Дети Хурина. Нарн и Хин Хурин - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 22

Перед самым рассветом дождь перестал и в кронах зашелестел ветер. Утро выдалось ясным – вот уже много дней такого не видели; легкое дуновение с юга отворило небеса, светлые и ясные, навстречу встающему солнцу. А Мим все сидел, не двигаясь, точно мертвый; сейчас тяжелые веки его не размыкались, и в лучах зари отчетливо видно было, как сморщился он и усох от старости. Встал Турин и поглядел на него сверху вниз.

– Теперь света довольно, – промолвил он.

Мим открыл глаза и молча указал на свои путы, когда же развязали его, исступленно проговорил:

– Затвердите вот что, дурни! Не смейте связывать гнома! Гном этого не простит. Я не хочу умирать, но то, что вы сделали, распалило мне сердце. Я сожалею о своем обещании.

– А я – нет, – отозвался Турин. – Ты отведешь меня к своему дому. До тех пор о смерти разговора не будет. Такова моя воля. – И он твердо посмотрел на гнома, глаза в глаза, и Мим сдался; воистину мало кто мог выдержать взгляд Турина, непреклонный либо гневный. Очень скоро гном отворотился и встал.

– Ступай за мной, господин! – промолвил он.

– Хорошо! – кивнул Турин. – Теперь добавлю я к сказанному вот что: гордость твоя мне понятна. Может статься, ты и умрешь, но связывать тебя больше не станут.

– Не станут, – откликнулся Мим. – Но идем же! – И с этими словами он повел изгоев к тому месту, где его захватили в плен, и указал на запад. – Вон мой дом! – промолвил он. – Не раз и не два видели вы его, сдается мне, ибо высоко вознесся он. Шарбхунд называли его мы, пока эльфы не дали всему свои имена. – И увидели изгои, что указывает он на Амон Руд, Лысый холм: его безлесная вер шина, словно часовой, несла стражу над обширными дикими пустошами.

– Видеть-то видели, но ближе не подходили, – заметил Андрог. – Ибо что за надежное прибежище можно там обрести, не говоря уж о воде или обо всем прочем, нам потребном? Вот так я и знал, что без плутовства не обойдется. Разве пристало людям прятаться на горных высотах?

– Хороший обзор надежнее потаенного укрытия, – возразил Турин. – Далеко видно с горы Амон Руд. Что ж, Мим, я пойду погляжу, чем ты можешь похвастаться. Долго ли нам, неуклюжим увальням, добираться туда?

– Весь день до сумерек, если пустимся в путь, не мешкая, – отвечал Мим.

Вскорости отряд выступил на запад; Турин шагал впереди бок о бок с Мимом. Выйдя из-под прикрытия леса, дальше двинулись они крадучись, но вокруг царило безмолвие – казалось, все вымерло в тех краях. Изгои миновали каменные завалы и стали карабкаться вверх, ибо холм Амон Руд стоял на восточной окраине высокого верескового нагорья, что поднималось между долин Сириона и Нарога, а над каменистой пустошью у основания нагорья гребень его вознесся на тысячу футов и выше. С восточной стороны неровная местность постепенно повышалась до скальных гряд, среди которых тут и там укрепились в камне купы берез и рябин, и векового боярышника. А дальше, на пустошах и по нижним склонам Амон Руд густо рос аэглос; но крутая серая вершина оставалась голой, лишь алый серегон плащом одевал камень.

День уже клонился к вечеру, когда изгои приблизились наконец к подножию горы. Подошли они с севера, как вывел их Мим, и луч заходящего солнца озарил гребень Амон Руд, а серегон был весь в цвету.

– Глядите! Кровью обагрена вершина, – воскликнул Андрог.

– Пока еще нет, – возразил Турин.

Солнце садилось; в лощинах угасал свет. Теперь гора нависала прямо над ними, и гадали изгои, зачем нужен проводник, если веху столь приметную и без того не пропустишь. Но Мим повел их дальше, и, взбираясь по последним крутым подъемам, приметили они, что гном следует еле заметной тропкой, отыскивая ее по тайным знакам либо в силу давней привычки. Теперь тропа петляла туда-сюда, и, озираясь по сторонам, видели путники, что справа и слева разверзаются темные ложбины и расщелины, либо склоны резко понижаются, переходя в загроможденные каменными завалами пустоши, где среди зарослей ежевики и терновника таились обрывы и ямы. Без проводника изгои проблуждали бы тут не один день, карабкаясь по неприступным склонам в поисках дороги.

