Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1978-1984 - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 53

Желаем вам больших творческих успехов.

С уважением

Мл. редактор Т. Журавлева

8 октября Авторы отвечают на это письмо, адресуясь директору издательства Владимиру Десятерику.

Уважаемый Владимир Ильич!

В связи с выходом в свет нашей книги «Неназначенные встречи» просим Вас дать нам возможность приобрести 100 (сто) экземпляров этой книги. (Два месяца назад мы уже обращались к Вам с этой просьбой, но считаем не лишним вновь ее подтвердить.)

А пропо: Мы получили информацию, что, сколь это ни прискорбно, книга неделю назад появилась на черном рынке. С неизменным уважением,

А. Стругацкий Б. Стругацкий

Позже БН писал о выходе сборника.

<…>

Сборник «Неназначенные встречи» вышел в свет осенью 1980 года, изуродованный, замордованный и жалкий. От первоначального варианта остался в нем только «Малыш» — «Дело об убийстве» потерялось на полях сражений еще лет пять тому назад, а «Пикник» был так заредактирован, что ни читать его, ни даже просто перелистывать авторам не хотелось.

Авторы победили. Это был один из редчайших случаев в истории советского книгоиздательства: Издательство не хотело выпускать книгу, но Автор заставил его сделать это. Знатоки считали, что такое попросту невозможно. Оказалось — возможно. Восемь лет. Четырнадцать писем в «большой» и «малый» ЦК. Двести унизительных исправлений текста. Не поддающееся никакому учету количество на пустяки растраченной нервной энергии… Да, авторы победили, ничего не скажешь. Но это была пиррова победа.

<…>

29 октября в «Литературной газете» публикуется статья Вл. Гакова о творчестве АБС, где главное внимание уделяется ЖВМ.

<…>

Можно отметить в повести ряд несомненных удач — так, образ разумного «пса» Щекна-Итрча, по-моему, один из самых интересных в фантастике последних лет. Есть о чем и поспорить по поводу отдельных сцен (вроде диспута Экселенца со своим оппонентом Бромбергом). Заслуживают, вероятно, особого разговора (и, как мне кажется, заслуживали более обстоятельного показа в повести) непростые образы Льва Абалкина и Экселенца. Но резюмирую: в одном Стругацкие остались Стругацкими — предельно обнажили нравственную проблему, приковали к ней внимание — да так, что хочешь не хочешь, а задумаешься. Ведь думать, по Стругацким, — обязанность. <…>

В декабрьском номере «Литературного обозрения» публикуется еще одна рецензия на журнальную публикацию ЖВМ.

В новой фантастической повести братьев Стругацких действие происходит в том далеком будущем, когда народы мира объединились в одну семью и заняты выполнением своей космической миссии — познанием и овладением тайн природы. Зачем же тогда нужна человечеству служба безопасности, возглавляемая шефом со странным прозвищем — Экселенц? И какие могут быть «превосходительства» в обществе полного равноправия? Объяснение — просто: в этом прозвище скрыто несколько ироническое признание прежних заслуг старого мудрого человека: давным-давно он помогал обитателям одной несчастной планеты ликвидировать последствия термоядерной катастрофы под видом тамошнего правителя.

О тех печальных событиях повествовалось в давнем романе Стругацких «Обитаемый остров». Из того же произведения пришел в новую повесть и Максим Каммерер, которому шефом дано ответственное задание — срочно разыскать третьего героя, Льва Абалкина, тайком прибывшего на Землю, — случай беспрецедентный, ибо на Земле уже давно никто и ни от кого не скрывается. Со Львом Абалкиным мы встречаемся впервые, и с ним же в произведение входит новая идея, проблема, мысль, то, что оправдывает появление нового фантастического произведения среди сонма пустых, бессодержательных подделок, где фантастического — только чудовищной величины звездолеты да мелькание разноцветных, как детские шарики, планет.

Было бы слишком накладно излагать весь сюжет в короткой рецензии. Но необходимо читателям сообщить, что Абалкин оказался личностью неземного происхождения, хотя сам он об этом и не подозревает. Именно его выслеживает Максим, словно инспектор угрозыска преступника. Но Абалкин не преступник, он жертва. Подходит срок, в нем срабатывает заложенная от рождения программа: и вот уже не по своей воле он стремится во что бы то ни стало отыскать и заполучить круглый предмет, помеченный тем же иероглифом, который выступает на его руке. Что это за предмет, именуемый в донесениях шефа «детонатором»? Неизвестно. Чья воля руководит действиями незавербованного лазутчика? Воля некоей сверхцивилизации Странников. Что же может произойти, если дать возможность их агентам (Абалкин — один из них) соединиться с «детонаторами»? Какие несчастья обрушатся на голову человечеству в этом случае? Возьмется ли кто-нибудь гарантировать, что их не будет? Следовательно, обороняться? Не допускать Абалкина и его двойников к намеченной ими цели? А еще лучше уничтожить их вообще? Так спокойнее. Но с другой стороны: а вдруг соединение принесет неслыханные открытия, проникновение в неведомые миры? Не трусостью ли тогда станет называться разумная осторожность? Впрочем, я почему-то думаю, что большинство людей сегодня дало бы отрицательный ответ на вопрос, надо ли было развязывать силы атома. Но ведь в сорок пятом кнопка все-таки была нажата…

И вот эта неопределенность приводит к яростным спорам, которые временами могли бы быть несколько посерьезнее… Герои повести спорят о том, допускать или не допускать Абалкина к его цели, уничтожить его или оставить на свободе, жертвовать ли интересами личности во имя всех людей и какое из этих решений может считаться человечным. Находятся сторонники развития науки (и, соответственно, всего человечества) без всяких ограничений. Всё, что может быть открыто, запущено, попробовано, должно быть открыто, запущено, попробовано. Понятно, что обнаруживаются и категорические противники рискованных экспериментов. Я не пишу здесь, как решилась альтернатива в повести. Очевидно, что при недостатке информации неудовлетворительным будет любой ответ. Но в том, собственно, и состоит задача произведения — возбудить в читателе раздумья над судьбами человечества, над великой ответственностью, которую иногда берут на себя люди.

Хорошая фантастика всегда многослойна, ее можно прочитать на разных уровнях и на каждом получить удовольствие и пользу. И в этой повести можно только поплескаться у берега лихого приключенческого сюжета и даже обнаружить подлинные фантастические жемчужины, например, образ голована Щекна, представителя расы говорящих собак. Но можно погрузиться и поглубже и увидеть, что не беспечный мир, изобилующий доступными для всех бытовыми удобствами, изображают авторы, а Землю как носителя идеалов Разума и Добра, — быть такой не всегда просто. На самой же большой глубине обнаружатся контуры фундаментальных философских проблем, о которых, оказывается, можно говорить и в увлекательном фантастическом детективе.

Конец года навевает мысли о дальнейшей работе.

26.11.80

Menzura Zoili

1) В номерах живут Александр Сергеевич, Виссарион Григорьевич (с сыном Иосифом), Лев Николаевич, Михаил Евграфович[98] (фельетон о недостатках коммунального хозяйства).

2) Лаборатория оргтехники Центр. Литинститута: приборы, облегчающие труд писателя: новые модели пишмашинок, диктофоны, электронные словари синонимов, омонимов и антонимов; множительные аппараты с ограничителями. Там и создана Menzura.

3) Типичные прототипы: Саша Рубашкин, Саня Лурье, Миша Демиденко, Чабуа Амирэджиби, Рита Райт-Ковалева или Руфь[99], или И. Грекова.