Рассказы о привидениях (антология) - Кроуфорд Фрэнсис Мэрион - Страница 50

Бедняга! Я напрасно разрабатывал тактику своего поведения с ним — после той первой ночи в 105-й каюте я его больше не видел.

Я крепко спал, и вдруг меня разбудил громкий шум. Судя по звуку, мой сосед резко спрыгнул со своей койки. Я услышал, как он возится с замком, потом он быстро помчался по коридору, оставив дверь открытой. Корабль немного болтало, и я думал, что услышу, как он споткнется или упадет, но он бежал так, словно спасался от смертельной опасности. Дверь хлопала вместе с покачиванием судна, и меня раздражал этот звук. Я встал, закрыл ее и ощупью пробрался в темноте к своей койке.

Вскоре я снова заснул, но не знаю, сколько времени проспал.

Когда я проснулся, было еще темно, но в каюте неприятно веяло холодом, и воздух пропитался сыростью. Знаете, такой специфический запах морской воды. Я накрылся с головой одеялом и снова задремал, формулируя в уме жалобы капитану корабля и подбирая наиболее крепкие эпитеты. Я слышал, как сосед крутится на верхней койке. По-видимому, он вернулся, пока я спал. Один раз мне показалось, что он застонал, и я решил, что у него морская болезнь. Не особенно приятная мысль, когда лежишь внизу. Тем не менее, я все-таки заснул и проспал до рассвета.

С прошлого вечера качка усилилась, и проникавший сквозь бортовой иллюминатор серый свет менял оттенок с каждым наклоном судна в зависимости от того, поворачивалось оно к морю или к небу. Было слишком холодно для июня месяца. Повернув голову, я взглянул на иллюминатор и, к своему удивлению, увидел, что он открыт настежь. Кажется, я выругался в полный голос. Потом встал и закрыл его. Повернувшись, я бросил взгляд на верхнюю койку. Занавески были плотно задернуты; наверное, мой сосед замерз так же, как и я. Внезапно я понял, что уже выспался. В каюте было неуютно, хотя, как ни странно, сыростью больше не пахло. Сосед все еще спал — прекрасная возможность избежать общения — поэтому я быстро оделся и вышел на палубу. Стоял теплый, облачный день, от воды шел запах машинного масла. Оказалось, что уже семь часов, а мне думалось, что еще очень рано. На палубе я столкнулся с корабельным врачом, который вышел подышать свежим утренним воздухом. Это был молодой человек из Западной Ирландии — огромный парень с черными волосами и голубыми глазами, склонный к полноте; от него веяло бесшабашностью и здоровьем; мне он очень понравился.

— Чудесное утро, — заметил я, чтобы начать разговор.

— Ну, — ответил он, глядя на меня с живым интересом, — может, и чудесное, и в то же время не очень. По-моему, не ахти какое утро.

— Ну что ж, пусть будет по-вашему — утро действительно не очень хорошее, — согласился я.

— На мой взгляд, довольно душно, — продолжал он.

— Зато ночью было очень холодно, — сказал я, — Можете себе представить, когда я проснулся, иллюминатор оказался открытым. Ложась спать, я этого не заметил. И в каюте пахло сыростью.

— Сыростью! — воскликнул он. — Какой номер вашей каюты?

— Сто пятая…

К моему удивлению, доктор вздрогнул и пристально посмотрел на меня.

— В чем дело? — спросил я.

— О… ни в чем, — ответил он. — Просто за последние три переезда каждый раз поступают жалобы от пассажиров этой каюты.

— Я тоже собираюсь жаловаться, — заявил я. — Каюту не проветрили как следует. Безобразие!

— Думаю, с этим ничего не поделаешь, — покачал головой доктор. — Думаю, там кое-что… Нет, я не имею права пугать пассажиров.

— Не бойтесь напугать меня, — успокоил я его. — Я могу выдержать любую сырость. А если заболею, то приду к вам.

Я предложил доктору сигару. Он ее взял и осмотрел критическим взглядом.

— Дело не столько в сырости, — пояснил он. — Хотя могу почти с уверенностью утверждать, что с вами все будет в порядке. У вас есть сосед?

— Да. Ужасный тип, который выскакивает из каюты посреди ночи и оставляет дверь открытой.

Доктор снова бросил на меня странный взгляд, потом зажег сигару и помрачнел.

