Matador - Ривера Луис - Страница 3

Он уже давно делил людей на трусов и смельчаков — этот худенький мальчишка, едва встретивший свое двенадцатое лето. И сам изо всех сил старался быть таким, каким, по его мнению, должен был быть настоящий matador de toros[5] — бесстрашным и мужественным. Таким же бесстрашным, как торо — быки, которых матадоры должны убивать. Он заставлял себя не бояться темноты и старших мальчишек со своей улицы, излюбленным развлечением которых было подразнить (а если будет настроение, то и поколотить) этого buerfano[6] . Он всегда смотрел прямо в глаза своему дяде, когда тот был в ярости, — представляя себе, что смотрит в глаза свирепому торо. И за это не один раз был бит сыромятными вожжами, палками и кулаками… Но ни разу не издал ни звука. Потому что знал: эта боль — ничто по сравнению с тем, что чувствует матадор, когда в него входит длинный и острый рог торо.

Много раз ему хотелось убежать, закричать или заплакать. Но он знал, что не может себе этого позволить. У него не было ничего, кроме мечты. А заплакать хоть раз — значит убить ее. Тогда в жизни не останется никакого смысла.

Ничего, кроме изнуряющей работы с утра до вечера да постоянных окриков и побоев. Вот это было по-настоящему страшно.

Рафи вздохнул и посмотрел на небо. Солнце было уже не таким жарким. Время сиесты закончилось. Нужно было возвращаться домой.

— Мне пора. Еще много работы, — сказал он.

— Ну что ж, пора так пора

Мужчина легко вскочил на ноги и отряхнул штаны. Неохотно поднялся и мальчик.

— Так ты покажешь мне, где можно остановиться? — спросил Мигель.

— Конечно. Я предложил бы тебе переночевать у нас, но дядя…

— Не продолжай. Мне все равно, где спать. Не одну ночь мне пришлось провести и просто на улице. Так что это неважно.

— Но мне хотелось как-то отблагодарить тебя за урок. — Еще успеешь.

— Мы увидимся?

— Да.

— Когда?

— Хоть завтра.

— Ты научишь меня еще чему-нибудь? Мужчина внимательно посмотрел на мальчика.

— Не думаю, что ты выбрал себе хорошую мечту.

—Разве мы выбираем мечты? Я думал, они приходят сами.

— Только после того, как ты ее поманишь.

— Не понимаю.

— Пока это неважно. Со временем поймешь. Только не было бы поздно, — тихо закончил Мигель.

Он забросил на плечо мешок и бурдюк и нахлобучил на голову шляпу, по покрою напоминавшую монтеру[7] .

— Ну что, — сказал он весело, — идем, маленький тореро?

И они зашагали к городу.

Они действительно встретились на следующий день. Мигель не обманул, как того опасался мальчик. Он появился на поляне так же неслышно. И как в прошлый раз, придирчиво следил за тем, как мальчик выполняет то или иное движение, поправляя, если он делал что-то не так, или одобрительно кивая, если пасе получалось красивым и четким.

Так продолжалось еще три дня. Для Рафи эти дни стали настоящим праздником, несмотря на то, что уставал он теперь раза в два больше.

Он спешил в рощу задолго до начала сиесты, чтобы успеть повторить то, что показал ему накануне Мигель. И оставался на поляне почти до сумерек, рискуя навлечь на себя гнев дяди. За эти дни он научился большему, чем за год. И узнал о быках столько, сколько не узнал бы и за пять лет…

Он начал мечтать о том, что отправится путешествовать вместе с Мигелем в качестве Mozo de espadas[8] и в пути будет постигать непростое ремесло матадора Потом, когда он достаточно окрепнет, обязательно примет участие в новильяде и посвятит своего первого быка учителю… И со временем, кто знает, может, они будут выступать вместе. И о них будут ходить легенды. А мальчишки в своих играх будут называть себя не иначе как Рафи и Мигелями…

Мальчик был убежден, что сумеет уговорить бывшего матадора взять его с собой. Ведь и ему самому будет веселее бродить с другом (Рафи не сомневался, что они с Мигелем теперь друзья) и учеником. Хотя… А зачем уговаривать взять с собой? Ведь будет здорово, если они останутся в этом городе. Это гораздо лучше, чем топтать пыльные дороги и ночевать под открытым небом! Они будут жить в доме дяди. Что в этом такого? Если надо, то Рафи будет работать за двоих, лишь бы Мигель смог учить его. И вот однажды… Дальше все рисовалось одинаково — первое выступление, шумный успех, слава, гордый за своего талантливого ученика чуть постаревший Мигель… Но на четвертый день Мигель пришел на поляну со своим мешком за плечами, и Рафи понял, что его недолгое учение закончилось. Он закусил губу и подошел к бывшему матадору.

— Ты уходишь?

— Да. Мне пора, — ответил Мигель.

— Не можешь остаться еще хотя бы на несколько дней? Я поговорю с дядей, чтобы тебя пустили пожить у нас дома…

— Не стоит. Мне нужно идти. Я и так задержался здесь дольше, чем рассчитывал.

— Очень жаль. — Мальчик опустил голову, чтобы матадор не видел, как на глаза навернулись слезы. Он сам не ожидал от себя, что будет плакать из-за такого пустяка.

— Не грусти, — Мигель потрепал мальчика по голове. — Продолжай свое дело, маленький матадор. Ты и без меня неплохо справишься.

— Нет. Без тебя мне будет трудно чему-то научиться… Но я все понимаю. Ты не обязан меня учить. Я ведь даже не могу тебе заплатить… Я все понимаю, — Рафи говорил это спокойно, но слезы никак не хотели останавливаться.

— Деньги здесь ни при чем… — сказал Мигель. — Давай-ка присядем.

Они сели под деревом, как сидели в первый день своего знакомства, и долго молчали. Рафи ждал, что матадор вот-вот заговорит, но тот задумчиво вертел в пальцах травинку и время от времени вздыхал. Наконец, когда мальчик решил, что прощание будет молчаливым, Мигель посмотрел на него и заговорил.

— Ты выбрал опасный путь, Рафи. Опасный вовсе не потому, что можешь умереть на арене или стать калекой. Все мы когда-нибудь умрем. Разница лишь в том, как это произойдет. А умереть матадором — это почетно. Ты смелый мальчик и не испугаешься этого. Опасность этого пути заключается в том, что, если у тебя совсем чуть-чуть не хватит мужества, ты потеряешь себя…

— Как это?

— Матадора убивает не рог быка, — словно не услышав мальчика, продолжал Мигель. — Матадора убивают его легкомыслие, тщеславие, гордыня, глупость или трусость. Последнее — самый опасный враг. После него идет гордыня. За ними — легкомыслие и тщеславие. Но эти враги редко ходят поодиночке. Стоит одному вцепиться зубами в тореро, остальные поспешат на расправу. И тогда… Тогда, даже если матадор вышел из схватки с быком живым, он все равно проиграл. Потому что на этом пути нужно быть безупречным. Малейший просчет и… Ты теряешь самое важное — ты перестаешь чувствовать себя матадором.