Пираты - Рис Селия - Страница 32

— Кто такие? Что вам здесь нужно?

— Нам нужен Герой, — спокойно ответил Томас. — Мы нуждаемся в помощи.

— Даже так?! — притворно изумился рыжий, с ухмылкой скрестив на груди волосатые руки. — Только вот заявились вы не ко времени. Герой нынче отсутствует, по делам в город подался. Да и с какой стати ему помогать каким-то бродягам вроде вас?

— Меня зовут Томас. Я его сын и прошу у отца защиты и покровительства для себя и своих спутников. Это Филлис, его добрая знакомая. Ее дочь Минерва. И…

Томас на миг замялся, что сразу же насторожило вожака. Шагнув ко мне, он грубо потребовал:

— Живо отвечай, как твое имя?

— Нэнси Кингтон, с плантации «Источник», — пролепетала я, не смея поднять глаз на его зверскую физиономию.

— А меня звать Тим Мак-Грегор, — хохотнул шотландец, — и откуда я взялся, никому доподлинно не известно. Пока Героя нет, я здесь за главного. — Почесав грязной пятерней бороду, он внезапно нахмурился, и зрачки его голубых глаз угрожающе сузились. — Постой-ка, ты говоришь, твоя фамилия Кингтон? А покойный хозяин «Источника» случайно не твой папаша?

Я молча кивнула, безуспешно пытаясь угадать, чем может обернуться для меня это роковое признание.

Мак-Грегор громогласно расхохотался.

— В таком случае мы тебя, пожалуй, продадим. — Он обвел повеселевшим взглядом обступивших нас маронов. — Как вам нравится такая идея, друзья? Продать в рабство дочку рабовладельца?

17

Предложение шотландца вызвало всеобщее оживление и продолжительную дискуссию, но мнения разделились, и нас решили оставить в покое до возвращения Героя. Отвели в центр деревни и приказали сидеть смирно и ждать. Появление атамана рассеяло все сомнения касательно нашей участи.

Предводитель маронов оказался великолепно сложенным мужчиной почти двухметрового роста с темной, как тропическая ночь, кожей и литыми мускулами. Щеки его покрывали традиционные племенные шрамы и татуированные знаки. Из головной повязки поверх густых и жестких курчавых волос торчало длинное ярко-красное перо из хвоста попугая. Открытая, добродушная улыбка на губах Героя странно контрастировала с пылающим в глубине его зрачков огнем. Скудный наряд из перехваченных широким кожаным поясом рваных парусиновых штанов как-то не очень соответствовал облику вождя, но его мощная фигура с поистине королевской осанкой подавляла величием и внутренним достоинством прирожденного лидера. Заметив Томаса, он громко вскрикнул от удивления, а при виде Филлис бросился к ней, приветствуя радостным смехом и теплым рукопожатием.

— Добро пожаловать, сестра! Ты все-таки решилась присоединиться к нам, но почему так долго раздумывала?

Внимательно выслушав их рассказ, Герой отправился вместе с мужчинами обсуждать нашу дальнейшую судьбу. Пользуясь среди своих непререкаемым авторитетом, он все же не мог не считаться с мнением других, поскольку у маронов существует обычай: все важные проблемы решать на общем собрании. Мы снова остались одни на небольшой поляне посреди деревни. Какое-то время нам никто не докучал, но вскоре из окружающих прогалину хижин начали выбираться голые ребятишки всех возрастов, от годовалых младенцев до подростков, окружая нас и разглядывая с нескрываемым интересом. Вслед за ними высыпали на поляну матери. Разогнав детей по домам шлепками и угрозами, сами женщины остались снаружи, снедаемые, вероятно, тем же жгучим любопытством, что и их шустрые чада.

Двое из них узнали Филлис и обратились с приветствием на незнакомом языке их далекой и навсегда утраченной родины. Филлис отвечала им на том же гортанном наречии. Я не понимала ни слова, но речь, видимо, шла о каких-то серьезных вещах, потому что она то и дело кивала на меня и Минерву, а собеседницы хмурились, качали головой и сочувственно цокали языком. Затем они покинули нас и вернулись к остальным, обступившим их тесной толпой. Выслушав знакомых Филлис, женщины разбежались по своим хижинам, но тут же потянулись обратно, неся в руках кожаные бурдюки со свежей водой, кукурузные лепешки и глиняные горшки с кашей, щедро сдобренной тушеным мясом, овощами и бобами. Съестного оказалось так много, что Филлис пригласила всех присутствующих присоединиться к трапезе и незаметно подмигнула мне.

