Наш колхоз стоит на горке - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 8

Горы золота не обещал, писал по-мужски, серьезно. И про заколдованный круг, и про многие те недостатки, которые были и есть в Березках. Однако тут же сообщал и о планах колхоза, говорил о будущем и села, и района. Получилось из этих писем, что именно тот, к которому каждое из них адресовано, и есть великая надежда колхоза, что слава и жизнь Березок зависит лишь от того, вернется ли он домой или тоже в земли другие двинет.

Не очень в Березках верили в эти письма, а все же ответов ждали.

Первым ответ пришел от Никиты Халдеева. Благодарил Никита за честь, за письмо, а что же касалось главного, то написал: мол, с дружками решили давно ехать в Сибирь, друзей подвести не может и все другое в этом же роде.

— Эх, председатель, — шутили в селе над Савельевым, — что им твоя агитация! Да их на аркане в село не затянешь.

Другие еще яснее:

— Да разве человека словами теперь возьмешь? Ты бы тысячу им для начала, тогда бы другое дело.

РАКЕТЧИК

— Степан Петрович! Степан Петрович!

Савельев сидел в правлении, когда вбежала посыльная Нютка Сказкина.

— Приехал! Приехал! — кричала Нютка.

— Да стой ты! Кто же приехал?

«Возможно, опять ревизор, — подумал Савельев. — Или начальство опять из центра». А Нютка снова свое:

— Приехал! Приехал! — и чуть ли сама не пляшет. — Васька приехал! Васька, Шишкин. Натальи Евсеевны сын.

— Шишкин! — Степан Петрович поднялся.

Шишкин — один из тех молодых солдат, к которым были посланы колхозные письма.

Через минуту явился и сам приехавший.

Форма еще солдатская. Ремень. Фуражка. Защитного цвета рубаха. На рубахе медаль «За отвагу».

Взял парень под козырек:

— Шишкин, Василий. Бывший ракетчик. — И держит в руках письмо от колхоза. — Согласно письму, — чеканит солдат, — прибыл, товарищ председатель, в ваше распоряжение.

Глянул на парня Степан Петрович: красавец, орел, богатырь!

— Неужто приехал? — поразился и сам Савельев.

— Так точно, — ответил солдат.

Смотрит на парня Степан Петрович: словно разведчик с Большой земли к ним в окруженную роту прибыл.

Уж сколько шума было в тот день в Березках! Сбились колхозники с ног. Каждый Васю к себе зовет. Всюду ему угощение.

А девки, девки, невесты, красавицы, мчались к калиткам, смотрели в окна, глазели во все глаза.

Шишкин идет, ракетчик. Медаль у него на груди «За отвагу». Если медаль, да чтоб в мирное время, значит, парень вдвойне герой.

Идет по селу ракетчик. Чеканит ракетчик шаг.

ПОПОЛНЕНИЕ

На расспросы колхозников, что же его назад привело, Вася отвечал по-солдатски, коротко:

— Прибыл для прохождения новой службы. Усмехались колхозники:

— Ну, ну, как тебе будет служба…

На вопрос о медали Вася делал таинственный вид:

— За заслуги, но… не для разглашения.

Долго гадали об этой медали. Может, он самолет-разведчик какой державы заморской сбил? А может, в те дни отличился, когда Гагарин поднялся в небо? Или спас кому жизнь во время лютого шторма или землетрясения.

Ракетчик о заслугах своих молчал.

Зато тараторила Нютка. Вообразила девчонка, что Вася летал на Луну.

— У нас бы в газетах о том писали, — сбивали у Нютки и пыл.

Но Нютка была упрямой:

— Он, может, с секретным летал заданием? И срок об этом писать не вышел.

Медаль утверждала в необычном геройстве.

После Васи в Березки приехали и еще трое из демобилизованных солдат. Правда, один из них ненадолго. Присмотрелся, пожался и снова исчез, словно и вовсе сюда не заглядывал.

Однако и двое, а с Васей и трое — это для начала тоже немалый клад.

