Степан Сергеич - Азольский Анатолий - Страница 19

Утром он вспомнил о встрече с Шелагиным. С курсантства осталась привычка к физзарядке. Виталий потрудился с гантелями, приоделся — уже совсем тепло, можно переходить на плащ, галстучек, так и быть, несерьезный, риска никакого, в НИИ-I союзного значения прогульщиков и пьяниц все равно не берут. Он на такси подкатил к светлому в сплошных окнах зданию НИИ, беспечно потолкался в отделанном мраморном холле, почитал объявления и, переложив шляпу в левую руку, независимо вошел в кабинет Баянникова.

— Степан Сергеич Шелагин предложил мне зайти к вам, моя фамилия Игумнов, документики мои, мягко выражаясь, не того…

— Присаживайтесь. Рад вас видеть. — Баянников любезно приподнялся, протягивая холеную руку. — С документиков и начнем. Все остальное мне известно.

Внутренне усмехаясь, читал он характеристику. Одного взгляда достаточно, чтобы убедиться в лживости и противоречивости «документика», он даже не подписан начальником отдела кадров, только начальником лаборатории.

Составляли его обдуманно, выверяя каждое слово, по стилю некоторых выражений можно представить себе автора, человек он, безусловно, умный и настойчивый.

Отделы кадров так безапелляционно не пишут, их набор слов ограничен, они никогда не констатируют отрицательные данные, а прибавляют «не» к положительным. Получается мягко и бездоказательно. Распоследний негодяй уходит с работы, официально обесчещенный весьма невинным качеством: «Не принимал активного участия в общественной работе».

Виктор Антонович с некоторой грустью отложил бесценную характеристику.

Эх, если б можно было так писать, не боясь ничего и никого! Сколько людей вылетело бы с работы, людей ничтожных и мелких!.. Редкий документ, читать его — сплошное удовольствие.

Приятному течению сладких мыслей мешал сам Игумнов — ведущий инженер В.А.Игумнов, 1930 года рождения, русский, член ВЛКСМ, военнообязанный. С пресыщенной улыбочкой осматривал он кабинет, нагромождение сейфов и телефонов. Это и есть знаменитый научно-исследовательский институт союзного значения?..

— Вы не пьете? — спросил Баянников. Чуткий нос его уловил запах давнишнего алкоголя.

— Пью, — радостно признался Игумнов. — А что — вы пьющих не берете?

— Берем, берем, — успокоил его Виктор Антонович. Инженер начинал ему нравиться. — Дело обстоит так, Виталий Андреевич… Документик ваш я припрячу… для потомства. Есть у нас не занятые должности старших и ведущих инженеров. Не знаю, кому вы придетесь по нраву… Боюсь, что справки о вас наводить станут. Я бы вам предложил несколько иное направление. Впоследствии его можно изменить, но сейчас оно наиболее, по-моему, приемлемое для нас…

Иметь самостоятельный, крупный участок работы в любом случае почетно. К тому же над вами будет один лишь директор НИИ… Полная автономность, необычайный простор для деятельности…

Игумнов подобрал ноги, выпрямился, сухо щелкнул вопросом:

— Что именно?

Баянников медлил… Согласится или не согласится? Уже второй год важнейший цех завода — монтажно-сборочный, или выпускной, — работал без хозяина, без начальника цеха. Много их сменилось на этом посту, ни об одном не осталось доброй памяти. Самого первого уличили в примитивнейшей краже радиоламп и с треском уволили, заставив уплатить колоссальную сумму.

Последнего перевели в макетную мастерскую начальником — этот, беспартийный, ни за что не соглашался оставаться в цехе после пяти вечера, убегал куда-то, махнув чемоданчиком, говорят, встречать жену в проходной соседнего НИИ.

Между первым и последним пролегал период, наполненный правлением высокообразованных и опытных людей, это были работники главков и министерств. Время от времени там происходила реорганизация, сокращение административно-управленческого аппарата. В цех приходил оказавшийся лишним начальник отдела главка, радовал всех глубоким знанием законов производства, манерами крупного руководящего деятеля, авторитетным голосом, умением толково повещать с трибуны. Но — странное дело! — поруководив три-четыре месяца, начальник убеждался в своей неспособности выполнять ежемесячно программу, переругивался с рабочими. Страсти в главке к тому времени шли на убыль, вместо упраздненного отдела там создавался другой, начальник и впрямь был незаменимым, его возвращали, а в цехе освобождалось место для следующего. Баянникова на всех совещаниях корили за «неупорядоченное руководство цехом». Короче, требовался знающий инженер на эту должность, человек с дипломом и хотя бы с небольшим стажем работы.

