Прошлые жизни детей. Как воспоминания о прошлых жизнях влияют на вашего ребенка - Боумэн Кэрол - Страница 67

Распознавать факты и чувства

Научиться распознавать необходимо для того, чтобы определить характерные черты истории. Какой период прошлой жизни вспоминает ваш ребенок? Был ли он тогда взрослым или тоже ребенком? Каков был его пол? Была ли у него семья? Какие травматические переживания изменили его жизнь? В каком возрасте наступила смерть? Вы должны узнать как можно больше информации, пока у ребенка длится прозрение.

Старайтесь понять чувства, охватывающие ребенка во время рассказа. Грустит он или счастлив, испуган или радостно возбужден? Может, он испытывает отчаяние, раскаяние или чувство вины? Слезы часто указывают на грусть, но отнюдь не всегда. Они могут быть индикатором любого глубокого чувства, прорывающегося на поверхность, – даже радости. Эмоции являются лучшим указателем той силы, с какой память о прошлом воздействует на нынешнюю жизнь. Сильные эмоции свидетельствуют о том, что причина воспоминаний еще жива в вашем ребенке, и подскажут вам, как следует реагировать на рассказ. Если он рассказывает вам свою историю бесстрастным, холодным тоном, эмоциональный заряд, скорее всего, слаб. Но если ребенок во время рассказа плачет, глубоко расстраивается или приходит в отчаяние, значит, чувства из прошлого все еще имеют власть над ним и искажают сегодняшнюю реальность.

Обращайте внимание на то, в каком времени употребляются глаголы в рассказе. Это может быть дополнительной подсказкой того, как ребенок переживает воспоминание. Говорит ли он так, словно знает, что все это происходило в прошлом? Например: «Моя мама любила зачесывать волосы наверх, чтобы выглядеть особенно хорошенькой». Или он говорит так, как будто события происходят в настоящем? «Моя настоящая мама живет в Билокси». Иногда, когда рассказ разворачивается, изменение употребляемого времени может указать вам, где находится ребенок в процессе воспоминаний и до какой степени ему удалось освободиться от прошлого.

Если ребенок упомянет смерть, сосредоточьтесь на событиях, ее окружающих. Задайте вопросы такого типа: «Как ты умирал?», «Кто был с тобою рядом, когда ты умирал?», «Что случилось сразу перед тем, как ты умер?». Старайтесь использовать также открытые вопросы: «Что произошло потом?», «Что ты тогда ощущал?», «Что ты тогда думал?». Старайтесь выудить как можно больше информации из своего ребенка, чтобы понять, какие незавершенные дела остались с момента смерти. Мягко говорите со своим ребенком, старайтесь, чтобы ваш голос звучал спокойно, уверенно. Если ребенок противится такому типу опроса, не настаивайте.

После того как ребенок расскажет вам все, что мог, о моменте смерти, спросите его: «Сразу после того, как ты умер, что происходило?» Возможно, вы будете вознаграждены подробным рассказом о путешествии сквозь все стадии бардо и посещении Небес. Или ваш ребенок может просто ответить: «А затем я пришла к тебе». Проследив весь переход от смерти в прошлой жизни к рождению в этой, ваш ребенок может впервые осознать, что с прошлой жизнью покончено, что он попал в следующую жизнь. Возможно, именно это понимание требуется ему, чтобы распрощаться с проблемами прошлого и утвердиться в нынешней реальности. Самое осознание может нейтрализовать эффект незавершенности прошлой жизни. Помните, что не обязательно узнавать имена, названия и даты, чтобы определить значение воспоминания. Имена и даты не важны для значимости прошлой жизни, и дело не в доказательствах. Не слишком допытывайтесь подобных сведений, так как, если ребенок этого не помнит, он может решить, что в его рассказе что-то не то, и запнется на середине, блокируя поток сознания. То же относится и к кажущейся непоследовательности при описании деталей и историческим неточностям. Не исправляйте ребенка, если вы найдете несоответствия в его рассказе. Пусть продолжает говорить без ваших комментариев. Заостряя внимание на кажущихся несуразицах, вы можете разрушить всю тонкую паутину воспоминаний, которая только начинает разворачиваться перед вами. Сосредоточьтесь, лучше, на полном рисунке рассказа, постарайтесь распознать те эмоции, которые за ним стоят.

