Тайная сила внутри нас - Норрис Чак - Страница 22

Жизнь приходит к нам с каждым новым днем. Благодаря вращению Земли, каждые двадцать четыре часа приходит новый рассвет, новое начало жизни, совершенно новый день, в котором нам вновь предстоит стать собой и открыть то, что несет нам жизнь.

Эта истина — каждый день является новым началом — проста, но ее применение, жизнь в согласии с ней далеко не так просты. Каждое утро, как только вы открываете глаза, на вас вновь наваливается невероятный груз, иногда в форме воспоминаний о том, что оставил вам день вчерашний, — проблемы на работе, последний срок для какой-нибудь важной встречи, множество мест, в которых предстоит побывать, — а иногда и в самом убедительном образе исполненного энтузиазма и шумного ребенка.

Я никогда не забуду то утро, когда проснулся после поединка каратэ с сильной головной болью и сломанным носом, — мой сын Эрик, которому тогда было три года, начал подпрыгивать на кровати и, разумеется, приземлился прямо на мой нос, вновь раздробив его.

Каждое утро начинается новая гонка всех проблем и ответственных дел, суета нашей памяти. Очень долгое время после гибели моего брата Уилэнда во Вьетнаме воспоминание об этом было моей первой мыслью по утрам, и эти мысли мгновенно выбивало меня из колеи. Я продолжаю думать о нем каждый день, и он остается во мне, когда я просыпаюсь.

Кроме того, в эти дни я часто просыпаюсь, считая, что я снова в Техасе и снимаюсь в «Уокере, Техасском Рэйнджере». Это происходит потому, что я актер. В то далекое утро я лежал со сломанным носом, потому что занимаюсь боевыми искусствами. Эрик появился в этом мире, потому что я муж и отец. Уилэнд и Аарон остаются со мной, потому что я брат. А еще я — писатель, режиссер, любитель гонок по бездорожью и так далее.

Есть поговорка о ношении множества шляп, и действительно — у каждого из нас есть целый шкаф, забитый разнообразными головными уборами. Каждому из нас приходится в течение дня «играть» самые разные персонажи — отца, брата, бизнесмена и друга, — в зависимости от того, что мы делаем и кто находится рядом с нами. Иногда довольно удобно называть все эти роли «шляпами»; это помогает нам осознать, что каждый человек надевает и снимает все эти шляпы и что сам по себе человек представляет собой нечто большее, чем те роли, которые он играет, — он являет собой соединение всех этих ролей, смешанное с воспоминаниями прошлого и надеждами и мечтаниями о будущем. Конечно, иногда те роли, которые нам приходится играть, нам неприятны или, по меньшей мере, не относятся к тем, какие мы выбрали бы для себя сами; в таких случаях лучше всего вспоминать о добрых временах и верить в то, что лучшие времена еще наступят, если мы сможем их сотворить.

Я никогда не забуду 1970 год — год смерти Уилэнда и одновременно тот год, когда мои дела неожиданно пошли вверх. Мне было ровно тридцать, и у меня был новый дом и новая машина — золотистый кадиллак Купе де Вилль, — большой кабинет в здании Унион Банк Билдинг в Торренсе, штат Калифорния, и руководящая работа в крупной компании. Все это появилось у меня благодаря тому, что корпорация в Торренсе купила школы каратэ, которые я основал со своим другом Бобом Уоллом. В категориях движения по лестнице жизни я поднимался вверх и каждое утро просыпался с нетерпеливым ожиданием событий нового дня.

Падение началось лишь три года спустя, когда эта крупная корпорация испытывала финансовые затруднения и продала наши школы другой компании, которая, в свою очередь, перепродала их кому-то, кто искусно умудрился свести их деятельность на нет. Я выкупил школы назад, но после этого внезапно обнаружил, что оказался по уши в долгах. Я проконсультировался с одним бизнесменом, объяснил ему свою ситуацию, и он прошелся по всем числам моей бухгалтерии, проверяя все варианты и возможности, после чего заявил, что поправить положение невозможно. Он сказал, что мне следует объявить о своем банкротстве — другого пути нет.

Это было как раз тем, чего я никак не мог сделать. Подобное заявление шло вразрез с чем-то, сидящим глубоко во мне, чем-то еще более важным, чем моя личная гордость. Я начал сопротивляться. Вскоре был продан кадиллак, и я чуть не потерял дом. Наступил момент, когда я почувствовал, что сдаюсь. Это были трудные времена, и тогда, просыпаясь по утрам, я совсем не был счастлив, вспоминая о дне грядущем.

Но я все равно не допускал негативных мыслей, а когда мне приходилось по-настоящему туго, я обнаруживал, что рядом со мной — мои друзья, которые делали все, что было в их силах. В конце концов, я все-таки добился успеха. И когда я вновь начал карабкаться вверх, я осознал, что преуспел в нескольких смыслах. Я выплатил все свои долги до последнего цента и сохранил свои школы, и это было самым явным и крупным успехом; к тому же мне помогали мои друзья — я получил очевидные доказательства того, что это настоящая дружба, — и я сам лучше познал самого себя, ибо борьба с трудностями четко освещает характер человека.

Возможно, величайшим моим успехом стало то, что я на практике осознал: что если человек стремится к чему-то всем своим сердцем, он обязательно сумеет добиться того, чего хочет, даже если это кажется невозможным, даже если все окружающие открыто заявляют ему, что это невозможно.

Помнил ли я о Дзэн в те трудные дни? Пожалуй, нет, но когда я удерживал свой взгляд сосредоточенным на том, что было прямо передо мной, и не позволял себе погрузиться в негативные мысли, это определенно можно отнести к дзэнскому учению. Хотя многие люди не осознают этого, Дзэн заключается не столько в монашеских медитациях, сколько в деятельности, в решительных действиях в текущее мгновение.

У людей существует определенное нетерпение в отношении Дзэн, боязнь заблудиться в его извилистых рассуждениях, желание быстро перейти к самому существенному, «докопаться до сути». Но если эта суть вам не по душе, помните, что сегодняшний день — лишь один из многих, и независимо от того, насколько трудным он выдался, обязательно наступит завтра: уж это несомненно.

Ваш учитель, ваше искусство

За каждым великим мастером любого искусства, спорта или другого предмета стоит учитель, а этот учитель, в свою очередь, тоже был начинающим учеником, прежде чем стал учителем. Осознание существования традиций и наследия, присутствующих практически в каждом учителе, может служить для нас огромным утешением, поскольку отражает тот факт, что когда-то каждый из нас представлял собой всего лишь новичка и что обучение продолжается всю жизнь, с дошкольного возраста.

Благодаря такой передаче знаний от учителя ученику, который тоже со временем становится учителем, каждое искусство является сменой учителей, преемственностью учителей и учеников, которую во многих случаях можно отследить до самых истоков искусства.

Я вновь вернусь назад, к тому времени, когда я участвовал в состязаниях в боевых искусствах, но уже не мог застать своих соперников врасплох теми приемами, которым научился в Корее. Тогда я решил расширить свой репертуар. Для этого я обратился к другим ведущим преподавателям каратэ.

Одним из них был Нидэтака Нисияма, знаменитый учитель каратэ. Нисияма начал изучать свое искусство в Японии, под руководством Гитина Фунакоси — человека, которого считают основателем современного каратэ, — после чего занимался у Ясу-пунэ Адзато и Тасуцунэ Итосу. В определенном смысле, те комбинации ударов рук и ног, которые я изучил у Нисиямы, передавались из поколения в поколение с самых первых дней каратэ.

Я учился также у Эда Паркера, одного из лучших учителей каратэ в нашей стране и отца современного американского кэнпо-каратэ. Паркер родился на Гавайях и там проходил обучение у Уильяма Чжоу; учителем Чжоу был Джеймс Митосэ, изучавший в Японии кунфу школы Шаолинь, которое в пятом веке разработал буддистский монах, известный как Бодхидхарма, — последний принес в Китай комбинацию йоги и индийского кулачного боя и превратил ее в систему Шаолинь.