— Ну вот, моя милая, можешь больше ни о чем не беспокоиться. Что там надумают мужчины, уже не имеет значения. Все уже решено без них!

Слова ее оказались пророческими. Нам позволили остаться и приняли в общину. Я никогда прежде не видела Филлис такой довольной и счастливой. Она перестала смотреть на мир затравленным взглядом, морщины на ее лице разгладились, и оно приобрело спокойное, умиротворенное выражение. Герой и его жена приютили нас на первое время, но нам хотелось как можно скорее обзавестись собственным домом. Строили его всей деревней. Жили мароны в незамысловатых сооружениях из обмазанных глиной плетеных ивовых прутьев и пальмовых листьев, но у каждой хижины имелся свой маленький дворик и сад, дающий обильный урожай плодов хлебного дерева, бананов, лимонов, апельсинов, ананасов, манго, папайи и других фруктов. Мужчины расчистили клочок земли под строительство и садовый участок, а женщины помогли возвести стены, настелить пол и покрыть крышу. Оглядев новостройку со всех сторон, Филлис удовлетворенно вздохнула и призналась:

— У меня такое ощущение, будто я вернулась домой, в Дагомею!

Мы вскопали небольшой огород, в котором посадили ямс, сладкий картофель, маис и маниоку. Саженцы фруктовых деревьев начнут плодоносить только на следующий год, но соседи обещали до той поры снабжать нас провизией в обмен на посильную помощь в обработке их угодий. Нет, мы вовсе не были кому-то в тягость. Пищи хватало на всех с избытком, в том числе мясной. Свиньи и куры свободно бродили по деревне и ее окрестностям в поисках подножного корма, а расплодившиеся козы до того обнаглели, что детям приходилось то и дело выгонять упрямую скотину с семейных делянок.

Идиллическое существование на лоне природы оказало благотворное влияние как на дух и настроение Филлис, так и на ее внешность. Кожа, прежде серая и тусклая, с каким-то нездоровым пыльным оттенком, приобрела благородный лоск, а неестественная худоба сменилась приятной полнотой. Отбросив и преодолев былые страхи, она заново научилась улыбаться, смеяться и радоваться жизни. Томас тоже не терял времени даром. Быстро нашел подружку под стать себе ростом — тихую и застенчивую молодую женщину родом из Сенегала — и перебрался в ее хижину. Судя по его довольной физиономии, все у него складывалось наилучшим образом.

Мы с Минервой всегда спали рядом. Просыпаясь среди ночи, я подолгу лежала с открытыми глазами и вслушивалась в ее безмятежно-ровное дыхание. Я наслаждалась вновь возникшей между нами близостью и в то же время ужасно боялась, что обретенное счастье окажется хрупким и недолговечным. Интуитивно ощущая нависшую над нами угрозу, я утратила покой и сон и все чаще бодрствовала до первых петухов в мучительных раздумьях о том, как же ее избежать. Прошло уже несколько недель с момента нашего появления в горном убежище, но угнетающее чувство близкой опасности не только не отпускало меня, но и нарастало с каждым днем.

Как-то раз мне приснился кошмарный сон, от которого я пробудилась в холодном поту и до самого рассвета дрожала от страха, уставясь в потолок и не осмеливаясь вновь сомкнуть глаз. Этот кошмар потом преследовал меня на протяжении долгих месяцев и навсегда врезался в память, но из того первого сна я запомнила только обрывок фразы, произнесенной хриплым, зловещим шепотом:

— Он идет за тобой…

Я услышала его столь же ясно и отчетливо, как наяву, и проснулась вся мокрая, с бешено колотящимся в груди сердцем. Кто-то прижался ко мне и обнял, дыша прямо в ухо.

— Что с тобой, Нэнси? — послышался в темноте встревоженный голос Минервы.

Должно быть, я вскрикнула, просыпаясь, и разбудила ее.

— Мне приснился страшный сон, — с трудом выговорила я, превозмогая дрожь; возможность поделиться с близким человеком позволила мне немного успокоиться и перевести дыхание. — Даже не сон, а что-то похожее на видения твоей матушки. Они ищут меня, Бартоломе и мой брат Джозеф. Я это точно знаю! Даже сейчас они охотятся за мной и не успокоятся, пока не нападут на след. Из-за меня всем жителям деревни грозит смертельная опасность. Я не могу здесь больше оставаться и должна уйти.