Чарли и Шоколадная фабрика (др. перевод) - Даль Роальд - Страница 5

Его не могло не быть.

Ведь эта плитка шоколада была не хуже любой другой, в которой мог лежать заветный Золотой Билет.

Вот почему взрослые были взволнованы и возбуждены не меньше, чем маленький Чарли, хотя и старались казаться совершенно спокойными.

— Давай, разворачивай свою шоколадку, а то опоздаешь в школу, — сказал дедушка Джо.

— Давно бы уж развернул, и дело с концом! — добавил дедушка Джордж.

— Пожалуйста, мой мальчик, разверни ее поскорей, — проговорила бабушка Джорджина, — а то у меня начинается сердцебиение.

Очень медленно Чарли начал отрывать угол бумажной обертки. Старики наклонились вперед, вытянув свои морщинистые шеи. Потом, словно уже не в силах терпеть, Чарли рванул обертку посередине, и на его колени упала… только светло-коричневая плитка шоколада. Золотого Билета не было и в помине.

— Что ж, — радостно сказал дедушка Джо, — этого следовало ожидать.

Чарли поднял голову, С кровати на него с нежностью смотрели четыре старческих лица. Он улыбнулся вымученной грустной улыбкой, пожал плечами и протянул матери плитку шоколада.

— Мама, попробуй кусочек. Давайте разделим ее на всех.

— Ни в коем случае! — сказала мама.

— Нет! Нет! Ни за что! — закричали взрослые, — Это все тебе!

— Ну, пожалуйста, — упрашивал Чарли, протягивая теперь шоколадку дедушке Джо.

Но никто к ней даже не притронулся.

— Тебе пора в школу, мой милый, — сказала миссис Баккет, обнимая мальчика за худые плечи. — Поторопись, а то опоздаешь.

8. НАЙДЕНО ЕЩЕ ДВА ЗОЛОТЫХ БИЛЕТА

Вечером того же дня в газете, которую покупал мистер Баккет, было объявлено, что найден не только третий, но и четвертый Золотой Билет.

«Найдено еще два Золотых Билета! — вопили заголовки. — Остался только один!»

— Ну что ж, — сказал дедушка Джо, когда вся семья после ужина собралась в комнате стариков, — давайте послушаем, кому они достались.

Мистер Баккет снова начал читать вслух. Он держал газету вплотную к глазам, потому что был близорук, а на очки у него не хватало денег.

«Третий билет был найден мисс Виолеттой Борегард. Когда наш корреспондент прибыл взять интервью у этой удачливой молодой леди, в ее доме царила радостная суматоха: щелкали фотоаппараты, сверкали вспышки, а люди пытались протолкнуться поближе к новой знаменитости. Сама знаменитость стояла на кресле посреди гостиной и держала Золотой Билет в высоко поднятой руке, размахивая им, как будто ловила такси. Она быстро и громко говорила, обращаясь ко всем сразу, однако разобрать ее олова было довольно сложно, потому что во время своей речи она продолжала ожесточенно и неутомимо жевать жевательную резинку: „Обычно я всегда жую резинку, — радостно выкрикивала девочка, — но когда я услыхала про эти билеты мистера Уонка, то решила перейти на шоколадки, просто чтобы попытать счастья. А теперь я, конечно, снова возьмусь за старое. Я обожаю жевать резинку. Я без нее просто жить не могу. Я не вынимаю ее изо рта целыми днями и делаю перерывы только на завтрак, обед и ужин — на эти несколько минут я прилепляю ее за ухо, чтобы не потерялась. По правде говоря, я просто чувствую себя не в своей тарелке, если у меня во рту нет этого маленького кусочка. Честное слово! Мама говорит, что девочке это не к лицу и что ужасно некрасиво, когда челюсти все время ходят взад-вперед. Но она сама хороша. Я тоже могу сказать, что ее челюсти все время ходят взад-вперед еще почище, чем у меня. Но только это оттого, что она орет на меня каждые пять минут“. „Довольно, Виолетта!“ — раздался голос миссис Борегард из угла комнаты, где мать героини стояла на пианино, чтобы ее не раздавила толпа. „Ладно, мамаша, не базарь! — отозвалась дочь.