— Он уже вернулся? — поинтересовался он.

— Да. Я спал, но, когда проснулся, слышал, как он ворочается. Потом я замерз и снова заснул. А утром обнаружил иллюминатор открытым.

— Послушайте, — тихим голосом произнес доктор. — Меня не волнует этот корабль. Мне глубоко плевать на его репутацию. Вот что я собираюсь сделать. У меня просторная каюта, и я готов разделить ее с вами, хотя ничего о вас не знаю.

Меня страшно удивило его предложение. Я не мог понять, отчего он проявляет столь неожиданную заботу о моем благополучии. Кроме того, мне показались странными его слова о корабле.

— Вы очень добры, доктор, — сказал я. — Но я думаю, что еще не все потеряно и каюту можно проветрить, вычистить или что там еще делают. Почему вас не волнует репутация судна?

— Люди нашей профессии редко бывают суеверными, сэр, — ответил он, — но море меняет взгляды. Я не хочу создавать у вас предвзятое мнение и не хочу пугать, но вам лучше послушаться моего совета и переселиться ко мне. Вы или кто-либо другой быстро окажетесь за бортом, если останетесь в сто пятой каюте, — откровенно добавил он.

— Боже правый! Почему? — воскликнул я.

— Потому что в последние три рейса все, кто там спал, в буквальном смысле оказывались за бортом, — мрачно пояснил он.

Признаюсь, его сообщение меня напугало и отнюдь не обрадовало. Я внимательно посмотрел на доктора, думая, что он шутит, но он выглядел совершенно серьезным. Я тепло поблагодарил его за предложение, но отказался, сказав, что собираюсь стать исключением из правила и, в отличие от других пассажиров, путешествовавших в этой каюте, не намерен прыгать за борт. Он ничего не ответил, только помрачнел еще больше и намекнул, что я, возможно, еще передумаю. Мы отправились завтракать. В ресторане собралась лишь незначительная часть пассажиров. После завтрака я зашел в каюту за книгой. Занавески над верхней полкой были все так же плотно задернуты, оттуда не доносилось ни звука. Вероятно, мой сосед еще спал.

За дверью я встретил стюарда, в обязанность которого входило заботиться обо мне. Он шепотом сообщил, что меня хочет видеть капитан, и тотчас убежал, словно опасаясь моих расспросов.

Я направился к каюте капитана. Он меня ждал.

— Сэр, — обратился он ко мне, — я хочу попросить вас об услуге.

Я ответил, что готов выполнить любую его просьбу.

— Ваш сосед по каюте исчез, — сообщил он. — Нам известно, что прошлой ночью он рано ушел спать. Вы заметили что-нибудь необычное в его поведении?

Я был ошеломлен, услышав вопрос, в точности подтверждавший опасения доктора, о которых он говорил всего полчаса назад.

— Надеюсь, вы не хотите сказать, что он упал за борт? — спросил я.

— Боюсь, что так, — ответил он.

— Самое невероятное… — начал я.

— Почему? — прервал меня капитан.

— Значит, он четвертый? — воскликнул я.

В ответ на его следующий вопрос я объяснил, не называя доктора, что слышал историю о сто пятой каюте. Моя осведомленность его очень огорчила.

Я рассказал ему о событиях прошлой ночи.

— Ваша история, — ответил он, — почти полностью совпадает с рассказами соседей тех троих. Они также соскочили с кровати и бросились бежать по коридору. Вахтенный видел, как двое из них прыгнули за борт; мы остановили корабль и спустили шлюпки, но так их и не нашли. Однако никто не видел и не слышал пассажира, который пропал прошлой ночью, — если он и в самом деле пропал. Стюард — человек суеверный, у него возникли дурные предчувствия, поэтому утром он решил его проведать и увидел, что койка пуста, а вещи лежат там, где тот их оставил. Стюард — единственный человек на борту, который знает, как он выглядит. Он искал его повсюду, но пассажир исчез! Так вот, сэр, я прошу вас сохранить это обстоятельство в тайне от всех остальных пассажиров; я не хочу, чтобы за моим судном закрепилась дурная слава, — ничто так не вредит репутации океанских лайнеров, как истории о самоубийствах. Вы можете выбрать любую из офицерских кают, включая мою собственную, и поселиться в ней до конца поездки. Справедливая сделка?