обращаясь к своим солдатам, говорил: «Сорок столетий взирают на нас!» — и был прав. Общепринято полагать, что истории человечества сопутствует непрестанный прогресс. Я в этом не уверен — то, что происходит в странах ислама, представляется мне регрессом.

Каков же прогноз? Возможно, компромисс между противоборствующими политическими силами в Германии принесет кое-какие плоды, хотя существует опасность, что ход реформ замедлится — а они, по мнению таких экономистов, как, например, Джеффри Сакс[308], и без того были недостаточны для оживления тяжеловесной (в негативном смысле слова) немецкой экономики. Быть может, не все предвещает штормовую погоду. Быть может, на Украине наконец-то придет в себя Ющенко. Однако многие вопросы остаются открытыми — например, участие Турции в Евросоюзе. На этом фоне наши польские проблемы отходят на задний план.

Октябрь 2005

Нефть, уголь и выборы{90}

Хоть и говорят «Конец — делу венец», но все же Ангела Меркель[309] одержала, по большому счету, пиррову победу, поскольку ее будущий кабинет отягощен не только лидером социал-демократов Мюнтерферингом[310] в качестве вице-канцлера, но и несколькими другими министрами из той же партии, и, по мнению американских политологов, это сильно ограничит возможности госпожи канцлер. У нее была амбициозная программа спасения Германии с помощью реформ, касающихся налогов и социальных выплат, но все эти планы, вероятнее всего, Мюнтерферинг со своими пособниками сорвет, и возникнет патовая ситуация, как в шахматах, когда нельзя ни выиграть, ни проиграть.

Отсюда следует, что интересы партии не всегда совпадают с интересами государства. В данном случае несовпадение очевидно: СДПГ приняла решение минимизировать реформаторский запал госпожи Меркель, и результаты реализации ее программы наверняка будут скромными, а поскольку реформы в Германии необходимы, в результате через год или полтора мы дождемся новых выборов. По крайней мере так это выглядит на данный момент.