«Третий ангел вострубил...» (сборник) - Фишкин Михаэль - Страница 10

Соколова несло. Употребив всю свою эрудицию, он припомнил события из отечественной истории и истории минувшей войны, когда только принятые «на грудь» сто грамм спасали положение. Ему удалось убедить капитана прикоснуться к заветной фляжке, из которой он тоже отхлебнул приличный глоток. Он предлагал все новые и новые тосты, жестами прося Михаила наполнить опустевшую фляжку, и лейтенант опорожнил туда еще одну бутылку водки, вынутую из носилок. Соколов не пьянел, чего нельзя было сказать о капитане. С трудом успев выяснить место, где капитан квартировался, Соколов продолжал уже разговаривать один. Виталий Евгеньевич больше не отвечал ему ― он мирно похрапывал, раскинувшись на переднем сиденье.

Доехав до упомянутого ранее капитаном места ― небольшого дома, притулившегося на самом краю деревни, доктора взвалили Виталия Евгеньевича на плечи и постучали в дверь избы. Им открыла невысокого роста пожилая женщина. Приятели занесли капитана в дом и положили его на кровать. «Ишь как умаялся-то, сердешный!» ― жалостливо произнесла хозяйка.

Глава 4

На ночном оперативном совещании в штабе батальона появилось несколько незнакомых лейтенанту лиц. Одним из них был молодой майор в форме военно-воздушных сил. Он внимательно рассматривал людей, сидевших в палатке, и почему-то дольше всего задержал свой взгляд на лейтенанте Векслере.

«Откуда здесь у нас представитель авиации? Может, он имеет отношение к разведывательным вертолетам?» ― подумал лейтенант.

Михаил также обратил внимание на молодого капитана с приколотым к гимнастерке орденом Красной Звезды. Выражение лица его было подавленным. Слушая комбата, он смотрел на земляной пол палатки и не задавал вопросов. Когда все закончилось и люди стали расходиться, капитан обратился к Михаилу:

– Доктор, нет ли у вас какого-либо средства от кашля.

В зоне кашель не был чем-то редким, и о причине его было судить трудно. Но, скорее всего, кашель вызывала вдыхаемая радиоактивная пыль.

– Конечно. Пойдемте в мою палатку, что-нибудь для вас найдется, ― сказал лейтенант.

Михаил предложил вошедшему офицеру сесть на единственный в палатке стул. Копаясь в картонных коробках в поисках лекарства, доктор обратился к капитану:

– За что вам дали этот боевой орден в мирное время?

Петр Володин ― так звали капитана ― ответил не сразу. После почти минутной паузы он, не спеша, начал свой рассказ.

– Семь лет назад, сразу после окончания военного училища, меня отправили командиром роты в одну из воинских частей на нашей южной границе. Не прошло и двух недель как нашу часть перебросили в приграничный Афганистан. Однажды вечером мы возвращались в Кабул после выполнения задания. Наша колонна двигалась по ущелью, над которым нависли несколько домов афганской деревни. Вот тут-то нас и ждали моджахеды… Перекрестным автоматным огнем «покосили» ребят, сидевших на бронетранспортерах. Убило и командира. Я принял командование на себя. С четырьмя танками мы поднялись на холм, развернули башни танков и пошли тараном на их глинобитные постройки. Все и всех сравняли с землей, ни один не ушел! В течение получаса все было кончено.

– Ну а как вам ситуация здесь? Есть что-то общее? Мы ведь здесь тоже вроде как на передовой.

– Невозможно сравнить! Там тебя могли убить или тяжело ранить. Но если этого не произошло, то ты остался цел и невредим, если, конечно, не считать определенной психологической травмы. А здесь мы как лабораторные крысы в клетке: ни за пеньком не скрыться, ни за кусточком не спрятаться. И танки тут не помогут!

«Да ― подумал Михаил, ― он прав. Тут, в Чернобыле, в тебя каждую секунду стреляет невидимый и неощутимый, но от этого еще более страшный, враг, который поселяется в костях твоего скелета и во внутренних органах, медленно уничтожая тебя изнутри. Имя ему ― Радиация. И происходит это непрерывно днем и ночью в условиях, казалось бы, нормальной человеческой жизни, когда ты работаешь или спишь, принимаешь пищу или беседуешь с товарищами. От него действительно невозможно скрыться! Все нормальные люди только и думают о том, как бы вырваться из этого ада. Но убежать невозможно. Тебя обязательно поймают, и статью за дезертирство пока еще никто не отменял. Единственным легальным способом покинуть это гиблое место является получение максимально допустимой дозы облучения, определенной начальством в двадцать пять рентген. Поэтому люди стремятся как можно быстрее набрать эту максимальную дозу и избавиться от этого кошмара».

