Друзья с тобой: Повести - Кудряшова Светлана Владимировна - Страница 25

А пока мы с котом Степаном вдвоем вечеряем и ждем вешних дней, ждем тебя, цветочек лазоревый. Степан изленился и перестал мурлыкать. Верно, по тебе скучает.

Будь же умницей, Федюшка. Не забывай и не печаль свою старую бабушку — отписывай чаще. А она желает тебе здоровья богатырского, удачи и молодечества. Почитай родителей, уважай товарищей.

Вечно любящая тебя твоя бабушка Марфа Тимофеевна. Кланяйся низко Тамаре Аркадьевне и целуй отца своего Николая Егоровича».

Разогнали письма черные тучи. Посветлели глаза, залучились по-обычному. А вот и солнышко из-за туч выглянуло — улыбнулся Федя, прошептал:

— Спокойной ночи, бабушка!

Заснул Федя с бабушкиным письмом в руках. Снились ему родные северные леса, Тойво и его собака Кирюшка. Тойво рассматривал следы на снегу, потом они долго шли по следу. Кто-то звал Федю в лесу. Он остановился, прислушался. Да это отец! Федя побежал ему навстречу и… проснулся.

Была глубокая ночь. Никаких звуков не доносилось ни со двора, ни с улицы. Федя раскрыл сонные глаза, сразу же вспомнил горький разговор с Тамарой Аркадьевной, вздохнул и отвернулся к стенке. Скорее заснуть и снова вернуться в тайгу к Тойво и Кирюшке. Вдруг он услышал голос Тамары Аркадьевны. С кем это она могла говорить ночью? Жалуется на него. Рассказывает про Ермиловнин сарай…

— Потише, -глухо произнес голос отца.

Федя вскочил с постели в смятении: отец дома! Он хотел бежать к нему, но услышал жестокие слова:

— Он стал вором.

Федя остановился и долго стоял в темноте босиком, в майке и трусиках.

Он стал вором! Так сказала Тамара Аркадьевна. Но почему отец молчит? Почему он молчит? Разве он согласен с ней?

Отец молчит, а говорит Тамара Аркадьевна. В ее голосе слышны слезы. Она просит, умоляет отца отвезти Федора к бабушке. Хоть на время, пока она подумает, решит, как дальше его воспитывать. Мальчишка сбивается с пути, он не слушает ее, смотрит волчонком. Не знает она, как, с какой стороны к нему подойти. Отец в беспрерывных полетах. Пусть поживет Федя у бабушки; ее он любит, слушается.

«Папа сейчас скажет… Он сейчас скажет! «Больше всего на свете я люблю Рыжика!» — ждал Федя всем сердцем отцовской защиты.

Но отец молчал. У Феди потемнело в глазах. Он упал на постель, уткнулся лицом в подушку и горько заплакал.

Проснулся Федя раньше обычного. Но завтракать не стал и уроки не повторил. Он тихонько прокрался мимо дивана, на котором спал отец, осторожно закрыл за собой дверь и спустился с крыльца.

За ночь подморозило. Ясное небо обещало погожий день. Соблазнительно свисали с ворот и заборов длинные крепкие сосульки. Но если человеку горько, его не прельщают сосульки, какой бы величины они ни были. Он идет и думает свою невеселую думу.

Мелькнула впереди голубая пушистая шапочка, раздался веселый смех. Это выбежала из ворот Симочка и громко радуется морозному утру.

— Доброе утро, Федя-медведя! Спорим: прокачусь по луже и не упаду!

И она лихо мчится в маленьких новых валенках по ровному льду.

— Ага? Не упала! А я и на коньках могу!

Симочка подошла ближе.

— Ты чего?

— Ничего.

— Нет, не ничего! — хмурится Симочка.

Федя насупился, отвернулся, но она велела ему сейчас же все рассказать. И он покорно начал свою печальную повесть. Да откуда ни возьмись появился Лешка Кондратьев и закричал:

— Привет!

Лешка парень, конечно, хороший, но рассказывать при нем о событиях минувшей ночи почему-то не хотелось, и Федя замолчал. Втроем они направились в школу. Там уже было шумно и весело.

— Ну, охотник, как дела? — приветливо спросила тетя Паша.

Федя улыбнулся. И то ли от вопроса тети Паши, то ли от веселого школьного шума, но стало ему веселее. Когда же он увидел Анну Васильевну и в ответ на свое приветствие услышал ласковое! «Доброе утро, северянин!»то почувствовал, что печаль и мрак, заполнявшие его сердце, уходят и ему очень хорошо в школе вместе с учительницей, Симочкой, тетей Пашей и всеми ребятами.