— А теперь, — продолжала она, снова обращаясь к журналистам, — вам, наверно, будет интересно узнать, что кусок жевательной резинки, который сейчас у меня во рту, я жую уже больше трех месяцев. Это рекорд! Он превышает рекорд, установленный моей лучшей подругой мисс Корнеллой Принзмител. Она просто взбеленилась, когда узнала об этом! Так что этот кусок жевательной резинки — мое самое большое сокровище. На ночь я его прилепляю над кроватью, а с утра — снова в рот. По утрам жуется особенно славно — сперва резинка немного жестковата, но несколько хороших движений челюстями, и она опять становится мягкой. До того как я решила установить рекорд, я меняла резинку каждый день. Обычно я делала это в лифте нашего дома, когда возвращалась домой из школы. Почему в лифте? Потому что мне нравилось прилеплять старую резинку на одну из кнопок. И тогда она приклеивалась на пальцы тем, кто входил в лифт следом за мной и нажимал на эту кнопку. Вот потеха! Какой крик поднимали некоторые из них — особенно женщины в дорогих перчатках! Ах да, я забыла сказать, что просто в восторге, оттого что попаду на фабрику мистера Уонка, и надеюсь, что он, как обещал, обеспечит меня жевательной резинкой на всю жизнь. Ай да я! Ура!“»

— Жуткая девочка! — сказала бабушка Джозефина.

— Какое ничтожество! — добавила бабушка Джорджина. — Попомните мои слова, когда-нибудь эта жевательная резинка встанет ей поперек горла!

— Папа, а кто получил четвертый Золотой Билет? — спросил Чарли.

— Сейчас посмотрим, — сказал мистер Баккет, снова уставившись в газету. — Значит, так: «Четвертый Золотой Билет был найден мальчиком по имени Майк Телик».

— Наверняка еще один урод, могу сказать заранее, — пробормотала бабушка Джозефина.

— Бабушка, не перебивай, пожалуйста! — сказала миссис Баккет.

«В доме у Теликов, — продолжил чтение мистер Баккет, — как и в домах всех других счастливых обладателей Золотого Билета, к приходу нашего корреспондента собралось уже много народа. Однако виновник торжества, молодой Майк Телик, казалось, был только раздражен всем этим сборищем. „Болваны, разве вы не видите, что мешаете мне смотреть телевизор? — сердито кричал он. — Отвалите от меня!“ Этот девятилетний мальчик сидел, вперившись глазами в огромный телевизионный экран, и, не отрываясь, следил, как одна банда гангстеров поливала другую пулеметными очередями. Сам Майк был увешан ремнями и портупеями, из которых торчало не меньше двадцати игрушечных пистолетов всех размеров и разновидностей. Время от времени он выхватывал их и отчаянно палил в воздух. „Эй, потише! — орал он, когда кто-то пытался задать ему вопрос, — Я же просил не мешать мне. Это же настоящий боевик! Клевый фильмец! Я смотрю все подряд, даже разную лабуду, где нет стрельбы. Но больше всего я балдею от фильмов про гангстеров! Это такие крутые ребята! Особенно, когда начиняют друг дружку свинцом, или режутся на ножах, или — раз-раз-раз! — по башке кастетом! Вот это жизнь! Когда вырасту, обязательно буду таким, как они!“»

— Хватит! — резко сказала бабушка Джозефина. — Я не могу больше этого слушать!

— Я тоже — заявила бабушка Джорджина. — Неужели все нынешние дети — такие же выродки, как те, про которых нам пришлось здесь слушать?

— Ну конечно, нет, — с улыбкой сказал мистер Баккет. — Конечно, такие встречаются и, по правде говоря, довольно часто. Но не все, совсем не все.

— Теперь остался только один билет, — сказал дедушка Джордж.

— Да уж, — согласилась бабушка Джорджина. — И конечно, он достанется очередному маленькому негодяю, который его совершенно не заслуживает. Это так же точно, как то, что завтра на обед у нас будет капустный суп!

9. ДЕДУШКА ДЖО ПУСКАЕТСЯ НА АВАНТЮРУ

На следующий день, когда Чарли пришел домой из школы и заглянул в комнату своих бабушек и дедушек, все они громко храпели. Не спал только дедушка Джо.

— Тсс! — прошептал он и знаком подозвал мальчика подойти поближе. Чарли на цыпочках подошел к кровати.

Старик хитро подмигнул внуку и начал одной рукой сосредоточенно рыться у себя под подушкой. А когда эта рука вылезла наружу, в ней был зажат старый кожаный кошелек. Дедушка Джо вывернул его наизнанку, и на одеяло упала шестипенсовая монетка.