— Начальник основного, выпускного, цеха завода, второго цеха, как мы его называем, — осторожно сказал Виктор Антонович. — В нем производится сборка, монтаж и регулировка выпускаемой радиоаппаратуры. Завод опытный, создает приборы по чертежам НИИ… Вы, по существу, будете заместителем директора НИИ по производству. Поработаете несколько месяцев, приглядитесь.

Понравится — останетесь, нет — перейдете в НИИ. Согласны? В денежном отношении мы вас не обидим…

Он подавал слова легко, небрежно, убеждал тоном своим в не такой уж значимости предлагаемой работы: с ней любой справится.

— Я согласен. — Виталий разжал зубы. — Что еще от меня требуется кроме анкеты и заявления?

— Пустяки: две фотокарточки пять на четыре.

Виталий положил их на стол. Он согласился бы с любой должностью в этом НИИ. Перспективно и заманчиво. Пора кончать проводы собственной исключительности. Надо вгрызаться в жизнь. Смешно: двадцать пять лет — и уже на бобах.

— Погуляйте в холле, я постараюсь немедленно подписать приказ.

Виктор Антонович без стука, без кивка секретарши нарушил уединение директора НИИ и опытного завода Анатолия Васильевича Труфанова.

— И кого ты мне только подсовываешь? — удивился директор, изучив «документик». — Карьерист, рвач, кляузник, неуч, грубиян, прогульщик и пьяница… Нет, такие мне не нужны.

Считая вопрос решенным, он полез за чем-то в стол, но Баянников хорошо знал своего шефа, знал, что шеф охотнее работает с людьми, чья репутация подмочена. С такими людьми Труфанов сворачивает горы, с такими людьми и Баянникову работать легче.

— Подумай, Анатолий, подумай… Характеристика — это еще не все, да она, между нами говоря, ложь от начала до конца.

Труфанов исподлобья, продолжая копаться в столе, глянул на него.

Медленно задвинул ящик.

— Парень-то ничего?

— Вполне.

— Потянет?

— Свободно.

— С народом управится?

— Запросто. Язык у него подвешен. Это тот самый Игумнов, который… — Баянников, по-дружески наклонившись, прошептал что-то в ухо директору Директор НИИ и завода смеялся редко, чувства утаивал, не позволял им выглядывать. Но когда ему напомнили уже дошедшее до него ругательство, он расхохотался.

— Так это тот? Ну, удружил, Виктор, ты мне… Такого матерщинника…

Ладно, бери.

24

По холлу, косясь на Игумнова, расхаживал Ефим Чернов, старший мастер цеха. В периоды междуцарствий он автоматически становился начальником, в эти месяцы завод выполнял планы. Баянников подвел его к Игумнову, познакомил.

Увидев, что новенький одних с ним лет, узнав, что Игумнов пришел с улицы, а не из главка, старший мастер погладил мушкетерские усы и предупредил:

— На нашей работе нужны нервы.

Когда подошли к заводскому корпусу, продолжил пояснения:

— Первый этаж — механический цех. Сплошная пьянь. — Указал пальцем выше. — Второй этаж — инструментальный цех и часть механического. Пьянь с вывертами. Третий этаж — тарный цех, гальваника и малярка. Сюда не ходи: измажешься. — Палец поднялся еще выше. — Твой, монтажно-сборочный. Здесь — все вместе взятое и возведенное в квадрат.

Цех походил на актовый зал обычной московской школы. Справа от входа кабинет начальника цеха, против кабинета — склад комплектующихся изделий.

Запах расплавленной канифоли чувствовался еще на лестнице. Блоки монтировали за длинными столами, рабочие сидели в белых халатах. Слева от прохода участок сборки, здесь легонько постукивали молоточками. Чуть подальше наматывали катушки трансформаторов. Правый дальний угол огородили стеною из оргстекла.