Прима Мемори - Ривз-Стивенс Джудит - Страница 28

Церемония должна идти, как запланировано. Наши приготовления должны для гражданских лиц казаться прос-с-тыми учениями.

– Что?! – Ромэйн воскликнула так громко, что солдаты, находившиеся в помещении, даже оглянулись, испугавшись за судьбу своего командира. Фарл стал делать ей знаки, чтобы она говорила потише, но Мира уже ничего не замечала.

– Хорошенькое дело! Вы говорите мне, что мы стоим на пороге войны, и предлагаете сохранять все это в тайне? Да это же безумие!

– Это не безумие, – громко прошептал в ответ Фарл. – Это значит, что, благодаря нашим акциям, мы с-с-сможем не дать ссситуации выйти из-под контроля.Зачем безс-снеобходимости расстраивать научную общественнос-с-сть?

Внешний вид Фарла теперь стал несколько лучше. То же самое молено было сказать и о его раскраске.

«Ox, уж: эта проклятая андорская любовь к тайнам и интригам!» подумала Ромэйн и спросила:

– О какой угрозе речь? Какие акции вы планируете?

– Как я вам уже с-сказал, это составляет военную тайну.

– Но какие действия вы будете предпринимать?

– Кое-что мы уже сделали…

– Что, например?

Налицо Фарла вернулось виновато-извиняющееся выражение, и Ромэйн в ту же секунду поняла, что ей совсем не понравится то, что она сейчас услышит.

– Мои солдаты взяли под с-с-стражу трех ваших сотрудников.

У нее кровь застыла в жилах.

– Кого именно? – еще успела спросить она, прежде чем у нее перехватило горло.

– Старший специалист лейтенант Стелл, специалист первого класса Слан и доктор Т'Лар, – мрачно перечислил Фарл.

Ромэйн не знала, что и подумать, ее как будто громом поразило. Семь вулканцев работали у нее под началом. Почему задержали именно этих троих?

Стелл – специалист по компьютерам, молодой и серьезный, как все вулканцы, – специализировался в системах накопления и классификации информации. Слан – взявший годичный отпуск в Академии Наук Вулкана изучал исторические методы недостаточной толерантности и обнаружения ошибок в тринарных банках данных, а Т'Лар – ученый-палеоэксозоолог занимался исследованиями цикличных моделей угасания жизни в соседних планетных системах.

– Какая между всеми ими связь? – Почему они? – растерянно спросила она наконец.

– Военная тайна.

– Они совершили что-то такое, что дает повод их подозревать?

– Военная тайна, – глаза Фарла выразительно сверкнули, – но для васс, Мира Ромэйн, я скажу: это просто мера предосссторожности. Ничего определенного против них нет.

И он пожал плечами, что выглядело довольно комично для андорца в полном вооружении.

– Мне можно повидаться с ними? – спросила Ромэйн таким тоном, который все-таки больше означал требование, чем просьбу.

Фарл опять покачал головой.

– Свидания запрещены. Я еще раз выражаю сссожаление.

– Еще что-нибудь можете сказать?

– Увы, нет!

– Вся эта история воняет, – раздельно произнесла каждое слово молодая женщина. Она изо всех сил старалась сдержаться и не выплеснуть свой гнев на коммандера, понимая, что он тут ни при чем, но ей это, кажется, не очень удалось.

– Меня как раз учили предотвращать подобные истории, Мира Ромэйн. И если мне и моим людям придется все же прибегнуть к военным операциям, это и будет означать, что мы проиграли. Вот тогда, действительно, будет запах такой, что не поздоровится.

Ромэйн уже повернулась, чтобы уходить, понимая, что разговор окончен, но все-таки не удержалась от последнего вопроса:

– Будет ли как-то изменена ситуация после прибытия «Энтерпрайза»?

Фарл просиял.

– О, да! Надеюсь, что тогда с-с-ситуация значительно улучшится.

«Ну и ладно», – подумала Мира, хоть и засомневалась, что им со Скоттом удастся в полной мере насладиться радостью встречи.

