Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1978-1984 - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 62

<…>

А в марте 1981 года жаловался: Борис, кажется, оправился от инфаркта, сегодня должен был отбыть из больницы в санаторий, еще месяц — и, возможно, начнем снова встречаться для работы. Хотя где встречаться… Живу вчетвером с малышом в двухкомнатной, сам понимаешь, каково это. Но Бог милостив, что-нибудь придумаем. Главное, оба мы с Борисом уже старые больные клячи, в доме творчества работать боязно — без жены, чтобы присматривала за здоровьем, насчет возможных приступов и т. д.

<…>

«Из ВААПа пришло извещение на гонорары из ЧССР, ГДР — 162.82, Финляндия (ПнО) — 46.48; США (П22В, ПнО, СоТ, зМЛдКС) — 190.19», — пишет АН брату. Да, зарубежных изданий у Авторов в те годы было немало. Однако иные книги приносили Авторам не только гонорары, но и лишние проблемы. К примеру, ПНВС в нью-йоркском издательстве «DAW» вышел вот таким.

<…>

В этой остроумной, талантливо написанной книге есть и добрая шутка, и беспощадная сатира, и лукавый вымысел. А потому без улыбки читать ее нельзя.

Улыбку иного рода вызывает книга, изданная в Нью-Йорке. Прежде всего, нужно оговориться, что американский читатель знакомится с книгой, как правило, с вынесенных на обложку анонсов, которые должны, по мысли их авторов, заставить каждого покупателя приобрести книгу. А поэтому, если в романе хоть раз упоминается слово «пистолет», можете не сомневаться, что фотография увесистого кольта непременно украсит обложку. Об обнаженных же красотках и говорить нечего.

Не стало исключением из общего правила и издание повести братьев Стругацких. Кажется, что целое скопище монстров и чудовищ слетело на обложку с экранов, на которых демонстрируются фильмы ужасов. Ухмыляющиеся физиономии, оскаленные пасти, фантасмагорическое сплетение перьев, когтей, зубов — это, так сказать, дань сказочному антуражу повести. Вот тебе и веселые чудеса!

Но это — цветочки. А вот и ягодки. Броским красным шрифтом напечатан заголовок «За кулисами секретного советского института колдовства и черной магии!». И далее: «Хорошо известно, что Советы ведут секретные работы в области психической энергии, внечувственного восприятия и так называемого колдовства. Перед вами ставший по ту сторону Занавеса бестселлером роман, написанный двумя советскими учеными, которые одновременно являются известными писателями-фантастами. Этот роман — о совершенно секретном, хорошо охраняемом институте в Соловце, где ведутся интенсивные исследования по обузданию мощи черной магии, чародейства и тайн сверхъестественных человеческих способностей!»

Комментарии к этому тексту не излишни. Прежде всего, нужно отметить, что в нем нет ни единого слова правды.

И сделано это вряд ли по личному указанию главы издательства «ДАУ» (кстати, это аббревиатура его имени — Дональд А. Уолхейм). Извращение истины, откровенная ложь — старая традиция западной журналистики и книгоиздательства. И в полном соответствии с этой практикой в рекламных отделах буржуазных издательств каждый день сотнями пекутся столь же «достоверные», как и приведенный, анонсы.

Признаюсь, смутило меня и слово «занавес», вынырнувшее из давно ушедших времен «холодной войны». Но и оно органично согласуется с позицией издателей повести Стругацких в Нью-Йорке — позицией антисоветизма.

Эта формулировка расставляет все точки над «i». Становится понятным и запугивание американских читателей «сверхсекретными работами русских в области черной магии».

Всё это, впрочем, было бы смешно, если бы не было так грустно. Ведь приведенный пример со сказкой Стругацких более чем типичен. Капитализм за многие десятилетия своего существования довел до совершенства искусство извращения истины. И фантастичность издательского анонса стала намного безудержнее самой лихой выдумки авторов. Куда там магам института чародейства и волшебства!

<…>

Дорогой Аркаша!

Получил твое письмо от 31.03.

Ты прав, я уже в санатории. Самочувствие ничего себе. Жду не дождусь, когда отпустят домой. Осточертели больницы и больные вокруг.