Наконец вышли они к подъему более крутому, зато ров ному. Прошли они под сенью вековых рябин и углубились в галереи длинных стеблей аэглоса — в полумрак, напоенный сладким благоуханием. И вдруг воздвиглась перед ними каменная стена, гладкая и отвесная, около сорока футов в вышину – хотя на глаз не определишь, ибо небо терялось в сумерках.

– Это и есть двери твоего дома? – спросил Турин. – Говорят, гномы любят камень. – И он шагнул ближе к Миму, опасаясь подвоха.

– Не двери дома, но ворота во внутренний двор, – возразил Мим.

И прошел он вдоль основания утеса направо, а через двадцать шагов внезапно остановился, и увидел Турин рас щелину – непогода либо руки мастеров придали ей такую форму, что две каменные грани как бы перекрывали друг друга, а проем между ними уводил налево. Вход занавешивали длинные вьющиеся растения, пустившие корни в трещинах сверху, а внутри начиналась крутая каменистая тропа – и уводила она вверх, в темноту. Было там промозгло и сыро; вниз по тоннелю тонкой струйкой сочилась вода.

Один за другим изгои поднялись по тропе. Дойдя до верха, дорога свернула направо и снова на юг, и через заросли терновника вывела путников на зеленую поляну, пересекла ее и нырнула в тень. Так пришли они в жилище Мима, Бар-эн-Нибин-ноэг, память о котором сохранили разве что древние предания Дориата и Нарготронда, а увидеть его своими глазами не доводилось доселе никому из смертных. Уже сгущалась ночь, на востоке высыпали звезды, и разглядеть, как устроено это странное место, до поры не удавалось.

Гору Амон Руд венчал скальный гребень: каменная громада, похожая на заостренный колпак с голой, плоской верхушкой. На северной его стороне выдавался уступ, ровный, почти квадратный; разглядеть его снизу было не возможно: сзади его стеной прикрывал гребень, а на западе и востоке каменная площадка заканчивались отвесными обрывами. Только с севера, откуда и пришли изгои, можно было с легкостью подняться сюда – если знать до рогу. От «ворот» вела тропинка – очень скоро она ныряла в рощицу карликовых берез на берегу прозрачного озерца в каменной чаше. Питал озеро ручей – пробившись из-под каменной стены, он струился по промытому желобку и белой нитью переливался через восточный край уступа. Под прикрытием деревьев, подле источника, промеж двух высоких каменных опор зиял вход в пещеру. Казалась, это – всего-то навсего неглубокий грот с низким полуразрушенным сводом, но дальше пещера углублялась и расширялась: далеко пролегли туннели, прорубленные в скале неспешными руками Малых гномов за долгие годы, что прожили они здесь – пока не докучали им Серые эльфы лесов.

В густеющих сумерках Мим провел своих спутников мимо озерца, в котором уже отразились неяркие звезды среди теней березовых крон. У входа в пещеру он обернулся и поклонился Турину.

– Добро пожаловать, господин! – промолвил он. – Добро пожаловать в Бар-эн-Данвед, Дом-Выкуп. Ибо так отныне и зваться ему.

– Может статься, что и так, – отозвался Турин. – Но сперва погляжу я на него.

И Турин вошел внутрь вместе с Мимом, а остальные, видя, что вожак не побоялся переступить порога, поспешили следом: даже Андрог, который не доверял гному более прочих. Вскоре оказались они в непроглядной темноте, но Мим хлопнул в ладоши и из-за угла выплыл огонек – из коридора в глубине внешнего грота появился еще один гном с факелом в руках.

– Ха! Вот так я и думал, что промахнулся! – посетовал Андрог. Мим же быстро переговорил со вторым гномом на своем собственном резком и хриплом языке. Вести, похоже, немало его встревожили или рассердили: он опрометью кинулся в коридор и исчез. Теперь и Андрог всецело склонялся к тому, чтобы идти вперед.

– Нападем первыми! – воскликнул он. – Там их, чего доброго, целый улей; зато они ростом не вышли.