Кирку никогда не казалось странным, что во время кризисных ситуаций он чувствует себя превосходно. Мощный прилив адреналина в кровь заводил его, походка становилась легкой, а движения стремительными и точными. Но, кроме физических ощущений, были и другие изменения. В минуты опасности казалось, что далее его мысли ускоряют свой бег, а дух становится еще тверже. Сам Кирк очень часто видел за свою жизнь, как ломались другие офицеры перед лицом суровых испытаний. Однако он, однажды определив для себя путь к достижению своей цели, затем уже без колебаний двигался по нему, как бы трудна и извилиста ни была дорога к победе. Именно такое состояние капитан испытывал и сейчас.

Маккой присоединился к Кирку, когда тот шел по коридору палубы Д, направляясь в карцер звездолета.

– Один-ноль в пользу системы, Боунз, – сказал капитан вместо приветствия.

– А коммодор знает, что мы собираемся встретиться со Споком? спросил доктор, стараясь попасть в такт стремительным шагам своего друга и придерживая рукой болтавшийся при ходьбе трикодер.

– Она сама его санкционировала. У нее просто не было другого выбора, – ухмыльнулся Кирк. – Я, как старший офицер, имею право быть адвокатом Спока, когда он предстанет перед трибуналом. Поэтому она не могла отвергнуть мое требование о свидании. Как и не могла не допустить к арестованному врача. Так что я просто следовал правилам.

Они повернули в маленький переход, а затем еще в одну галерею, в конце которой стояли два часовых из числа солдат, прибывших с Вулф.

– Ну и ладно, – произнес Маккой удовлетворенно. – А то уж я опасался, что нам придется заколдовать этих молодцов, чтобы пройти мимо них. Во всяком случае, так я понял твои слова по интеркому.

– Согласен, это был бы лучший способ показать коммодору, что я злорадствую. Если, конечно, она прослушивает внутрикорабельную связь, в чем я, собственно, не сомневаюсь ни минуты.

Кирк подошел к охранявшим Спока часовым и сказал:

– Думаю, коммодор уже сказала вам, что мы придем?

Сработало. Первый охранник отдал честь, чего на звездолете вообще никто не делал, и рявкнул:

– Так точно, сэр!

Кирк даже моргнул от удивления, что его, в общем-то простой вопрос, вызвал такую реакцию, но затем, спохватившись, тоже козырнул.

– Так держать! – пробормотал он, затем прошел мимо солдата и остановился у открытой двери в корабельный отсек для арестованных. За мерцающей сеткой защитного поля, их ожидал Спок, хладнокровно сложив руки за спиной и невозмутимо поглядывая на пришедших.

– Добрый день, капитан, доктор. – Спок произнес это так, словно они только что случайно встретились на прогулочной палубе.

Кирк с Маккоем тоже поздоровались с ним, после чего капитан повернулся ко второму охраннику.

– Сними поле, солдат, – приказал он.

– Сожалею, сэр, – отозвался тот, – приказ коммодора. Вам разрешено встретиться с арестованным, но не вступать с ним в прямой контакт.

Кирк взглянул на нашивку солдата на рукаве, прочитал его имя и быстро ответил:

– Сержант Гилмартин, вам известно, какие наказания предусмотрены во всеобщем Регулирующем Уложении пункт двести двадцать семь за нарушение правил содержания задержанных и несоблюдение их прав на кораблях Звездного Флота?

– Н-н-нет, сэр – внезапно побледнел охранник.

– В таком случае, советую вам немедленно снять защитное поле и позволить врачу войти к задержанному, пока вам самому не пришлось на практике узнать, что там предусмотрено.

Голос Кирка приобрел стальное звучание, но увидев, что сержант все еще колеблется, капитан решил прибавить строгости.

– Рядовой! – окликнул он, явно давая понять, что собирается пустить в ход этот самый пункт Уложения о наказаниях.

Сержант Гилмартин, бросив беспокойный взгляд на своего напарника, решил, что у него нет особых причин проявлять ненужное служебное рвение.

– Я должен поговорить с коммодором, сэр, – осторожно произнес он.

– Сделайте одолжение, – великодушно разрешил Кирк.

Сержант отошел к встроенной в стену панели внутрикорабельной связи, а Маккой в это время наклонился вперед и прошептал:

– А что, действительно есть такой пункт во всеобщем Уложении?