Новости от тебя мне очень нравятся. Ужасно завидую, что ты работаешь с Тарковским, а я тут прозябаю как полное г…

Петя Кадочников написал сценарий зМЛдКС. Как I вариант, на мой взгляд, вполне сойдет. Того же мнения придерживаются редактор и режиссер. Пусть теперь перепишут договор с включением третьего соавтора, выплатят 10 %, и можно двигаться дальше.

Очень хочется работать по-настоящему! Боже, неужто мы теперь до конца жизни так и будем писать сценарии?

Очень тебя прошу: пришли ценной бандеролью 1 экз французского ПнО!

Обнимаю, твой [подпись]

P. S. Леночке и Машке привет!

Дорогой Борик!

Получено твое письмо от 8-го. Рад, что самочувствие у тебя хотя бы и ничего себе. Боюсь только, что снова закуришь, скотина. Это было бы крайне нехорошо. А впрочем, будем уповать на милосердие Всевышнего.

Ну-с:

1. Насчет премии сообщил мне лично Сергей Абрамов, и уж извивался он, как поганая ужака под вилами, и я всё не понимал, в чем дело, пока не открылось с его слов, что есть и еще одна премия, и ее получил А. П. Казанцев «за заслуги перед советской фантастикой». Я-то по малоумию сказал было, что мне-то де какое дело, но потом сообразил, что придется при получении стоять с ним рядом и ухмыляться и еще жать ему руку… тьфу. Ну, ничего не попишешь, 24-го летим в Свердловск большой гопой во главе с Олегом Макаровым, коий является председателем жюри, и будут встречи и речи, и радио и телео, и большой шум. В этом есть хороший момент: ведь у нас в 22-м веке Свердловск — столица Федерации… И как ни говори, а первая в истории премия за фантастику — наша с тобой. (Если эти выползни не придумают какие-либо гадости, я им ни на грош не верю.)

2. Позавчера была официальная встреча с режиссером Бромбергом и с редактором, это по «Чародеям». Придется еще поработать. Правда, требуются теперь голые диалоги, да и схема, предложенная Бромбергом, по чести, лучше, чем у нас, так что не жалко.

3. Насчет Тарковского не завидуй, это очень каторжная и неверная работа, но отступать теперь я не хочу, уж с очень большим триумфом идет по миру наш «Сталкер», только что он имел совершенно восторженный прием в Швеции. Надо бы закрепить позиции.

4. «Боже, неужто мы теперь до конца жизни так и будем писать сценарии?» — раздирательно пишешь ты, и вот тут я подхожу к главному.

Мы здесь посоветовались с семьей и приняли решение переезжать в Ленинград.

Суди сам, здоровье не позволяет нам встречаться редко и намного, а напрашивается стиль встречаться почти ежедневно часа на два-три и много и полезно трепаться. Для этого не годятся дома творчества, для этого надобно жить в одном городе. Примем во внимание, что для наших семейств (для моего, во всяком случае) нет ничего важнее нашей работы. Примем во внимание также, что Москва для меня себя исчерпала, ничего из нее я уже не смогу выжать к нашему удовлетворению, честолюбивые замыслы мои иссякли, общественный пирог мне опостылел, а таких друзей, как у тебя, у меня здесь нет — самый близкий Мирер, а и то с ним виделся в последний раз две недели назад и ничего, не страдаю. Примем также во внимание и самоочевидное обстоятельство, что и к тебе, и ко мне уже стучался солдат веслом в двери[108], и надо бы быть на всякий случай поближе друг к другу: если и не из сентиментальных соображений, то все-таки ближе тебя у меня в этом мире людей нет. Вот такие предпосылки.

Что касается практического исполнения этой мысли, то кое-что уже наклевывается, днями пошлем в Ленинград Машку на день поглядеть на предложенный вариант, утром приедет, вечером уедет, зайдет к Адке, расскажет свои впечатления, послушает советы (иф эни), заодно привезет тебе французского «Сталкера» и заберет твое письмо с твоими предложениями (иф эни), но ты ее не жди, а сразу по получении сего отправь мне письмо с ответом генеральным, возможно, есть какие-либо противопоказания, о которых я не знаю.