Воспрянул духом теперь Савельев. Стал наводить справки о тех, кто раньше разъехался по разным, и ближним и дальним местам. И этим отправил письма: мол, приглашаем. Родные Березки и ждут, и надеются.

Учел председатель и то, что не помешает и чем-то конкретным привлечь людей.

Главный вопрос для людей — жилище.

Вот и уговорил Савельев колхозников для возможных в селе новоселов построить пока хотя бы три дома.

Предложение вызвало спор.

— Строить для дяди! Сами с дырявыми крышами.

Поспорить поспорили, однако затем уступили. Все понимали важность такого дела. К тому же сам Савельев был неуступчив и крут.

Заложили три дома.

И, представьте, на новые письма Степана Петровича люди опять откликнулись. И даже не трое, а сразу четверо. Пришлось срочно браться за новый дом.

Однако потом, после приезда первых, установили такой порядок: дом получай, вселяйся, но тут же и сам берись за строительство нового — теперь для других, не ты последний в село приехал, ждем и иных пополнений.

Умно получилось. Понемногу, не в раз, не в два, а все же люди в село потянулись.

КАВКАЗСКИЕ ГОРЫ

В каждой краюхе хлеба — человеческий труд и пот.

Тысячи разных работ ведутся в колхозе в течение года. Осенняя пахота. Весенняя пахота. Землю рыхлят, боронуют. В бугристых местах ровняют. Вывозят в поля навоз и тонны химических удобрений. Весной стараются снег на полях удержать, чтобы не быстро таял, а постепенно землю водой поил. Но это лишь часть, а не все работы. В колхозах фермы, в колхозах строительство, в колхозах много других хлопот. За севом идет прополка. За прополкой другие идут дела.

Но самое лучшее, самое горячее время в Березках — это когда обмолот.

Обмолот как бы венчает людей усилия.

Когда побежит по лоткам зерно, когда кавказским хребтом насыплется, тут-то и захватит у каждого дух. Вспомнится каждому путь тот нелегкий, которым пахарь любой прошел, те тридцать потов, которыми каждый из них изошел, чтобы этим кавказам выситься.

В дни уборки и в дни обмолота неузнаваемы наши Березки. Гулом комбайнов полнится небо. Минута дороже часа. Час приравняешь к суткам. Сутки здесь кормят год. Тут невольно возьмешь и крикнешь:

— Время, остановись! Солнце, замри на небе!

Конечно, в колхозе есть комбайны. Они и косят и тут же на поле молотят зерно. Но это не тот обмолот. Обмолот настоящий идет на колхозном току. Центр обмолота — сама молотилка. Все внимание ей. Она, как царица, в подобное время.

Уходят бесконечным потоком снопы в молотилку, выходят чистым янтарным зерном, колхозной надеждой, ее богатством.

Первый день обмолота превращался в Березках в колхозный праздник.

Утро. Едва солнце проклюнуло небо. Еще не сбежала с травы роса. Еще деревья сонливо дремлют. А уже калитки в Березках поют на десятки различных тонов. Каждый спешит на улицу.

Весь первый день обмолота Савельев проводил на току. Работал на молотилке, становился к барабану и не сходил до самого вечера. Неутомим в работе Савельев. Руки проворны. Глаза — как у ястреба. Лишь не воронь — подавай ты ему снопы.

Смотрят колхозники на председателя:

— Любит, любит Савельев у нас обмолот. — И тут же старое вспоминают: — Он каждого пятого в нашем колхозе, считай, пропустил через обдирочный тот аппарат. С кого лень ободрал, кому спесь поубавил, многим мозги прочистил.

Смеются колхозники:

— Григорию Сорокину был обмолот. Филимону Дудочкину был обмолот. Ну, а Анисью Сыроежкину — эту просто, считай, провеял.

Глава третья

НА ПЕРЕВАЛЕ

«НЕ ПУЩУ!»

Нютка Сказкина — посыльная при правлении, та, что пялила больше других глаза на ракетчика, — явилась однажды к Савельеву: