Точка зрения (Юмористические рассказы писателей Туркменистана) (сборник) - Меляев Ходжанепес - Страница 42

— Я вас прошу, Курбан-ага, не губите мне жизнь, — сказал он умоляюще. — Найдется щелкопер — фельетон напишет. Как пить дать напишет! Вы, конечно, свалите все на представителя. А мне что делать? Один я и окажусь виновным. Очень прошу вас, Курбан-ага! Перенесите! Неужели вы хотите моих детей лишить куска хлеба?

Махнул рукой председатель и сдался…

Разобрали мы нары и начали в прежнее помещение перетаскивать. Снова три дня с утра до вечера ухлопали.

А когда собрали коконы, подсчитали доходы и расходы, оказалось, что председатель был прав. Овчинка действительно не стоила выделки…

Довлет Эсенов

Усмешки Ёллы Мергена

(перевод И.Александрова)

Много лет тому назад я работал корреспондентом радио. Трудно было тогда нашему брату. Магнитофон, который приходилось брать с собой, мог тащить на себе лишь хорошо накормленный ишак — голодному он был не под силу. О нынешних портативных мы только мечтали.

Однажды получил я задание и поехал в село. С трудом добрался до него только на следующий день к вечеру. На мое счастье, в колхозе была гостиница, хоть и незавидная, но своя. Не знаю, то ли по приказу председателя, которому я пообещал записать его голос на пленку, то ли по собственной инициативе, но ответственный за гостиницу яшули Еллы Мерген встретил меня очень приветливо. Это был смуглый, сухощавый, высокого роста старик, с седенькой бородкой и добрым лицом.

За шестьдесят с лишним лет Еллы Мерген много повидал на своем веку. Оставшись в детстве сиротой, он порядком хлебнул горя от баев и беков. Во время коллективизации одним из первых вступил в колхоз и был его председателем, потом работал в сельсовете и райисполкоме. Привыкший жить общественными интересами, он и сейчас, будучи уже в годах, читал все центральные газеты и журналы, не пропускал литературных новинок. Поэтому, когда разговор заходил о литературе, он тут же вступал в него. Прочитал, мол, стихи такого-то поэта. Молодец, строчки будто из свинца вылил! А на роман такого-то зря потратил время. Чем его читать, лучше прочесть отчет ТуркменТАГа.

Каждое произведение он оценивал по-своему, очень своеобразно.

И ко всему прочему, Еллы Мерген остроумен. Придешь усталый, а послушаешь за чаем его байки — и куда девалась твоя усталость!

На другой день возвращаюсь я вечером в гостиницу и вижу: Еллы Мерген рассказывает, а люди вокруг покатываются от смеха. Наладил я магнитофон и стал записывать. Потом записал рассказы о его приключениях, о разных случаях, поведанных мне его земляками.

Таким образом, пленку, которую привез, чтобы на месте записать репортаж, почти всю израсходовал на Еллы Мергена, на его приключения…

А в редакции «приключение» ждало меня самого. Но не из тех, рассказы о которых я записал на пленку. Мне кое-что записали в трудовую книжку, и запись эту теперь никогда не уберешь.

Недавно я снова побывал в тех краях. Колхозный поселок за это время превратился в благоустроенный агрогородок. Посредине его — уютная гостиница, обставленная прекрасной мебелью. Вокруг — зелень, цветы. Но старика, хозяина гостиницы, уже нет в живых…

Вернувшись домой, я разыскал пленку, которую в свое время почти полностью посвятил Еллы Мергену. Поставил ее.

Слушал, и мне казалось, что мудрый яшули сидит рядом, не спеша рассказывает о своих бесчисленных приключениях, теребит руками редеющую бородку и лукаво посмеивается своим словам. Да, он остался живым…

Как мне стало жаль, что пленка, вобравшая в себя его усмешливый теплый голос, лежит без всякой пользы! И вдруг пришла мысль: а что, если кое-какие из рассказов Еллы Мергена напечатать. Ведь это же самое настоящее устное народное творчество! Так я и сделал.

А вдруг да понравятся усмешки Еллы Мергена читателю!

Что может быть лучше этого!

Еллы был совсем еще молодым, когда его избрали председателем сельсовета. На другой день он сел на коня и решил объехать колхоз. Навстречу ему попали два старых охотника. А охотники, известное дело, народ скромный, хвастаться своими подвигами не любят…

— Когда я был молодым, — сказал один из них, — я на ходу пулей подкову сбивал. Причем ни всадник, ни лошадь этого даже не замечали…

— Подкову сбить проще всего, — возразил другой. — Вот я в молодости стрелял так стрелял! За сто метров пулей гвоздь в стену вбивал. И ни разу не промахнулся.

Еллы понял, что старики решили испытать находчивость молодого председателя.

— Мне, конечно, далеко до вас, яшули, — смиренно сказал он. — Ни подковы срывать, ни гвозди забивать пулей не доводилось. Но я тоже кое-что могу. Видите вон того вороного коня, у которого ка правом ухе комар сидит? — показал Еллы на табун, пасшийся вдали. — Сбил бы я этого комара, а конь и не заметил бы. Да вот жаль, ружье дома оставил…

Старикам молодой председатель понравился. Они переглянулись, и один из них сказал:

— Ого, да ты, оказывается, настоящий охотник!

С тех пор Еллы и получил прозвище «мерген» — «охотник».

Когда Еллы Мерген был еще подростком, в аулах для солдат царской армии собирали тельпеки — мерлушковые папахи. По-видимому, их требовалось очень много, потому что тельпеки снимали с головы каждого встречного. Отняли папаху и у Еллы.

Вместо того чтобы возмутиться или попросить вернуть ему тельпек, Еллы радостно заулыбался.

— Ты что смеешься? — спросил есаул.

— Радуюсь, что наконец-то я от нее избавился. Давно надо было выбросить, да отец не разрешал. Она полна вшей. Вот обрадуется тот солдат, которому она достанется! Ведь ему будет не до войны. Война будет у него на голове…

И снова начал весело смеяться…

Есаул брезгливо бросил тельпек и вытер руки носовым платком. Еллы надел ее и пошел.

Когда Еллы Мерген работал председателем колхоза, в аул приехал хор — капелла областной филармонии. Клуба в колхозе еще не было, и председатель распорядился постелить на поле кошмы, чтобы зрители сидели на них, слушая концерт. Концерт был на редкость неинтересным, и колхозники начали расходиться.

— Бегли, Гуллы, Меред… — Еллы Мерген назвал около десятка имен, — вы должны остаться.

После концерта руководитель хора подошел к председателю, горячо пожал ему руку и сказал:

— Спасибо, большое спасибо, товарищ председатель, что задержали людей до конца и спасли нас от позора. Вы — подлинный ценитель искусства!

— Что же мне оставалось делать? — ответил Еллы Мерген. — Ведь не задержи я их, все кошмы мне пришлось бы самому таскать.

Когда Еллы Мерген был председателем колхоза, председатель райисполкома Каррыев объявил ему выговор — он объявлял их по малейшему пустяку.

Еллы Мерген вины за собой не чувствовал, но возражать, оправдываться не стал. Он нагрузил на ишака три ящика фруктов и винограда и приехал к Каррыеву домой.

— Это дом Каррыева? — спросил он у жены председателя.

— Да, — ответила она.

— Я кое-что привез. Где его жена?

— Я его жена.

— Не шутите, милая, я же хорошо знаю жену товарища Каррыева. Она — светлая, в коротком платье, молодая. Она с товарищем Каррыевым иногда по воскресеньям приезжает к нам в гости. Были случаи, что и ночевали. Я вижу, что ее дома нет, а вам я это оставить не могу, — сказал Еллы Мерген и повез подарки обратно.

Каррыев в тот же день примчался к Еллы Мергену.

— Что вы наделали? — схватился за голову он. — Если вы сейчас же не приедете и не успокоите жену — все пропало!

И увез Еллы Мергена с собой.

На другой день Каррыев отменил несправедливый выговор…