Вот за чем еще следует внимательно следить. Не пропустите того мгновения, когда воспоминание окончено. Вы заметите это по выражению лица, когда ваш ребенок снова превращается в игривого шалуна. Или вы ощутите смещение энергии, которое произойдет между вами. Когда транс закончился, вы бессильны продлить его. Так что и не пытайтесь. Если еще не все сказано, будьте уверены, что воспоминания еще появятся.

Сэйджив (Часть первая)

Этот случай прекрасно демонстрирует нам то, как мать сумела воспользоваться вопросами, чтобы узнать факты из прошлой жизни своего сына.

Свою первую встречу с Илоной на пикнике у моей сестры я описала в предыдущей главе. Неделей позже ее сын, Сэйджив, начал рассказывать о своих прошлых жизнях. Единственное, что знала Илона о воспоминаниях из прошлых жизней, – всего лишь то, что ей удалось почерпнуть из моего рассказа о Чейзе. Но воспользовавшись своими инстинктами и здравым смыслом, а также задавая закрытые и открытые вопросы в правильной пропорции, Илона смогла узнать, что ее сын говорит действительно о воспоминаниях из прошлой жизни, и проследить за естественным ходом истории.

Благодаря непрерывности воспоминаний Сэйджив скоро пережил катарсис, изменивший его жизнь.

Однажды вечером я и Сэйджив, которому было четыре с половиной года, выехали в город, чтобы купить пиццу на ужин. Мы редко выезжали с ним наедине, так как кроме Сэйджива у меня есть еще два ребенка. Он сидел со мной на переднем сиденье и вдруг произнес: «Когда мне было три года, моя мама обычно укладывала меня спать прямо в машине». Это заявление показалось мне странным, так как я никогда этого не делала, но я тут же спросила: «Это была наша машина?»

«Да, она была такой же, но верх был другой, – и он указал на потолок. – В ней не было ни окон, ни потолка». Я решила, что он говорит о машине с откидывающимся верхом. Затем он сказал как бы хвастливо: «У моего папы была скоростная машина».

Это было уж очень странно, так как он никогда не называет своего отца «папа». Мой муж еврей, и дети называют его «Абба», что по-еврейски значит «папа». Я так удивилась, что тут же выпалила: «Твой папа?»

Он ответил: «Ага», но, кажется, был столь же растерян, как и я.

«Ты имеешь в виду Аббу?» – сказала я.

«Нет, – настаивал он на своем, – папу».

«Ладно, – подумала я, – интересно, куда это все зайдет?» Его лицо оставалось серьезным, и он явно ничего не придумывал. Дети совершенно прозрачны. Когда они начинают сочинять, все сразу видно по глазам. Я тут же слышу по характеру голоса, когда он произносит нараспев: «И тогда лягушка... у...у...у». Но сейчас он смотрел вниз, а его лобик был наморщен в глубокой концентрации. Он действительно старался вспомнить. Каждый раз, когда Сэйджив был готов произнести следующую фразу, он поднимал глаза, в которых читалось удивление, словно говоря: «Да, это так». Он действительно испытывал счастье, что мог что-то вспомнить и выразить это. Любопытно, у Сэйджива обычно ее проблемы с речью. Он забывает слова и затем чувствует растерянность, когда не может выразить свою мысль. Но сейчас or концентрировался, и слова сами приходили ему на язык.

Чтобы не прерывать ход беседы, я спросила у него: «Были ли у тебя братья или сестры?»

«Нет», – ответил Сэйджив. «Сколько лет тебе было, когда это произошло?» «Три».

Я почувствовала, что между нами установилась особая связь, и мне не хотелось задавать вопросы, которые могли бы нарушить ее. Я просто хотела получить от него информацию в этот момент. Я хотела узнать о том, где он сейчас находится и куда он пытается продвинуться и как я должна говорить с ним как мать: серьезно или нет. Но я почувствовала, что речь идет о чем-то вполне реальном. И продолжала вести машину! Итак, я ехала как ни в чем не бывало и задавала вопросы обычным тоном.

Я спросила его, где он жил, и, когда Сэйджив ответил: «Не знаю», я поставила вопрос по-другому – поинтересовалась, жил ли он в деревне, в пригороде, где мы живем сейчас, или в городе.