Но школьный день закончился, и Федя снова загрустил. Не хотелось идти домой, встречаться с отцом и с Тамарой Аркадьевной, не хотелось ни думать, ни говорить о надоевшем Ермиловнином сарае. Он с удовольствием принял Лешкино приглашение — отправиться обедать к нему.

Дома Лешка первым делом заглянул в кастрюльки.

— Порядок! — удовлетворенно сообщил он Феде. — И борщ и каша есть. Ты любишь сладкую кашу?

Сладкую кашу Федя любил. Они с Лешкой съели ее по две тарелки, после чего Кондратьев принялся чинить велосипед. Велосипедом Лешка ужасно гордился: он не простой — он гоночный! А что подержанный — это пустяки, даже лучше, потому что объезженный. Велосипед мать купила у соседа. Лешка просил у нее еще ружье, чтобы летом охотиться вместе с Федором в тайге, но она сказала, что от покупки ружья пока воздержится. Впрочем, Лешка был очень рад и велосипеду. Он сразу же разобрал его. Но почему-то сломалась педаль и погнулись спицы. Лешка сам не понял причины, очень огорчился и даже ночью во сне говорил про свой гоночный велосипед. В школе в диктовке написал вместо «спички» — «спицы». Федя помнит, как над ним тогда все смеялись.

«Эх, Лешка, Лешка! — вздохнул про себя Федя. — Ты счастливый и веселый. И одна-единственная у тебя забота — поскорее починить свой гоночный велосипед. А у него, Феди, теперь совсем плохие дела — не знает он, что ему делать, как жить».

Сосредоточенный и молчаливый, надел Федя пальто и печально попрощался с Кондратьевым.

— Фу-ты ну-ты! — закричал Лешка, И все-то он переживает, все квасится! Сама Ермиловна нас помиловала, значит, и делу всему конец.

Федя махнул рукой и вышел. Шел медленно, часто останавливался, задумывался. Вот он дом — рукой подать. Там отец и Тамара Аркадьевна. Сидят и разговаривают о том, какой плохой человек Федор и что зря они взяли его от бабушки, Отец, наверно, хмурится, ходит по комнате, может быть, не соглашается с Тамарой Аркадьевной. Ну, конечно, он спорит с ней и даже сердится — зачем она дурно говорит о Рыжике. Ну, конечно!

Федя улыбнулся и на сердце стало легче от такой хорошей мысли.

Быстро и решительно идет Федя к своему дому. Быстрой решительно поднимается на крыльцо и… останавливается — дверь закрыта на замок. Дома никого нет. Никто не ждет Федю, никто не беспокоится о нем. Никто больше не любит его в этом доме.

Федя постоял, посмотрел на замок, подергал дверь, потом медленно спустился с крыльца и побрел куда глаза глядят.

ЧЕСТНОЕ ПИОНЕРСКОЕ

Знаете ли вы «Неаполитанскую песенку» Чайковского? Симочка говорит, будто она про море, солнце, про серебряные искры, что ослепительно сверкают на голубых волнах, когда солнце стоит в зените.

Прозрачно море в ясную погоду. Лежат на дне его разноцветные камни — красные, желтые, голубые. Будет ветер — будет прибой, и выбросит волна цветные камни на песчаный берег. Собирай, сколько хочешь.

Неслышно и бистро плывет к берегу стая маленьких проворных рыб. Вот остановились, замерли… Греются. Грейтесь, грейтесь хорошенько! Нежьтесь в теплой прибрежной водичке.

Но вздохнул теплый ветер, мелкие частые рябинки побежали к берегу — и рыбок как не бывало! Только колышутся тонкие веточки водорослей да застыл, прижавшись к зеленому от тины камню, старый пятнистый краб.

Стукнула дверь. Симочка оторвалась от клавиш, досадливо оглянулась — кто это мешает ей вспоминать про море?

Ах, Федя! Симочка довольно улыбнулась.

— Ты любишь «Неаполитанскую песенку»? — спросила его Симочка. Федя ее не знал. А слушать ему некогда, потому… потому что он сегодня уезжает к бабушке.

Федя сказал это очень решительно. Симочка забыла про море, про песню. Она уже стоит около него и недоверчиво всматривается в его лицо. Он шутит, конечно?

Нет, Феде не до шуток. Совсем померкли карие глаза. Симочка не видит в них смелых светлых лучиков. И самой ей что?то грустно стало. Она садится рядом с ним и жалобно говорит, что одному ему ехать нельзя. Дети не ездят в поезде без старших.