– Вы правы. Здесь все по-другому. Тут время нахождения в зоне прямо пропорционально ущербу, наносимому здоровью, но, к сожалению, вырваться отсюда не во власти простых людей, одетых в солдатские гимнастерки. Ведь дозы ― расчетные, и записывает их ― командир. Ты можешь сознательно сесть на кусок графита и «одним ударом» набрать все очки, но командир никогда не запишет тебе преднамеренного облучения, потому что это тоже своего рода дезертирство. Размер записанной дозы, а значит, и срок твоего предполагаемого освобождения, напрямую зависит от степени твоей преданности и повиновения начальству. В зоне аварии мобилизованным не нужны деньги: здесь нет магазинов и солдатских продуктовых палаток. На наших глазах возникла новая чернобыльская валюта ― так называемый, записанный рентген. Наше здоровье, наша жизнь оценивается этой валютой! За нее многие готовы выполнять любые прихоти начальства… Записывание дозы стало эффективным рычагом воздействия на людей, средством поощрения и наказания! Ладно. Хватит об этом: что-то я разговорился. Вот ваши таблетки от кашля. Принимайте их три раза в день до еды. Должно помочь.

– Доктор, если можно, еще один вопрос. Как раз перед направлением сюда в зону, я познакомился с девушкой. Мы собирались пожениться и завести детей. Теперь в связи с создавшейся ситуацией я не уверен, что дети родятся здоровыми, а не мутантами. Я не знаю, как мне быть.

У Михаила больно кольнуло в сердце. Капитан смотрел на него со страхом и надеждой. Гася в себе все эмоции, доктор Векслер постарался успокоить собеседника:

– Я думаю, что не так страшен черт, как его малюют. По крайней мере, в этом вопросе. В отличие от женщины, которая расходует банк яйцеклеток, заложенный при ее рождении, у мужчины каждые сорок дней образуются новые половые клетки. Эти новые клетки, сформированные уже после прекращения действия повреждающего агента, являются совершенно нормальными. Действительно, радиоактивные изотопы накапливаются в костях, печени, щитовидной железе и кишечнике, но радиус излучения этих изотопов микронный, и они не влияют на отдаленно расположенные половые железы мужчины и, следовательно, на здоровье его потомства. Так, что нет причины тревожится по этому поводу, товарищ капитан!

После ухода гостя Михаил вышел из палатки медпункта. Он недавно бросил курить, чтобы не подвергать двойной опасности свои легкие. Сейчас так не хватало заветной сигареты! Над лагерем раскинулось черное украинское небо с далекими мерцающими звездами. «Буду ли я когда-нибудь снова счастлив?» ― подумал лейтенант.

Глава 5

Колонна грузовиков по дороге на станцию двигалась очень медленно, не превышая разрешенных тридцати километров в час. По обочинам дороги то тут, то там валялись сплющенные и искореженные скелеты бетоновозов. Эти груды железа, издали казавшиеся громадными доисторическими чудовищами, были памятниками недавним событиям. Тут всего несколько недель назад, в первые дни после аварии, на громадной скорости неслись автобетономешалки. Узкая дорога едва позволяла разъехаться двум большим машинам, выполнение же этого маневра на скорости почти неминуемо вело к фатальному столкновению. Однако на эти гонки со смертью была своя причина. Водителям грузовиков было обещано заплатить по двадцать пять рублей за каждую машину, доставленную на станцию. Разрушенный каркас четвертого блока больше не мог защитить грунтовые воды от попадания в них, а через них ― в Припять и в Днепр, радиоактивной заразы. Необходимо было срочно создать бетонное покрытие территории станции, которое легче чистить и контролировать. Чтобы заставить водителей бетоновозов работать с максимальной эффективностью им добавляли по двадцать пять рублей за каждый привезенный на станцию грузовик с бетоном. Это был отличный стимул при месячной зарплате водителя в сто пятьдесят рублей. В погоне за деньгами водители успевали сделать до десяти рейсов в день! Не была учтена только ширина дороги. Не имевшие возможности на большой скорости свернуть, грузовики врезались друг в друга. Трупы водителей забирала скорая помощь, а останки машин бульдозеры стаскивали на обочину дороги, но это не останавливало возбужденных легким заработком водителей. И все повторялось вновь, пока спустя неделю не появился приказ о тридцатикилометровом ограничении скорости движения. Руководители ликвидации последствий аварии почему-то любили цифру тридцать: тридцать километров в час, тридцатикилометровая зона отселения. Форма и, следовательно, размеры этой зоны очерчивались циркулем, а радиоактивное заражение распространялось по эллипсу, в тысячу раз превышая эту цифру.